KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Виктор Конецкий - Начало конца комедии

Виктор Конецкий - Начало конца комедии

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Конецкий, "Начало конца комедии" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Про повод вечеринки -- внука моего давным-давно погибшего товарища и моей первой в жизни женщины тут начисто забыли -- так мне начинает казаться. Но я ошибаюсь. Когда дамы в очередной раз покидают бал, вдруг оказывается, что Юра трезв как ЭВМ. (Я вообще ни разу не видел его тяжело хмельным ни на берегу, ни на судне. И он и стармех умеют пить, знают норму и не забывают закусывать.) Юра поднимает рюмку в трехминутной тишине и смотрит мне в глаза трезвым и спокойным взглядом: "Ну, за того и другого Степанов! Пускай новый будет счастливей нас!" Мы с механиком поднимаем рюмки, но немного теряемся, При тосте за погибших на флоте не чокаются. Тост объединяет и живых и мертвых. Как быть с новорожденным Степкой? Юра оценивает обстановку и выходит

из положения по стопам Колумбов и Соломонов: "Стало быть, споловинем, ребятки!"

Сперва мы выпиваем по глотку за погибшего деда, потом чокаемся и пьем за внука. И Юра берет гитару. Они с механиком поют на два голоса. Они поют хорошо, они прекрасно спелись, они близки друг другу без показухи, их связывает сто тысяч общих миль за кормой.

Отговорила роща золотая Березовым веселым языком...

После бала я лезу в ванну. В приятном состоянии невесомости качаюсь вместе с теплой водой, мочалкой и уткой-поплавком французского шампуня. Нет лучше игрушки для стареющего мужчины, нежели полупустой пузырек шампуня в ванной. Незаметный поворот обратно к детству. Когда вы топите шампунную уточку и потом с любопытством ждете ее стремительного и неуклонного всплытия из мутной воды, знайте -- это свисток с того света.

Я забавляюсь с уточкой и думаю о том, что чем дольше человек работает на море, тем больше у него запас терпимости к соплавателям. И если говорить совсем честно, то я начинаю находить даже в Виктории некоторые смягчающие ее пошлость черточки. Она, например, совсем не жадная. А это редкая черта у современных моряков. И ее сетования на новую политику с чаевыми главным образом тем вызваны, что посудомойки и другая обслуга, которая раньше тоже получала долю от общих чаевых (хотя и не имела возможности входить в контакт с туристами), теперь осталась на бобах. Еще я вспоминаю, что однажды Виктория вдруг сказала с довольно натуральной грустью, что завидует мужчинам, так как они умеют дружить, а у женщин дружбы нет -- одни подкусы при улыбочках. Действительно, Виктория с Мариной изображают подружек, но это не мешает Марине при случае намекнуть, что Виктория приворожила Юрия Ивановича, подмешав ему в пищу кое-каких снадобий, связанных с лунным месяцем и языческими культами предков.

А может, действительно, приворожила? -- думаю я, забавляясь с уточкой. -- Чем еще можно все это объяснить?

12 ноября, Гамильтон -- Бишоп Рок, Северная Атлантика.

Радиограмма: с приходом в родной порт инспекторский смотр московской комиссией. Начальство просит тщательно подготовиться. Пароходство существует всего второй год -- министерство не спускает с нашего начальства глаз.

В шестнадцать тридцать сыграли "Человек за бортом", потом легли в дрейф и сыграли пробоину у четвертого номера, заводили пластырь.

Ветер четыре, волна три.

Насмешил боцман. Гри-Гри за жизнь завел миллион учебных пластырей. И вдруг забыл, с какой стороны брать на тали подкильные концы.

У матросов раздражение на тревогу, общая вялость, отсутствие какого бы то ни было желания к лихости, даже при "Человек за бортом!". Современному молодому человеку "неудобно" совершать торопливо-быстрые движения, например, бежать к шлюпке под взглядами начальства: "Еще подумают, что я "специально" стараюсь, а я плевать на всю эту игру хотел!" Он может быть лихим и смелым, а я плевать на всю эту игру хотел!" Он может быть лихим и смелым, но это его смущает!.. -- так мне кажется.

Комментарий боцмана: "Если так шевелиться будете,-- черви в задах заведутся!"

Слишком много бессмысленной ругани. Особенно при подъеме вельбота. Образчики: держи фалиня втугую, чулок мамин! Не давай раскачивать, в лоб тебе дышло! Выводи прямо под тали, чего шарики катаешь! Пускай волна пройдет на хрен! Совсем охренели: какая волна?

Как говорит Утесов: не знаю, какой одессит и откуда завез в Одессу эту одесскую музыку...

