Антон Чехов - А П Чехов в воспоминаниях современников
И говорить приходилось с Чеховым тоже урывками. Помню, когда уже подали к крыльцу тарантас, Чехов что-то говорил мне, но я сильно волновался, и в памяти мелькают сейчас только отдельные фразы: "Когда-то, Жан, мы с вами увидимся?.. Что-то будет через семь лет?.. Теряем мы жизнь!.."
Когда мы уже хотели двинуться в путь, Чехов присел на подножку тарантаса и с полверсты провожал нас. Затем он слез и пешком пошел домой... Я невольно оглянулся ему вслед... Чехов шел чуть-чуть сгорбившись, опираясь на палочку, и, вероятно, думал про себя свою странную хмурую думу: "Что-то будет через семь лет?!"
Роковая цифра!..
Через семь лет пришла... европейская известность и вместе с ней смерть. 84
И.Е.РЕПИН
О ВСТРЕЧАХ С А.П.ЧЕХОВЫМ
К сочинениям А.П.Чехова мне не пришлось много рисовать - в настоящее время нет никакого рисунка, относящегося к милому, незабвенному писателю{1}.
И в жизни мне не посчастливилось в общении с ним. Встречались очень редко. Живее всего он рисуется мне при первой встрече. Он посетил меня в моей студии у Калинкина моста (вероятно, в 1887 году).
Положительный, трезвый, здоровый он мне напоминал тургеневского Базарова.
Как-то раз, сидя у меня, он увлекся воспоминанием своей практики земского врача. Нарисовал несколько живейших картин в деревнях, когда он являлся туда на вскрытие трупов скоропостижно умерших.
Дело происходило больше на открытом воздухе.
Зрители выползали со всех углов и переулков и все смелее и смелее обступали доктора, раскладывавшего хирургические инструменты вблизи покойника, торжественно лежащего на столе посреди улицы. Увлеченный своим неприятным делом по обязанности, Чехов не замечал, как любознательные мальчишки все больше и больше подвигались к умершему, наконец, мешали доктору... При этом воздух!.. Хотя и на открытом воздухе.
И вдруг при повороте раздутого мертвеца, полного газов, покойник сделал губами "бр-р-р". Публике показалось, что он оживает... С визгом бросились врассыпную, кувыркаясь друг через друга, во все стороны испуганные мальчишки{2}.
Один раз в собрании Литературного общества мне удалось сделать с него очень удачный набросок (он не позировал){3}. Кто-то выпросил этот набросок, по 85 обыкновению (их много было сделано за время моего посещения собраний с разных лиц).
Тонкий, неумолимый, чисто русский анализ преобладал в его глазах над всем выражением лица. Враг сантиментов и выспренних увлечений, он, казалось, держал себя в мундштуке холодной иронии и с удовольствием чувствовал на себе кольчугу мужества.
Мне он казался несокрушимым силачом по складу тела и души.
Куоккала 86
А.С.ЛАЗАРЕВ-ГРУЗИНСКИЙ
А.П.ЧЕХОВ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 151.
. . . 121
Л.А.АВИЛОВА
А.П.ЧЕХОВ В МОЕЙ ЖИЗНИ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 200.
. . . 209
В.Н.ЛАДЫЖЕНСКИЙ
В СУМЕРКИ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 294.
. . . 211
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ А.П.ЧЕХОВЕ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 296.
. . . 221
M.E.ПЛОТОВ
БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ
Мое знакомство с Антоном Павловичем произошло в сентябре 1892 г. В то время я состоял в должности учителя школы села Щеглятьева, отстоящего от села Мелихова, где проживал тогда Чехов, на шесть километров.
Познакомиться с ним мне пришлось при следующих обстоятельствах. Летом 1892 г. в селе Щеглятьеве для борьбы с ожидавшейся холерой был создан временный медицинский пункт, заведывание которым, как врач по образованию, взял на себя Антон Павлович. В помощь ему был приглашен студент-медик 4-го курса медицинского факультета Московского университета - Николай Иванович, фамилию которого я, к сожалению, уже забыл{1}.
Как-то, собираясь идти в амбулаторию, Николай Иванович, обратив внимание на мой плохой вид, предложил мне дойти с ним до амбулатории и посоветоваться с Антоном Павловичем. Я охотно согласился.
В амбулатории, в ожидании прихода больных, уже сидел Антон Павлович, только что приехавший из Мелихова. Это был молодой человек выше среднего роста, стройный, с продолговатым, правильным и чистым лицом, обрамленным темно-русой бородой. Его глаза светились умом и приветливостью. Общее впечатление от его наружности было в высшей степени приятное, располагающее к нему.
