Александр Селин - Парашютист
- Нет, он вообще был из другого гарнизона.
- Вот видишь, из другого гарнизона, а знаешь, помнишь Кондукова, потому что Артем Кондуков в 34 навернулся, а не в 75. Молодец Кондуков, послал меня к едреной матери в роковые секунды и шарах об сарай с овцами! И никаких сантиментов. Мужчина! Ладно, Эдвардас, два года, но ни дня больше. Фу-х, самой противно, какие-то торги пошли.
- На что я вам дался, - разволновался Эдвардас, - я жизнь люблю... Я жену люблю... Зачем? Ну есть же люди... Сами умереть хотят. Вон, на войне скольких косит... Мало вам? А я... я сейчас английский учу.
- Ну и что? Я тоже учу.
- В загрантурне собираюсь поехать...
- Ну и что? Езжай в турне. Одно другому не мешает.
- Я вам обязан, понимаю... Я очень прошу вас, раз уж вы меня спасли, будьте до конца благородны, дайте мне дожить, дайте мне умереть естественной смертью.
Смерть ухмыльнулась.
- А я бога молить за вас буду. Ни одного дурного поступка не совершу... обещаю.
- Ладно, Лацис, ты не в монастыре, а я тебе не поп. "Бога молить", "ни одного проступка". Сказал бы "убью двоих вместо себя", я бы еще подумала, а он "Бога молить", тоже мне помощничек. А? Как насчет двоих?... Одного?
Лацис опять побледнел, покрутил головой отрицательно.
- Вон ты как, а то ведь смотри и суток не дам. Завтра же окочуришься. Ну, считаю до трех! Раз! Два! Два с половиной! Отказываешься?
Лацис молчал.
- Три! Лопнуло мое терпение. Теперь берегись, прибалт неблагодарный, Смерть быстро двинулась в прихожую, надела шляпу и пальто. - Надо же, два года ему пожить предлагала. Пока! Да, кстати, когда в следующий раз прыгать будешь?
- Никогда. Я увольняюсь.
- Ах, вот оно что, увольняется... Увольняйся, увольняйся. Умник. Давай, давай, на земле, брат, смерть подстерегает ничуть не меньше, чем в воздухе, и уж вовсе не такая почетная, поверь... Один такой упертый у меня в ванной захлебнулся после выпивки, вместо того, чтобы героем в танке сгореть! Да, кстати, парашют мой у Горбунова забери. Вернешь. Вещь, все-таки.
- Да-да, конечно. Куда принести?
- Я позвоню. Встречку назначим... Я подумаю. Спокойной ночи! Засеки время. И суток не дам, понял? Привет жене, привет команде. Не прощаюсь. Пока.
Смерть ушла, хлопнув дверью.
А Лацис, впервые в жизни заперев дверь на все три замка, повалился на диван и заснул сразу же.
- Это кто вчера к тебе приходил? - поутру спросила Валентина.
- Да так, знакомый, - простонал Эдвардас, понимая, что и на этот раз дело происходило не во сне.
- Элегантный такой, вежливый.
- Да-да, вежливый.
- Ванную принимать будешь?
- Нет. Ни в коем случае.
И Эдвардас, вспомнив про парашют, позвонил Горбунову, который пообещал принести его через полчасика.
Лацис решил не вводить Горбунова в курс проблемы, зная безрассудную самоотверженность своего друга во время опасности. Он просто забрал парашют и сообщил о твердом решении увольняться. Горбунов долго сидел, обхватив руками голову.
- Нервы, говоришь, пошатнулись?
- Да, Сергей, и со здоровьем что-то не то. А в нашем деле, сам понимаешь, если сомневаешься, лучше вовремя уйти.
- Уйти вовремя, говоришь? Ты что, футболист, в 35 заканчивать? Да в нашем деле 35... это ж расцвет!
- Так-то оно так, Сережа. Но с другой стороны, в 35 наступает какое-то умное, осознанное состояние, опять же, помнят долго, друзья уважают, Лацис закашлялся.
- Не свои слова говоришь, Эдик, - Горбунов внимательно посмотрел Лацису в глаза.
- Ох, не свои... кто-то тебя здорово накачал, - Горбунов посмотрел в сторону кухни, где по-прежнему суетилась Валентина, хмыкнул и перешел на шепот. - Не слушай ты баб, вот что я тебе скажу. У них одно на уме, чтоб муж никуда из дома не девался, чтоб как на привязи. Бабы, Эдвардас, это смерть наша, бабы, а не прыжки.
Эдвардас вздрогнул.
- По мне лучше уж разбиться в конце карьеры, чем на тахте сгинуть. Ну не сейчас, конечно, а лет так в 70! И плевать я на смерть хотел, дуру костлявую.
- Тише, тише ты!
- В общем, понял, не валяй дурака, - Горбунов заговорил нарочито громко. - Это пока между нами, Эдвардас, но про турнир в Кракове ты, наверное, слышал. Ну так вот, нас с тобой опять в сборную берут.
- Правда? - Валентина вышла из кухни.
- Услышала? Да, милая моя, - Горбунов приподнял Валентину за талию. Вот какой у тебя муж! Акробат свободного полета. Король филигранных прыжков! Ха-ха-ха!
