Лидия Чарская - «Мальчишка»
Проходить день, другой, третий…
Ежедневно Женни, Серко и Брянский встречаются у опушки и вместе идут пить чай к тетушке.
Но это не условное свиданье, не нарочная встреча… Упаси Боже! Брянский в один и тот же час идет на прогулку, а Женни выходит из лесу.
«Но что она делает там? Почему ее свежее личико теряет свою обычную веселость? Почему ее брови нахмурены, а смеющийся обыкновенно рот сосредоточенно сжат?» Вот что мучит доктора, заставляя его делать тысячу догадок. Теперь он твердо уверен, что Женни ходит на любовное свиданье, но к кому? — вопрос не выяснен. Правда, там живет сторож. Брянский не видел сторожа и не знает стар он или молод… А вкусы женщин так капризны!.. Почему бы не полюбить и сторожа? Да, наконец, не живет ли там какой-нибудь ярый охотник любитель, стройный и юный, как молодой бог?… И доктор мучится сомненьями все больше и больше и, наконец, к ужасу своему убеждается, что полюбил Женни, полюбил быстро, с налета, с первой минуты знакомства, когда она, растрепанная и красная, разглядывала его с бесцеремонностью мальчишки…
Это чувство целиком поглотило Брянского, не давая ему ни минуты покоя, подогреваемое постоянной ревностью…
А глаза Женни так ласковы и веселы, так детски-наивны!..
— Что же это? — мучается бедняга. — Уехать отсюда на время, что ли!.. Да, конечно, уехать! — внезапно приходит он к решению, направляясь по дороге к усадьбе тетушки Агнии.
Едва он переступает порог калитки, как тетушка со съехавшим на бок чепцом летит к нему на встречу с бесконечными жалобами. Теперь она уже не стесняется «дорогого доктора», видя в нем близкого человека, искренно преданного ей и Женни.
— С ней нет никакого сладу, — кричит тетушка, потрясая лентами, — нет терпения… Она мальчишка, настоящий мальчишка!
Тетушка забыла о «приличной партии», о планах на доктора… Она должна вылить душу… Жени — ее мучительница, и целый поток негодования выливается наружу.
— Подумайте только… она на голубятне… она гоняет голубей, как уличный мальчишка… Это дело кучера Евграфа… Боже мой… и как она лезла… как она туда лезла, если б вы видели, милый доктор.
И при одном воспоминаю и тетушка целомудренно краснеет.
— Доктор, здравствуйте, — откуда-то сверху раздается чистый и звонкий голос Женни.
Он поднимает голову и видит ее трепаную, смеющуюся, с распущенной косой, какою видел ее в первый день знакомства.
— Милая, милая, — беззвучно шепчет Лев Александрович и… смеется.
— Не прыгай, не прыгай! — кричит тетушка, наивно воображая, что Женни прыгнет с трехсаженной вышины.
Всего можно ожидать от этого мальчишки… А «мальчишка» через две минуты уже с ними в комнате, веселый и возбужденный спортом.
— Давайте бегать, мне весело, — кричит она доктору и шепотом добавляет, косясь на тетушку: — в 8 часов мне надо в лес.
И так спокойно говорит, точно ей в 8 часов надо съесть кусок хлеба с маслом.
Брянский кусает губы… Он зол, как никогда…
И как нарочно, сегодня она милее обыкновенного… эта черная головка с пышною косою.
— Догоняйте меня, — и она стрелой бросается вдоль аллеи.
Нет, во что бы то ни стало он узнает истину! И, настигнув ее в пять прыжков, он грубо хватает ее за талию, поворачивает к себе и кричит задыхаясь.
— Я знаю, зачем вы бегаете в лес, каждый вечер!
Она смутилась от неожиданности. Ее лицо, уши и шею залило ярким румянцем… Какой-то незнакомый ему огонек мелькнул в ее глазах.
