Борис Екимов - В дороге
Подошедший сосед, Иван Бочков, встрял в разговор:
- Чего об вас, старых, гутарить. Вас - под яр. Тут вроде еще в силах, работаешь, а получишь получку - и не знаешь, куда ее прислонить. Раньше я семьдесят рублей зарабатывал. Конечно, мало. Но я мог пойти в наш магазин и на эти деньги одеться с ног до головы. Костюм за сорок рублей, болгарский, праздничный, мне купили за шестьдесят, так он до смерти. Рубашка - пятерка. Полуботинки десять - двена-дцать рублей. Еще и на кепку хватит. Ныне я триста рублей отхватил. Костюм магазинный - тысяча девятьсот. Об нем и думать нечего. А ныне я и вовсе без ра-боты, бензину нет, стоим.
- На черный день да на смерть всю жизнь копейку сбивали. Другие таятся, а я гордилась: три тыщи на книжке, - приосанилась матерь Лелька. - Где теперь моя денежка? Родная дочь корит, говорит: ты, мать, глупая, чем копить, купила бы нам по ковру, а ныне подотрись своими тыщами. Так-то вот...
Одна ли ты, матерь Лелька, руками разводишь? Мой земляк, лучший чабан в округе, Бувашов, Герой Труда, всю жизнь провел в голой степи на чабанской точ-ке. Отработал свое, скопив 25 тысяч "на книжке". "Купим домик возле людей, будем с бабкой жить". Пока собирался - грянуло. Теперь удивленно разводит руками: "Где мои 25 тысяч?" Спасибо совхоз ему "домик" строит за былые заслуги. Иначе бы без угла остался старый чабан, как остались на Дальнем Севере мои читатели, от которых получил я письмо. Тридцать лет отработали. Накопили 50 тысяч на маши-ну и дом в России. А тут новые времена. 53 тысячи стоит заказ одного контейнера для вещей. А куда их везти? "Так и останемся, словно мамонты, в вечной мерзлоте". Матушка моя и сестра ее, тетя Нюра, скопили себе на похороны по тысяче, отрывая от пенсий, весьма небогатых. Тетя Нюра успела помереть. Ее схоронили на эти день-ги и помянули на сорок дней и на годовщину. Материнской тысячи теперь не хва-тит и на дешевый бумажный венок.
Народ, для народа... - языки истрепали наши высокие радетели. Грязные свары их, нескончаемый дележ, взаимные упреки. Не моей ли бедной матери да матери Лельки за трудную жизнь заработанную копейку никак не поделите вы?
Стоял я на берегу речки, глядел на развороченные муравьиные гнезда, думал о нынешнем и вчерашнем, о чужом и своем, о людях и о муравьях тоже. Муравьи не ведали, что по приказу хозяйки провожу я улучшение прибрежного луга. Для них это было - разор и беда. Не ведали и люди, земляки мои, что проводится реорганизация сельскохозяйственного производства да и жизни прежней. Им казалось - света ко-нец. И слепо пытались они куда-то брести, бежать, тащить, спасаясь и спасая, словно вот эти муравьи у меня под ногами.
Мир сельский, мир гудящий, человечий, растревоженный улей, что с тобой?
Моя нынешняя поездка, разговоры с людьми - стремление не столько по-нять и осмыслить, сколько лишь услышать и донести до читателя мало-мальски достоверную правду. Всей-то правды нам век не узнать. Она, говорят, лишь у Бога.
Колхозные ли, совхозные боги не в красном углу - они не иконы. На хуторе главный бог - управляющий отделением, бригадир ли. В его руках техника, хлеб, корма, дрова и прочее, чем жив человек на селе.
А ныне Виталий Иванович, клейменовский управляющий, сам ничего не пой-мет. Он уверен лишь в одном: колхозы решили уничтожить.
