В Вересаев - Гоголь в жизни
Грусть Гоголя, перемену его состояния отмечают глубоко и искренне любящие его Аксаковы. И. С. Аксаков 3 сентября пишет отцу из Москвы: "Гоголь... в деревню ехать не хочет. На мой взгляд, он очень похудел и переменился" (Там же. С. 738). И Аксаков чувствует, что Гоголь уговаривает их зимовать в Москве потому, что ему необходимо общение с ними и их дружеское участие в его угнетенном состоянии: "По всему видно, что в Москве дом наш ему существенно нужен" (Там же. С. 738). В самом начале октября С. Т. Аксаков привозит Гоголя в Абрамцево. Вот какое впечатление произвел он на В. С. Аксакову: "...отесенька ездил в Москву с Константином... и вчера вечером неожиданно воротился и привез с собой, к совершенному нашему изумлению,- Гоголя, который неделю тому назад уехал из Москвы в Полтаву, сделался нездоров на дороге и после сильной нерешимости, которая еще вдвое его расстроила, воротился назад... Он так похудал, так изменился, что страшно видеть. Что это за болезненный дух и при таких расстроенных нервах. Безделица его смущает и приводит его в страшную ипохондрию. Разумеется, в такие минуты может ли он быть в состоянии писать?" (Там же. С. 738).
Действительно, душевное состояние Гоголя тяжело, однако он посещает представление "Ревизора" с С. В. Шумским в роли Хлестакова. В. С. Аксакова опасалась, что Гоголь будет недоволен постановкой, но писатель был, судя по воспоминаниям Арнольди, удовлетворен исполнением центральной роли. Гоголь проявляет такую заинтересованность в спектакле, что даже собирает актеров и читает им пьесу, так как среди исполнителей много новых, не слышавших его прежних чтений и объяснений. Рассказ об одном из таких чтений находим в воспоминаниях И. С. Тургенева.
Как о последних литературных новостях сезона сообщает Е. И. Якушкин в письме к И. К. Бабсту от 16 ноября о скором выходе в свет романа Е. Тур "Племянница" и добавляет: "...Гоголь собирается печатать 2-ой том "Мертвых душ", который окончен совершенно и который уже он читал у Назимова. Шевырев уже покупает, по его поручению, бумагу для печати..." (ЛН. Т. 58. С. 742). Нам ничего не известно об этом чтении: какие главы читались, кто слушал, какое впечатление произвело чтение на слушателей. Но едва ли есть основания ставить под сомнение само сообщение. Именно к середине ноября 1851 г. относится рассказ одноклассника Гоголя по лицею Андрея Божко в его письме неустановленному лицу: "Проезжая Москву 12 ноября, я видел его (Гоголя.- Э. Б.). По-прежнему горячо обнялись. Вспоминали многих... Я нашел его таким же, как он и прежде был, но только похудевшим и посерьезнее; не было той игривости ума, которая, бывало, и на самом лице обозначалась... В последний мой с ним разговор на вопрос; оживают ли его "мертвые души"? - {630} "Как же иначе? И даже почти ожили",- с улыбкою, известною Вам, отвечал он мне" (ЛН. Т. 58. С. 766-767). И Москва и Петербург с нетерпением ждут второго тома. Судя по письму Гоголя к А. С. Данилевскому от 16 декабря, он собирался издать книгу весной. В письме к Шевыреву, написанном в самом конце 1851 г., Гоголь говорит, что ему "нужно побольше прочесть о Сибири и северо-восточной Руси" (т. 14, с. 265). Этот интерес, скорее всего, связан с планами продолжения "Мертвых душ" (см.: Манн Ю. В. С. 268). Но творческая вспышка гаснет, а уже в начале января Гоголь пишет С. Т. Аксакову: "Дело мое идет крайне туго. Время так быстро летит, что ничего почти не успеваешь. Вся надежда моя на бога, который один может ускорить мое медленно движущееся вдохновение" (т. 14, с. 267). И в последний раз упоминает он свой труд в письме к В. А. Жуковскому от 2 февраля 1852 г.
1 Достоверно известно, что одним из прототипов образа Хлобуева послужил П. В. Нащокин, близкий друг А. С. Пушкина. В четвертой главе второго тома "Мертвых душ" Гоголь так изображает стиль жизни этого персонажа: "Все, кажется, прожил, кругом в долгах, ниоткуда никаких средств, а задает обед; и все обедающие говорят, что это последний, что завтра же хозяина потащут в тюрьму. Проходит после того 10 лет, мудрец все еще держится на свете, еще больше прежнего кругом в долгах, и так же задает обед, на котором все обедающие думают, что он последний, и все уверены, что завтра же потащут хозяина в тюрьму.
Дом Хлобуева в городе представлял необыкновенное явление. Сегодня поп в ризах служил там молебен; завтра давали репетицию французские актеры. В иной день ни крошки хлеба нельзя было отыскать; в другой - хлебосольный прием всех артистов и художников и великодушная подача всем. Были такие подчас тяжелые времена, что другой давно бы на его месте повесился или застрелился; но его спасало религиозное настроение, которое странным образом совмещалось в нем с беспутною его жизнью" (т. 7, с. 88).