Вокруг был океан, впереди дальняя дорога. И позади дальняя дорога. Ребятам уже очень хочется домой. И о доме они думают. Думают о том, как начнет холодеть ночами, как в ватервейсах будет прихватывать ледком балтийскую водичку и как Гри-Гри добровольно выдаст им сапоги и ватники. Тоску и ностальгию можно припрятать по-разному -- под внешней супербодростью, утрированной шутливостью, под фривольными шуточками, под бессмысленно грубой и грязной руганью. И, как ни странно, такая форма действует на

содержание, как-то просветляет тоску длинной дороги, ослабляет яд психологической несовместимости, черт ее подери, через все триумфальные ворота с присвистом...

Обнаружил в судовой библиотеке пятый том Мериме и обалдел. Какой точный, обширный, тонкий, изящный ум! Какая статья о Пушкине! Ничего подобного у нерусских о нашей литературе не читал. Какая собранность, отчетливость мысли при полнокровном эстетическом восприятии.

А в томике еще статья о Стендале, путешествие по Корсике, набросок биографии Сервантеса... Даже не хочется сразу читать все.

Сдержанное джентльменством желание Мериме поспорить с Пушкиным о повадках цыган -- он-то цыганами тоже занимался, Кармен родил! -- какая прелесть и радость читать! Аи да Франция! Ведь Александр Сергеевич единственный раз опростоволосился и, прямо скажем, сел в веселую лужу, когда клюнул на "Песни западных славян".

Показал статью Шалапину и сказал нечто о том, что Пушкин будет еще века и века спасать нас от одиночества и рационализма.

-- Вы сами-то замечаете, что всегда употребляете слово "рационализм" с уничижительно-ироническим оттенком? -- спросил Шалапин. -- Зачем это спасать нас от рационализма? Время требует от нас сейчас как раз рационализма в каждом шаге! А вы только и делаете, что шпильки в него пускаете!

Мы разговаривали, играя в шахматы. И я быстро получил огромное преимущество. Если бы я был на месте противника, то сдался бы немедленно, ибо рассчитывать на спасение в такой позиции значило бы рассчитывать на специальную или невольную ошибку партнера. Шалапин не сдался. В таких случаях мне делается стыдно реализовывать преимущество, мне стыдно обдумывать ходы, как стыдно топтать упавшего. И я хожу как попало. И получаю даже какое-то облегчение, когда противник выигрывает. Но если я вижу у победившего торжество: вот, мол, он малыми силами победил! -- то человеческая суть его делается мне ясной.

Еще о игре. В любой игре хочется проверить Удачу, свою степень Везения, проверить Судьбу. Что значит

"проверить Судьбу"? А это выяснить -- благородно это существо или нет. Но если хорошо знаешь теорию той или иной игры, то влияние случайностей, вероятностей значительно обуздывается знанием приемов. То есть ты уже не Судьбу проясняешь, не степень ее симпатии или антипатии к тебе, а экзаменуешь свои знания и умения. Любой экзамен тоже, конечно, интересен, но совсем иным качеством. Себя экзаменовать -- или Судьбу экзаменовать! Чтобы как следует проверить отношение ко мне Судьбы, чтобы возможно беспристрастнее выяснить ее благородство или сволочизм, я не только позволяю себе плевать на проверенные приемы, но еще люблю играть с тем, кто эти приемы отлично знает и проводит в игру точно и бескомпромиссно. Вот тут уж расположение или нерасположение Судьбы ко мне прочитывается с полной объективностью, вот тут уж в случае победы я испытываю торжество и радость, которые глубинно укрепляют любовь к жизни.

Юра Ямкин, получив подавляющее преимущество, не сокращает времени на обдумывание своих ходов и доводит дело до победы без всяких сентиментов. Он просто не знает такого слова. Но невозможно даже представить его торжествующим после победы над стеснительно-деликатным игроком.

Шалапин торжествовал весь вечер...

Ну что поделать, если в нем легко обнаруживаются все, буквально все -и внешние и внутренние черты, которыми благородные художники награждают низких, неблагородных героев: близко посаженные глаза, постоянно холодно-влажные руки, вместо улыбки -- растягивание морщинистых губ в косую полоску, ресницы белесые, веки быстро краснеют и т. д. и т. п.

Но между живым Петром Васильевичем и его литературными братьями есть замечательная разница. Ему нравится смахивать на змею. И надо признаться, это по-своему элегантная змея. И взгляд его студенистых глаз вызывает робость даже у неробких, ибо красноватые веки с белесыми ресницами вообще не мигают. Влажно-холодные руки вполне устраивают Шалапина он знает выгоду отчуждения, отчужденность -- сознательная линия его поведения. При общении с Шалапиным из людей начисто выдувает юмор. Правда жизни Шалапина не смешна. "А разве смешна "Чайка"? -- можно спасительно спросить себя--- Ведь назвал же Чехов "Чайку" комедией?"

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*