— Ну, так и знайте, — гордо запрокинула она головку, — в этом нет ничего дурного… Раз человек беден, он не человек, значит, и не может рассчитывать на доброе отношение…
И так как его рука еще держала ее талию, она резко отбросила ее и пошла к дому поступью маленькой королевы.
Все кончено для Брянского…
Бедный, бедный доктор! Женни любит другого… бедняка… любит горячо… сильно… Недаром глаза ее горят, как звездочки… О, эти южные дети… Они развиваются не по годам рано… И Женни такая. Дитя ли? — и Брянский саркастически смеется. Он знает это дитя… Он ненавидит ее теперь. А там лес… свиданье… какой-нибудь влюбленный семинарист или лохматый учитель из народной школы… черт знает, что такое!
Всю ночь не спал Лев Александрович, то бегая по комнате, то начиная письмо к Женни, полное страстных упреков.
Он решил завтра же начать хлопотать о переводе в другой уезд… Он не станет мешать, Женни и ее «милому». Пусть любят… пусть наслаждаются… Его жизнь разбита в 24 года… Через неделю он будет далеко отсюда и не увидит Женни… лукавую недобрую девочку…
Под утро он забылся тяжелым сном…
В одиннадцать ровно он уже был на знакомом балконе серого домика.
— В последний раз, в последний раз… — выстукивает неугомонное сердце.
— Черт знает, что за сентиментальность! — злится доктор.
Выбегает Женни, цветущая, веселая. Он не ожидал видеть ее такою после вчерашнего.
— Он выздоровел, он выздоровел, — сверкает она белыми зубами.
— Кто выздоровел?.. — начинает было доктор, и вдруг все делается ясным. Ну, что ж… очень рад, — роняет он сквозь зубы, — рад за вас. Евгения Павловна… не забудьте же пригласить меня на свадьбу, — заключает не без злорадства Брянский.
— На свадьбу? На какую свадьбу? — и смуглое личико полно недоумения.
— Да на вашу… Боже мой… с этим… этим… лесным принцем… вы ведь его так безумно любите.
— Кого? сторожа Терентьича то? — и здоровый, неудержимый хохот оглушает воздух. — Тетушка… Фекла… — кричит она между взрывами смеха, — скорей сюда, доктор помешался!
Брянский имел, действительно, вид помешанного. Его глаза растерянно уставились на хохочущую Женни. Ей стало жалко. Смех ее утих.
— Милый, милый доктор, и вы смели подозревать меня? — говорит она. — Терентьич, лесной сторож, был болен ревматизмом и я его лечила, как могла, и, как видите, успешно… Он так беден, что ест мясо только по праздникам. Вот почему я носила ему ужины без ведома тетушки… И этот Терентьич — мой муж?. Нет, вы решительно помешались, милый доктор.
— От любви к вам, милая Женни!
— Что? — и она застенчиво краснеет.
Целый поток нежных признаний обрушивается на нее.
Женни не двигается… Женни слушает чуть дыша… он давно ей нравится, этот красивый, добрый доктор… И говорит он так убедительно и пылко… А солнце ярким светом заливает веранду… Какая-то глупая бабочка бьется о стекло…
— И вы скрывали от меня, не подозревая, как меня мучило все это, — тихо звучит голос Брянского какими-то новыми бархатными нотами.
— Женни, злая, как вы могли так делать!
— Пусть левая рука твоя не ведает, что творит правая, — лукаво шепчет Женни и смеется.
— Ненаглядная, милая, дайте мне эту ручку, дайте в постоянное владение!..
Она шепчет еще тише, чуть слышно:
— Я ваша, милый доктор!
Он быстро склоняется к ней, но в ту же минуту на пороге появляется тетушка. Ей не нужно объяснение, она поняла все и красная, как пион, вынимает из орехового шкафчика домашнюю наливку, чтобы поздравить жениха и невесту, радуясь в душе приличной партии для мальчишки Женни.