- Ой, молодцы, ребята, - заулыбалась Валентина.
- Вот так-то, парень, - Горбунов подмигнул Лацису. - Прыгаем дальше. Вопрос решен! До остановки проводишь?
- Конечно, - Лацис с грустью посмотрел на часы, вспоминая обещание Смерти расправиться с ним меньше чем за сутки, встал и пошел провожать Горбунова до автобусной остановки.
На обратном пути яростный гул набирающего обороты двигателя заставил его обернуться. Из-за угла выскочил грузовик и, не сигналя, на полном ходу двинулся прямо на Лациса. Что-то знакомое показалось в улыбке водителя через непромытое лобовое стекло. Эдвардас охнул, успел сделать два шага в сторону и прыгнул в стриженые кусты пешеходного газона. Грузовик промчался и, не успев снизить скорость, врезался в задний кузов "Жигуленка", стоявшего на обочине.
- Я тебе башку отверну! - водитель "Жигуленка", размахивая монтировкой, бросился вслед за водителем грузовика, но не догнал. Тот быстрыми широкими пружинистыми прыжками исчез из видимости. А расстроенный водитель "Жигуленка" поплелся к результату аварии.
- Ты его успел разглядеть? - обратился он к Лацису, вылезающему из кустов.
- Кажется, да. То есть нет.
- Я тоже толком не успел, худющий такой, длинный, быстрый, поймаю убью! Ну-ка, что у него за номер? Та-ак, без номера. Написано "учебный".
- Видал, как теперь учатся? Тебя чуть не сбил, а с машиной-то моей, а? Смотри, что сделал, скотина!
Лацис покивал, сочувствуя, и, пробравшись через толпу зевак, быстрым шагом двинулся домой, оглядываясь во все стороны. Прошел пол-квартала, завернул за угол и позеленел. Прижавшись спиной к кирпичной панели пятиэтажки, за углом стояла Смерть и тяжело дышала.
- Где он там? - быстро спросила Смерть.
-Кто?
- Ну, этот дурак с монтировкой.
- Там, у машин.
- Во придурок-то, разорался на весь город, монтировку схватил. Видишь, Лацис, не скоро культура привьется гражданам. Ну авария, ну виновата. Ну, можно б было спокойно договориться. Весь проспект собрал, придурок. Ну-ка, загляни за угол.
Разошлись или нет?
Лацис посмотрел.
-Нет.
-Ну ладно, иди-иди, мне сейчас не до тебя. Грузовик вызволять надо. Лацис робко зашагал, но усилием воли заставил себя обернуться.
- Извините, вы это меня хотели грузовиком сбить?
- Да не-ет, - улыбнулась Смерть, - не-ет. Если б я захотела сбить, то наверняка бы сбила, будь уверен. Так... покататься взяла. Вообще, дорожно-транспортное происшествие - способ ненадежный. Не стоит им пользоваться. Шуму много, а толку... сам видишь, никакого толку. Что это я... черт? Ладно, иди-иди, доживай свои часы. Сутки обещанные к концу подходят. Наслаждайся. Там тебе жена грибы жарит, аж по всему подъезду запах какой!
Зайдя домой, Лацис, не говоря ни слова, вывалил грибы из сковородки в мусорное ведро.
- Не покупай с рук, - буркнул изумленной Валетине.
- Да я ж... в магазине!
- Ну и что? Все равно не покупай!
- А что покупать?! - Валентина разозлилась. - Взял и выбросил. Всегда грибы ел.
Что за психи, Лацис? Вчера парашют домой притащил. Теперь щека расцарапана.
Второй день на себя не похож! Что случилось? Выкладывай!
Эдвардас обнял Валентину и с грустью взглянул на стенные часы.
- Я попробую объяснить, погоди чуть-чуть.
Лацис задумался и долго смотрел на секундную стрелку настенного циферблата, которая с беззаботной тупой радостью отматывала один за другим свои паскудные круги, потом переключил внимание на минутную, которая двигалась значительно медленнее, но двигалась не менее подло, с завидным упорством накрывая деления циферблата одно за другим. Часовая стрелка как будто совсем не двигалась. Но это была лишь кажущаяся неподвижность. Стоило закрыть глаза и на некоторое время забыться, а потом через некоторое время открыть, как эта, казалось бы, совсем безмятежная стрелка скакнет так, воспользовавшись вашей задумчивостью, что вы вздрогнете, как вздрагивают миллионы людей, опаздывая на работу или на поезд, как вздрагивают влюбленные, проспав свидание или регистрацию брака, как вздрагивают врачи реанимационного отделения, и как затем вздрагивают родные безнадежных больных. Остановись, время! Не двигайся, часовая стрелка. Но она движется. "Как все-таки быстро бежит время", - прошептал Лацис.
- Чего?
- Я говорю, как быстро бежит время. Валя, - он обнял жену. - Ты помнишь, Валя, тот день, когда мы с тобой познакомились?
В это время раздался телефонный звонок. - Был ясный день, ты была в розовом платье, и я еще помню, у тебя были две смешные торчащие косички...
Телефонный звонок повторился. Эдвардас тяжело вздохнул.
