Михаил Чулаки - Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России
- Пра-кти-ка-по-шла-пра...
- Фиксируем луч!
- Пра-кти-ка-по...
- Входим в резонанс!
- Пра-кти-ка...
Стрельцову показалось, он ощущает сладкий запах. Амур заворчал и сел.
- Пра-кти-ка-по-шла-пра-кти-ка-по...
Где они находятся? Давно ли сюда попали?
Стрельцов уже плохо соображал. Но он еще соображал - что плохо соображает.
- Пра-кти-ка-по-шла...
- Пошли!
Он резко встал. Громко хлопнуло откидное сиденье - не в резонанс.
- Милый, ты что? - пробормотала она. - Практика прекра...
- Пошли! - он дернул Оксану за руку.
- Прекратите! - прокричал председатель.
- Пошли! Проснись!
- Сны Оксаны за основу... - пробормотала она.
В луче качнулось лунное лицо.
"Замуровали... заперли..." собирал Стрельцов остатки соображения.
- Пра-по-кти-шла-по-пра-шла...
- Сесть! Убьет резонансом!!!
- По-пра-во-сла...
- Амур! Вперед!
Амур дернул - Стрельцов потащился за Амуром - потащил Оксану.
- Не могу... - бормотала Оксана. - Оставь... Практика прекра...
- Амур! Вперед!.. Выход!
Стрельцов не понимал, куда бредет. Он был лишь продолжением поводка.
- Пра-по-ро-шла...
- Сесть!
Они добрались до двери. Дверь не поддавалась.
Массивная обитая железом, которую не высадишь плечом.
"Заперли... замуровали..."
Замуровали здесь, чтобы Россия без президента! Вместе с Украиной!
Заговор!!!
- Амур!.. Выход!.. Ищи!
Амур потянул Стрельцова. Стрельцов потянул Оксану. Звездочка мигала, как маячок "скорой помощи".
Амур остановился и стал скрести лапами стену. Стрельцов уперся ладонями в обои, пошарил по шершавой поверхности, почувствовал под ладонями планку... нет, косяк... нет, забытую, заклеенную дверь!
Не щадя ногтей, он стал сдирать обои.
- Сидеть!!! Да посадите же их наконец!!!
Поднялись фигуры, затмили мигающую звезду.
Амур зарычал грозно - и фигуры замерли, отступили, освободили одинокий луч.
Часть двери наконец обнажилась, Стрельцов навалился плечом, Амур в броске ударил всем телом - и дверь вылетела, упала в пустоту, обнажив проем, пахнувший плесенью.
114
Амур потянул, и Стрельцов, не соображая и не пугаясь неизвестности, шагнул следом, спасаясь от дурмана. Руку Оксаны он сжимал мертвой хваткой, и Оксана втянулась в проем последней.
Они оказались в темноте. Воздух был затхлый, сырой, но не отравленный. Отравленный воздух догонял сзади, и Стрельцов спешил вслед за Амуром, утягивая Оксану.
Спешил - условно, высоко поднимая ноги и осторожно ставя их вертикально, опасаясь поперечин, ям, проволочной путаницы.
Условно, но спешил, спасаясь от дурмана и предполагаемой погони. Под подошвами что-то хрустело - осколки кирпича, битое стекло? - но крупных препятствий не попадалось.
Погони слышно не было. Дурман выветривался из головы.
- Газ какой-то пустили... космический... - Он задыхался не от спешки, а от волнения. - Для правильной практики...
- Милый! Спасибо! Спас! Вывел!
- Сам завел - сам и вывел. Только пока неясно - куда.
- Нет, не завел. Это я. Напросилась. Любопытство бабье потому что.
Стрельцов был растроган. Женщины вообще-то редко признают свои ошибки, обычно они всегда правы. Рогнеда, например, никогда не признавала все валила на него.
Стрельцов засмеялся в темноте:
- Мне мама рассказывала: они с отцом шли, а навстречу по дороге мужик в телеге, голова перевязана. Спрашивают: "Что это с вами?" - "До города еду, до врача", - и на кобылу показывает: "Сама укусила - сама и везет!"
Это на тему: сам завел - сам и вывел.
Оксана поняла, засмеялась:
- А что же ей делать? Ну укусила - что же, и не возить его после этого? Только разве кобылы кусаются?
Он обнял ее в темноте.
- Кусаются. - Поцеловал. - Кусаются.
Никто их не видел. Они сами себя не видели. И могли забыть о своих президенствах, не предвидеть политических последствий своих поцелуев.
Амур опомнился первым, дернулся куда-то в сторону. Видно, он назван все-таки в честь водного потока, а не сына златокудрой Афродиты: сын Афродиты отвлекать бы их не стал.
Стрельцов с сожалением прервал поцелуй.
- Он что-то чует. Или кого-то.
- Да-да, пора идти. Нельзя нам бросать наши державы так надолго, засмеялась Оксана.
115
За поворотом показался свет.
Но не дневной здоровый свет, обещавший выход на волю, а болезненный желтушный свет от огня или тусклой лампочки.