После рукопожатия Антон Павлович обратился ко мне со словами:
- Садитесь и давайте принимать больных.
После этого, приблизительно через одну-две минуты следом одна за другой, пришли три старушки в возрасте 65-70 лет, которых по очереди и принял Антон Павлович, сказав каждой из них несколько ласково-укоризненных и успокоительных фраз. 222
Теперь, думаю, Антон Павлович займется и мною.
Однако я ошибся: он встал и, прощаясь со мною, сказал:
- Приезжайте-ка завтра утром ко мне в Мелихово, мы с вами побеседуем на свободе.
На другой день, отправляясь в Мелихово, я не знал, как мне поступить: предложить Антону Павловичу гонорар за совет или нет, так как мне было известно, что он жил тогда исключительно литературным трудом.
Правда, к нему приходили за врачебным советом как крестьяне села Мелихова, его соседи, так и крестьяне других селений, но он не только безвозмездно оказывал им медицинскую помощь, но даже и лекарства для них приобретал на свои средства.
Приехав в Мелихово, я был уверен, что Антон Павлович предложит мне снять рубаху, постучит по грудной клетке молоточком, послушает и, определив болезнь, напишет рецепт. Я опять ошибся.
Узнав, сколько мне лет, он поинтересовался, как я провожу свое свободное время, на что трачу его. Расспросив меня подробно, он сказал, что ничего серьезного нет.
- Побольше гуляйте, больше кушайте малороссийского сала и кислого молока, рецепт на приготовление которого возьмите у моей мамаши. Жаль, что вы не работаете в земстве: [...] земство выдало бы вам необходимые средства на поездку в Крым для купания в Черном море.
На прощанье, предложив мне пользоваться своей библиотекой, Антон Павлович вручил мне несколько книг художественной литературы. От гонорара за совет он, само собою разумеется, отказался наотрез.
О моей поездке в Крым я и думать перестал: не было на это средств, но Антон Павлович, оказалось, не только не забыл о ней, но и старался сделать все от него зависящее, чтобы добыть необходимые для этого средства.
В один из моих последующих визитов в Мелихово Антон Павлович говорил мне:
- Я написал местному благочинному письмо. Просил его, как человека, знакомого с графиней Орловой-Давыдовой, обратиться к ней, как попечительнице Щеглятьевской школы, с просьбой оказать вам материальную помощь для поездки в Крым. Благочинный в своем ответном письме, между прочим, пишет мне: "Графиня сама знает нужды своих подчиненных"{2}.
Надо было слышать, с каким негодованием и отвращением произнес Чехов последнюю фразу. Это возмущение было настолько велико, что он не мог усидеть на месте 223 и вынужден был несколько минут быстро ходить по кабинету, чтобы успокоиться.
Я уверен, что Антон Павлович никогда не волновался, не возмущался и не жалел о своих личных неудачах, как волновался и возмущался по поводу неудач маленьких людей, своих знакомых, особенно в тех случаях, когда к неудачам материального порядка присоединялись попытки умаления человеческого достоинства этих людей.
За время с 1892-го по 1898 гг., до отъезда Антона Павловича в Крым, где он построил для себя дачу, я бывал у него в Мелихове один-два раза в месяц, менял прочитанные книги на другие и временами слушал его в высшей степени интересные беседы на литературные и другие темы.
Нельзя было не удивляться необыкновенной силе и образности, с какими он выражал свои мысли. Слушатель всецело находился под впечатлением как его мысли, так и красоты формы, в которую данная мысль выливалась. Экспромтом он говорил так же легко, плавно, свободно и красиво, как и писал, в совершенстве владея искусством сказать многое в немногих словах.
Одной из благороднейших черт характера А.П. была его природная беспредельная доброта. В числе его знакомых, кроме литераторов, издателей, критиков, артистов, художников, были сельские учителя и учительницы, фельдшерицы-акушерки, учащаяся молодежь, соседи-крестьяне и др. К ним он относился особенно сердечно и отзывчиво и оказывал им всевозможные услуги и посильную помощь. Привожу некоторые из многих его услуг, оказанных мне лично.
В 1892 г. я был начинающим охотником, о чем Антон Павлович от кого-то узнал. Свидевшись со мною однажды, он спросил:
- Вы охотник?
- Пока еще только горе-охотник, - ответил я.
- А ружье имеете? - спрашивает А.П.
- Имею, - отвечал я, - но мое ружье, к сожалению, отличается досадной особенностью: при попытке спустить курок ружье упрямится, курок и не думает спускаться, дичь улетает без выстрела. Иногда ружье и не думает стрелять, а курок спускается как бы по собственному желанию, и заряд летит в белый свет. Правда, это ружье временное: 224 как только овладею искусством стрельбы, приобрету другое.