Сергей Каледин - Ку-ку
- Я говорю, посуду надо мыть, - сказала она, когда Ростислав Михайлович с кофейником в руках вошел в комнату. - Тараканы пойдут...
Он поставил кофейник на журнал и выключил магнитофон.
- Вы знаете, Виталия Леонидовна, нет тараканов. У всех есть, даже у Додика, а у меня не живут. Может, грязи боятся, живые все-таки существа...
- А это что у вас такое? - Вита качнула подвешенный над столом белый вялый абажур с большим количеством ненатянутых веревочек.
- Талисман. А по происхождению: вытяжной парашютик. "С помощью вытяжного парашюта вводится в действие главный купол. При отсутствии вытяжного парашюта главный купол вводится в действие без его помощи". Короче, бред сивой кобылы. Вреда больше, чем пользы. Только на талисман и годится.
Ростислав Михайлович достал из буфета тарелку, поставил перед ней.
- Ну, уж нет! - Вита отодвинула тарелку и притянула к себе сковородку.
Ростислав Михайлович достал из буфета вино.
- Я не буду! - замотала головой Вита. - Я от него помру. Водки рюмку я бы выпила.
- Водки нет. Могу сходить.
- Да Бог с ней, сядьте. Откуда у вас бурка?
- У этой бурки своя история, Виталия Леонидовна, - пожевав, сказал Ростислав Михайлович. - Я шел пальто купить. Захожу в комиссионку. Висит, несчастная. Никому не нужна. Купил, принес домой. Мать чуть не в слезы: у тебя же, говорит, пальто зимнего нет. Действительно нет. А эта - висит, пыль аккумулирует. Я погляжу на нее иной раз да как ударюсь плакать, а потом вспомню, что пальто зимнего нет, - смех берет. И главное: в шкаф не лезет, подлая, четыре метра в подоле.
- А что ж на пальто денег нет? Подработали бы где-нибудь...
- Вот и я думаю, - согласился он. - К вам на свидание шел...
- Это не свидание, - поправила Вита.
- ...На несвидание, - согласился Ростислав Михайлович. - Иду, вижу объявление: требуются сторожа. Помимо зарплаты бесплатное обмундирование, переходящее в собственность. Цитирую.
-- Прекрасно, - прокартавила Вита.
Ростислав Михайлович поднял голову от тарелки, взглянул на нее.
- Скажите "трактор".
- Тррактор, - сказала Вита. - Да ну вас! Чем чепуху городить, лучше включите. - Она ткнула вилкой в сторону магнитофона: - Я люблю Окуджаву.
И откинулась в кресле.
...Она допоздна просидела в мягком продавленном кресле. Пора было уходить.
- Ну, ладно, - сказала Вита, вставая. - Давайте послушаю вас напоследок. Объелась. - Она провела руками по животу: - Как вы считаете, я толстая?
- Гранд мадам бельфам, - прогундосил Ростислав Михайлович и достал из-под кровати напольные весы. - Прошу.
- Вы с ума сошли! - Вита отскочила от весов. - Я на них и в больнице-то не смотрю! Все врут! Холодильник бы лучше купили! - Она ногой задвинула весы под кровать. - Снимайте рубашку. - И вставила в уши пластмассовые наконечники фонендоскопа.
Ростислав Михайлович стянул свитер с дырой под мышкой и рубашку.
- Еще чуть - и прохудится, - устало улыбнулась Вита. - В сторожа надо. Фурункул? - спросила она, двигая фонендоскопом по его груди. Она всегда задавала вопросы, чтобы больной не очень зацикливался на прослушивании: - И тут? - она ткнула пальцем в сморщенный шрамик на плече. - Поглубже... Спиной... И здесь... А-а, это же не фурункулы... Это из другой оперы...
- Этот - из Венской.
- Да-а... - рассеянно сказала Вита. - Черт, жалко, давление нельзя померить... Дела-то у вас не очень...
- Она задумчиво посмотрела на Ростислава Михайловича, достала бланк, потерла переносицу. - Так. - Вита подняла указательный палец с перстнем, и буква "В", вытатуированная возле большого пальца, четко проступила сквозь загар. - Слушайте меня... Вы купите в аптеке...
- Подождите, - перебил ее Ростислав Михайлович. - Встаньте-ка на секунду.
- Зачем? - удивилась Вита, но встала. Ростислав Михайлович обнял ее. Очень крепко обнял за плечи и поцеловал.
Вита легонько постучала его по плечу.
- Это еще что такое?! Ростислав Михайлович!.. Пустите! Я буду кричать!
- Кричите. Только потише, а то услышат, - серьезно сказал Ростислав Михайлович и снова поцеловал ее. И потянул куда-то...
"Господи!.. Прическа помнется..."
- Ростислав!.. Рост! Ро-о-о-стик! - неожиданно пискляво выкрикнула она. "А голос-то у меня какой противный!.."
...Рост нащупал ящик тумбочки, с визгом вытянул его, достал очки. Очки плохо держались на его перебитом носу. Включил рефлектор.
- "...И страсть Морозова схватила своей мозолистой рукой..." пробормотала Вита и потянулась к его очкам.
-- Очкарик к тому же. Сними: меньше увидишь - меньше потеряешь... прыгун...