Здесь в подземельи и должны собираться троглодиты. Какие - вот вопрос. То ли мирные бродяги, то ли бандиты, празднующие очередную разбойную удачу.
- Останься, - прошелестел Стрельцов. - А мы разведаем.
- Только недолго. Я боюсь одна.
Она быстро обняла его и чуть подтолкнула - напутствуя.
Полагалось бы ступать бесшумно. Но как обойдешь хрустящий мусор под ногами - невидимый?
Огонь медленно приближался. Стрельцов застывал, вслушивался. Постепенно проявились неясные голоса.
Славные стратеги всегда оставляли резервы. Стрельцов отстегнул поводок.
- Сзади, Амур, сзади.
И рукой подтолкнул назад. Амур понял.
Так и двинулись дальше - в кильватер. Впереди Стрельцов, за ним Амур. А где-то в тылу и Оксана.
Огонь был уже близко, очерчивая дверной проем. Голоса сделались различимы - не меньше троих мужчин гомонили - когда в очередной раз некстати хрустнуло стекло под ногой.
Гомон разом стих. В проеме показалась фигура с факелом - пылающей головней.
- Ты что здесь шпионишь?!
- Просто иду, ищу выход, - с достоинством объяснил Стрельцов.
- Знаем таких - искателей. А ну иди сюда! Резво!
- Сам сюда иди. Тягонуть хочешь - не борзей!
Стрельцов вспомнил, как играл когда-то в блатной пьесе - и пошел по роли.
- Ты мне уши не шлифуй. Тюшку он ищет, - примирительней ответил троглодит.
Казалось, они мирно разойдутся, почуяв в нечаянном встречном силу, но из-за спины первого троглодита выскочил второй, истерично размахивая длинным предметом.
- Он те метет пургу, а ты раскрыл хлебало! Ложись, а то сейчас маслину проглотишь!
Пулю - значит.
Унизительно президенту ложиться - даже перед стволом.
Стрельцов отпрыгнул в сторону, а из-за его спины без команды кинулся Амур, ударил сходу, опрокинул обоих троглодитов, раздался выстрел - и в потолке подвала расцвела как бы зеленая звезда: в руках у троглодита оказалась ракетница.
В зыбком зеленом сиянии Стрельцов бросился вслед за Амуром, и оказался в низкой камере, похожей на склеп. Троглодитов по стенам сидело не трое - шестеро.
- Всем лежать лицом! - в волнении Стрельцов смешал команды, но его поняли правильно. - Лизать пол!
В руке у Стрельцова неведомо как оказался кирпич, которым он размахивал как гранатой, но троглодиты, пожалуй, и не видели импровизированной гранаты - раз уж лизали пол. С них довольно было рычащего Амура.
Победа была одержана - но непонятно было, что делать с плодами победы. Как и с поверженными троглодитами.
И кто они такие? Зачем здесь? В другое время такие вопросы должны были волновать Парфена - или Феоктиста. Но сейчас Стрельцов являл собой всю власть - сверху донизу.
116
Стрельцов наклонился над первым троглодитом, который лежал в самом проеме, опрокинутый Амуром.
- Ползи на выход. Змеей, змеей, по-пластунски. Остальным лежать! прикрикнул он для перестраховки, хотя они и так лежали.
Метрах в трех от проема Стрельцов остановил змеившегося троглодита: чтобы достигали отблески костра.
- А теперь говори, только тихо: чего делали? Потом сверю твою исповедь. Соврешь - Амуру отдам.
Троглодит медлил. Мялся - сказать бы в других обстоятельствах. А тут - ерзал по полу.
- Ну?!
- Вы не поверите... Мы не какие-нибудь... Мы решили подменить азбуку.
- Что?!
- Подменить алфавит. Подарить народу латиницу.
- Зачем?
- Удобнее вообще-то. Телеграф чтобы единый, телетайп, компьютеры, шрифты. Наша особица - все равно как широкая колея под паровозом: мешает въехать в Европу. Ну и вообще...
- Чего - вообще?
- Мы Мефодия не любим.
Дался всем Мефодий! А кто-то только его и полюбил.
- Почему не Кирилла? Ведь кириллицу убрать хотите.
- Мефодий - хуже. Кирилл - он открытый, простой, он свое имя под азбуку дал, не постеснялся. А Мефодий из-за кулис, как Шафиров. Мефодий и свою отдельную церковь завел в Америке - методистскую.
- Какой - Шафиров?! Третий брат отыскался?
- При Петре который. Думаете, Петр реформы придумал, перестройку первую? Петр - простой. А все - Шафиров из-за спины. Шапиро - на самом деле. Так и Мефодий. Они хотя братья, но разных наций. С Кириллом.
Стрельцов не знал - плакать или смеяться. Собственная его идея: придумать угрозу самой кириллице, отвлечь внимание от Буренина с его демагогией о защите орфографии, чуть было не материализовалась в виде зеленой ракеты, пробивающей живот или голову президента-изобретателя!.. И ведь эти троглодиты-филологи верят, что сами додумались подменить азбуку. Уже и густо-лиловой идеологией обросли. Братьев-разнородцев Стрельцов и вообразить не мог.
