Е Эткинд - Проза о стихах
Каждое существительное в тексте стихотворения превращается в аллегорический образ, в часть большой пластической группы. Каждый глагол связан с одним из таких образов. А все вместе оказывается словесной скульптурой, в которой все - до последних частностей - согласовано в единой образной системе. (Этому не мешает цветной эпитет "цветы лазурны", который, во-первых, условен, а во-вторых, относится к тому, что уже вне надгробия.)
Такова метафора классицизма, которая, конечно, далека от метафор современной поэзии.
Несовместимые метафоры
Романтики взорвали эту гармонию классицизма, уничтожили условную красоту аллегорических групп. Внешнее единство отвлеченных фигур они отвергли и создали свою целостность - совсем другую, даже и отдаленно не похожую на целостность классицистических композиций.
Присмотримся к метафорическому строю стихотворения Ф.Тютчева "Летний вечер" (конец 1820-х годов):
Уж солнца раскаленный шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
Уж звезды светлые взошли
И тяготеющий над нами
Небесный свод приподняли
Своими влажными главами.
Река воздушная полней
Течет меж небом и землею,
Грудь дышит легче и вольней,
Освобожденная от зною.
И сладкий трепет, как струя,
По жилам пробежал природы,
Как бы горячих ног ея
Коснулись ключевые воды.
В "Летнем вечере" 16 строк - и 8 метафор, внешне не связанных между собой. Если попытаться каждый из этих образов увидеть, а затем увидеть все эти образы вместе, получится картина дикая, почти безумная.
В самом деле, метафоры такие:
1) заходящее солнце - Земля скатывает со своей головы раскаленный шар;
2) закатное небо - мирный пожар вечера;
3) отражение и исчезновение заката в море - морская волна поглощает пожар;
4) появление в небе звезд - звезды приподнимают небосвод "своими влажными главами";
5) прохладный вечерний воздух - воздушная река между небом и землей;
6) легкое дыхание после тяжелого жаркого дня - грудь освобождена от зноя;
7) и 8) вся природа уподоблена женщине, по жилам которой пробегает "сладкий трепет", когда "горячих ног ея / Коснулись ключевые воды".
Только последние две метафоры составляют единый образ, похожий на образы классицистической поэзии. Все остальные - несовместимы.
Эти метафоры можно назвать локальными, то есть местными, отдельными. Или, если угодно, несовместимыми.
Что же они - дурные?
Нет, они ничуть не уступают классицистическим метафорам, дополняющим и развивающим друг друга. У них просто совсем другой художественный смысл. Метафоры классицизма заменяют одни образы другими. На место деревьев, например, подставляются нимфы, дриады; на место реки - тоже нимфы, наяды; на место моря - бог Посейдон; на место солнца - бог Феб; на место ветра - Зефир и т.п. Таким образом создается гармоничная картина, которая, может быть, и прекрасна сама по себе, но к действительности отношения не имеет.
Тютчев, как и другие романтики, хочет передать именно самое действительность - природу, окружающую человека. В еще большей степени его интересует впечатление, человеком переживаемое. Совсем не существенно, чтобы в итоге создавалась цельная композиция, надо, чтобы цельным был мир природы и чтобы цельным был внутренний мир поэта. "Летний вечер" - не об отвлеченной красоте форм, существующей как бы вне реальности, до нее, независимо от нее,- нет, это стихотворение о полноте бытия и ощущения этого бытия. Про такую полноту Тютчев написал в известном, уже цитированном выше полемическом стихотворении 1836 года:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире, как впотьмах,
Для них и солнцы, знать, не дышат,
И жизни нет в морских волнах.
Лучи к ним в душу не сходили,
Весна в груди их не цвела,
При них леса не говорили,
И ночь в звездах нема была!
И языками неземными,
Волнуя реки и леса,
В ночи не совещалась с ними
В беседе дружеской гроза!..
Метафора и контекст
Все, что было сказано о контексте, имеет значение и для понимания метафоры. "Алфавитная" метафора классицизма понятна из общесловарного контекста - здесь мы на первой ступени нашей лестницы. Но с развитием поэтического искусства приходится подниматься по этой лестнице все выше и выше.