Гоголь принимал участие в Нащокине и хлопотал для него о месте домашнего учителя сына Д. Е. Бенардаки. Роль Нащокина он видел в благотворном воздействии его на характер ребенка: "Вы можете внушить ему с самых юных лет познание людей и света в настоящем их виде. <...> Вы имеете на своей стороне светлую ровность характера, которая, между прочим, необходимое условие для воспитанника" (т. 12, с. 74-75). Однако Нащокин, не чувствуя себя готовым к роли воспитателя, ответил отказом (подробнее об этом см.: Ланский Л. Исповедь Хлобуева: Неизвестное письмо П. В. Нащокина к Гоголю // ВЛ. 1969. № 2. С. 251-255).
2 Елизаветы Васильевны Гоголь.
3 В образе Александра Петровича узнаются черты гимназического наставника Гоголя Н. Г. Белоусова.
4 Неизвестно, какого поэта цитирует Тургенев. Возможно, что это литературная мистификация, объяснимая содержанием фрагмента.
5 Тургенев имеет в виду статью Герцена "О развитии революционных идей в России". Герцен писал в ней о Гоголе, подразумевая "Выбранные места...": "Он начал защищать то, что прежде разрушал, оправдывать крепостное право и в конце концов бросился к ногам представителя "благоволения и любви". <...> От православного смиренномудрия, от самоотречения, растворившего личность человека в личности князя, до обожания самодержца - только шаг" (Герцен. Т. 7. С. 248).
6 Современные исследователи В. Воропаев и А. Песков в работе "Последние дни жизни Гоголя и проблема второго тома "Мертвых душ" (ВЛ. 1986. № 10. {631} С. 132-146) пришли к выводу, что "если судить по имеющимся на настоящий день сведениям о втором томе "Мертвых душ", легко увидеть, что кроме сохранившихся четырех глав и отрывка одной из заключительных глав Гоголем было написано еще две, которые он читал современникам. Вероятно, и Шевыреву, и отцу Матвею были известны одни и те же главы, и скорее всего именно эти главы были уничтожены Гоголем в ночь с 11 на 12 февраля. Поэтому вполне может быть, что переписанных набело глав второго тома и было всего три или четыре - именно этой беловой рукописи не обнаружили в портфеле Гоголя, с которым он не расставался до самой смерти" (Там же. С. 145-146). И хотя такой вывод звучит успокоительно для нас, так как снимает горькое ощущение невозвратимой потери, однако ему противоречит сообщение Арнольди, писавшего в очерке "Мое знакомство с Гоголем": "Сестре же моей он прочел, кажется, девять глав", а также его же упоминание о том, что 1 января 1852 г. Гоголь в беседе с ним сказал, что второй том совершенно окончен (Гоголь в воспоминаниях. С. 487, 496). Таким образом, даже среди сохранившихся черновых рукописей нам недостает, по крайней мере, четырех глав.
7 Опера А. Н. Верстовского по роману М. Н. Загоскина.
XVI. БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ
Еще в начале января 1852 г. Гоголь работает, готовя к выпуску собрание сочинений и правя "Мертвые души". Но 26 января произошло событие, которое подорвало душевные и физические силы писателя,- умерла Е. М. Хомякова, сестра поэта. Языкова, человек чрезвычайно духовно близкий Гоголю. Эту потерю он переживает так же остро, как переживал первое время потерю Пушкина и Виельгорского. Как и после кончины И. Виельгорского, Гоголь испытывает страх смерти. Перемены в его состоянии хорошо переданы в дневнике В. С. Аксаковой, из которого видно, что в начале февраля к писателю вернулось хорошее расположение духа, он даже пытается вернуться к работе над "Мертвыми душами", но, видимо, это была последняя вспышка; после 3 февраля наступил слом. Этот слом в душевном самочувствии Гоголя связывают с пребыванием в Москве протоиерея Успенского собора г. Ржева о. Матвея Константиновского. Многие считали, что этот человек имел пагубное влияние на впечатлительного Гоголя и спровоцировал вспышку религиозного исступления, которая в конце концов свела Гоголя в могилу, а также подвигнул писателя на сожжение рукописи второго тома. Сам М. А. Константиновский эти обвинения отвергал, хотя и признавал, что критиковал не понравившиеся ему страницы поэмы.
Встреча его с Гоголем состоялась 5 февраля, и во время разговора Гоголь сказал что-то такое, что сам же и счел оскорбительным для о. Матвея, на следующий день он написал ему извинительное письмо. Разговор этот, видимо, вообще произвел на Гоголя удручающее впечатление. Об этом идет речь в письме Д. Н. Свербеева к жене от 26 февраля 1852 г. Рассказывая о смерти писателя, Свербеев пишет: "Я его встречал часто у Хомякова; казалось, был весел. Вдруг слышу - болен, не принимает никого. Я к нему заезжал два раза... Он никого не пускал. Слышу, что имел свидание с каким-то аскетом, священником из Тверской губернии, Гоголь вдруг говеет на масленице и держит, как оказалось после, самый строжайший пост... Еще до кончины узнали, что за день или за два он ночью тайно от всех сжигает все свои сочинения и тут же и "Мертвые души"; после не осталось ни строчки, кроме чужих к нему писем" (ЛН. Т. 58. С. 747).