Он отвел ее руку.
- Ну смотри, - Вита вздохнула. - Накормил тухлятиной, соблазнил - да еще рассматривает! Выпустишь ты меня?
- С течением времени, как говорил Остап Бендер. - Рост легонько провел ладонью по ее волосам, по лицу... - Вопросительные скулы...
- Хм, - дернула Вита головой. - То схватил, как горилла, а то гладит... будто котенка...
- Точно, - сказал Рост. - Эквидистантно. У меня дочки так кошек гладили: контур повторяют, а до шерсти дотронуться боятся... А нос почему кривой? Боксом занималась?
- Углядел! - Вита потерла переносицу. - Это еще в детстве. Артем...
- Ростислав Михалыч! - донесся из коридора старушечий голос. - Плиту оттерите, а то после вас вся в кофии. Присохнет за ночь.
- Иди, а я себя в порядок приведу, - сказала Вита.
- Ох, умереть - уснуть!
- Что так?
- Да нет, все прекрасно. Устала.
- Рост, - сказала Вита, когда они подошли к стоянке такси. - Сделай доброе дело, а? Устрой к себе Юрку на работу. Такой парень хороший, только балбес. Не доучился, в армию ушел...
-- А кто он тебе?
Вита задумалась.
- Зять мой бывший... Тоже чего-то чертит. Три курса кончил до армии... Устрой...
- Скажи "трактор", тогда устрою.
- Тррактор! Тррактор! Скажи лучше, как сердце.
- Космонавт.
- Смотри, космонавт, умрешь когда-нибудь при подобных обстоятельствах. Такое случается.
- У меня теперь при подобных обстоятельствах всегда будет под рукой врач.
-- Ишь ты! - Вита усмехнулась.
Подъехало такси.
Было это полгода назад.
2
Живот у Виты побаливал давно, года три. Знала только Ира: "Не дури, Вита, надо обследоваться. Не хочешь на третий этаж, лежи у меня в кабинете". Вита морщилась - пройдет.
Не прошло, болело. Но так по-страшному - первый раз.
Она позвонила Грише Соколову. Гриша, ее однокурсник, пошел по гастроэнтерологии. Днем работа, а по ночам сшивал кишки покойникам. Теперь, ясное дело, профессор, главврач клиники.
- Гринь, у меня чего-то живот болит нехорошо, - сказала Вита.
-- Заходи, поглядим, - ответил Гриша.
Вита зашла...
Сейчас они сидели у Гриши в кабинете. Гриша разливал коньяк.
- Я, Гринь, чего-то не хочу, - поморщилась Вита, и рука ее невзначай погладила живот.
Гриша выпил сам и закусил лимоном, обмакнутым в соль.
- Австрияки научили, - сказал он. - Значит, Вита, дело вот как обстоит. Чего у тебя - толком сказать не могу. Но резать надо - хуже не будет.
- А шрам через все брюхо? - невесело улыбнулась Вита. - Кавалеры разбегутся, а их и так-то: раз-два, и обчелся...
- Я тебя аккуратненько. И палату подберу. Сколько можно, подержу одну.
Про операцию Вита своим решила не говорить. Она бы сказала, но Людмила засуетится, взбудоражит отца, сообщит Лиде на Север. А та все бросит, примчится... А зачем? Ни к чему это. Юрка знает, Рост знает - достаточно. Там видно будет. И объявила, что едет в Прибалтику.
Резал ее Гриша четыре часа. Через день после операции она уже лежала в нормальной палате. Ничего не болело, хотя живот был распорот от и до, колола себя обезболивающим, которого по совету Гриши принесла вдоволь. Вита лежала и отдыхала. Никогда еще в жизни у нее не было столько свободного времени. Лежишь... Думаешь... Вспоминаешь... Даже в отпусках, куда она ездила всегда одна, без Сени, и то были какие-то постоянные докуки: очереди, место на пляже, выяснения отношений с кавалерами...
Сибаритка. Лежи себе... Лови балду, как говорит Юрка. Вита повертела по привычке перстень, вспомнила мужа.
"Здравствуйте, Валя, - сказал ей Сеня, углядев у нее на пальце татуировку "В". Это было на выставке трофейного вооружения, Сеня там после ранения заведовал артиллерией. - Пригласили бы в гости - ни одной знакомой в Москве". Слова вроде и нахальные, а сказал скромно. На следующий день он уже ел у них борщ... Правда, она проучила Сеню: не сказала, что зовут ее Вита. И он за столом, удивляя родителей и сестру, нежно называл ее "Валечкой".
Комната у них была проходная (сейчас таких коммуналок не отыщешь), и мимо стола время от времени деликатно прошмыгивали соседи. Последней прошла Роxа, замедленно, злостно шаркая, - хотела подробнее рассмотреть красивого "жениха" - капитана. Пришлось пригласить ее за стол. Вот тогда-то она и выдала знаменитое: "Таки мимо той станции не проедешь", подразумевая женитьбу.
Обручального кольца Сеня найти не сумел; уже за столом, на свадьбе поймал ее руку и насунул на палец старинный перстень с черным изъеденным каменным жуком. Да на указательный палец надел от волнения. До чего Сеня был красивый!