У некоторых поэтов любимая метафора разрастается, становится из единичного ростка-образа большим, разветвленным деревом, и тогда, чтобы понять точный смысл каждой детали стихотворения, нужно держать в голове всю образную систему, выработанную поэтом; пристально разглядывая одну только веточку, мы рискуем не добраться до сути произведения,- нужно отойти на большое расстояние и окинуть взглядом все могучее дерево.
Присмотримся к стихотворению Сергея Есенина (1920):
По-осеннему кычет сова
Над раздольем дорожной рани.
Облетает моя голова,
Куст волос золотистый вянет.
Полевое, степное "ку-гу",
Здравствуй, мать голубая осина!
Скоро месяц, купаясь в снегу,
Сядет в редкие кудри сына.
Скоро мне без листвы холодеть,
Звоном звезд насыпая уши.
Без меня будут юноши петь,
Не меня будут старцы слушать.
Новый с поля придет поэт,
В новом лес огласится свисте.
По-осеннему сыплет ветр,
По-осеннему шепчут листья.
О чем это стихотворение? Об осени. Но ведь оно написано не прямо от поэта, а как бы от лица дерева, с которым поэт себя отождествил. Можно ли не заметить эту главную метафору в стихотворении, от которой ответвляются прочие: голова облетает - "куст волос золотистый вянет", голубая осина мать, голые ветки дерева - "редкие кудри сына". Во второй половине стихотворения дерево отходит на второй план, и перед нами сам поэт, который исповедуется читателю, говоря о предстоящей ему смерти. Какая же это смерть - физическая или творческая? Здесь вступает в свои права воображение читателя, его поэтический талант. Итак, стих Есенина не только об осени, но и о смерти. Однако, чтобы до конца его понять, надо помнить значение многих образов, которых в этом стихотворении нет, но которые разработаны Есениным во всей его лирике. Например, надо помнить, что поэт видит таинственную связь между осенью и своей судьбой; как ему кажется, в его имени спрятан образ: осень - есень - Есенин. А почему "мать голубая осина"? Чтобы это понять, нужно помнить смысл эпитета "голубой" в лирике Есенина. Обращаясь к Руси, он говорит:
По голубой долине,
Меж телок и коров,
Идет в златой ряднине
Твой Алексей Кольцов.
("О Русь, взмахни крылами...", 1917)
В другом стихотворении - о будущем родины, когда трактор вытеснит коня, столь милого сердцу поэта:
На тропу голубого поля
Скоро выйдет железный гость.
("Я последний поэт деревни", 1919)
В обращенном к ветру стихотворении "Хулиган" (1919):
Мне бы в ночь в голубой степи
Где-нибудь с кистенем стоять.
"Голубая долина", "голубая степь", "голубое поле"... Вот, наконец, и обобщение, оно позволит нам все до конца понять:
Я покинул родимый дом,
Голубую оставил Русь.
В три звезды березняк над прудом
Теплит матери старой грусть...
...Я не скоро, не скоро вернусь!
Долго петь и звенеть пурге.
Стережет голубую Русь
Старый клен на одной ноге...
(1918)
Голубая - это эпитет Руси, матери-родины. Вот, оказывается, почему в нашем стихотворении объединены образы матери и голубой осины - они продолжают развитую во всей лирике Есенина 1918-1920 годов метафору "голубой Руси". А клен Есенина, "старый клен на одной ноге",- это ведь сам поэт. Последнее из цитированных стихотворений кончается такой строфой:
И я знаю, есть радость в нем
Тем, кто листьев целует дождь,
Оттого что тот старый клен
Головой на меня похож.
Золотая голова клена - постоянный мотив есенинской поэзии. Иногда о его сходстве с поэтом говорится прямо, как в приведенной выше строфе, иногда косвенно, осложнение:
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
(1921)
Сопоставление с другими стихотворениями проясняет нам образы Есенина, позволяет понять, что они входят в целостную художественную систему его песенной лирики. А если присмотреться внимательнее, мы найдем еще более мелкие веточки метафорического дерева. В стихотворении "Хулиган" почти та же строка, что и в разбираемой нами вещи:
Ах, увял головы мой куст...
И дальше Есенин раскрывает ее смысл:
Засосал меня песенный плен.
Осужден я на каторге чувств
Вертеть жернова поэм.