- Да, уничтожить, - говорит он. - Всеми средствами. Налог колхозы платят дурачий, а фермеры - освобождены. Процент по кредитам: колхозу - восемьдесят три процента, фермерам - четыре. Людям вовсе перестали платить. У меня пятьсот рублей оклад, шоферу - триста, главному специалисту колхоза - девятьсот. А жена в магазин пошла, на двести рублей принесла товару - в одном кармане халата все уместилось. Платить перестали, значит, указывают: не работайте в колхозе, глядите на сторону. Бегите туда. Вон на Долговском хуторе фермеры набрали кре-дитов и горя не знают: женам накупили бархатных платьев, а сами на бугре водочку пьют. Да что Долговка, в нашем колхозе, в Мартыновке, фермеру пятьсот га зем-ли, а наши паи - по девятнадцать. Им "Волги" по госцене продали, они их по миллиону на бирже загнали. Чем не жизнь? Другой фермер, тоже на нашей земле, новой техники накупил и поставил ее, бережет на случай. А землю ему колхозные трактористы на колхозных тракторах обрабатывают за магарыч. Тут и слепому ясно: уничтожить хотят колхозы!
Виталий Иванович всю жизнь бригадирствует. Меняются в колхозе председа-тели, течет время, а он - на месте. Роста высокого, с крупными чертами лица, большерукий, сильный. Хозяйка моя, Елена Федотьевна, долгие годы работала под началом Виталия Ивановича и всегда говорит о нем с уважением:
- Делучий... Что трудяга, то трудяга. Уважительный. Лошадь ли надо, трак-тор - всегда поможет. Лишь пьяницы его огорчают. Он, бедняга, иной раз аж кри-ком кричит... За шкирку их, как котят, и кидает. Он же вон какой сильный.
Виталий Иванович немногословен, обстоятелен. Дом построил большой, хороший сад посадил, сенник соорудил возле сараев - словом, готовился на ху-торе доживать, когда придет время уйти на пенсию. Но теперь он растерян. Да и только ли он...
Началось все в конце 1991 года. Два правительственных документа: указ Президента Российской Федерации "О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР" от 27 декабря и постановление правительства "О порядке реорганизации колхозов и совхозов". Там было много всего:
"Колхозы и совхозы обязаны провести реорганизацию...
Местной администрации организовать продажу земель фонда по конкурсу...
Земли передаются или продаются... на аукционах гражданам и юридическим лицам...
Предоставить крестьянским хозяйствам право залога земли в банках.
Разрешить с 1 января 1992 года гражданам, владеющим земельными участками на правах собственности, их продажу...
Невыкупленные участки земли продаются на аукционе...
Колхозы и совхозы, не обладающие финансовыми ресурсами для погашения задолженности по оплате труда и кредитам, объявляются несостоятельными (банкротами) до 1 февраля и подлежат ликвидации и реорганизации в течение первого квартала 1992 года".
Указ и постановление были опубликованы в газетах в начале января. За ними последовали разъяснения. Министр сельского хозяйства В. Н. Хлыстун: "Мы будем настойчиво рекомендовать изменить форму хозяйствования... Принятие указа Президента РФ и постановлений правительства следует воспринимать... как создание механизма для быстрейшего реформирования сельского хозяйства". Правительство: "Мы твердо поддерживаем фермерское движение, рассматриваем его как нашу опору и будущее сельского хозяйства".
Согласимся, что было от чего кругом пойти голове не только у клейменовско-го бригадира Виталия Ивановича, тем более что колхоз давным-давно был в долгу как в шелку.
Короткие заметки с февральского совещания в райцентре. Народу немного: председатели колхозов, директора совхозов, руководители района, агропрома. Вопрос один: что делать? Сначала, чтобы дать направление разговору, руководящее:
- Как сказал один из руководителей облагропрома, сев будем вести в другой формации. Давайте задумаемся над тем, что даже испытанные и проверенные командармы колхозно-совхозного производства Штепо и Попов (дважды Герой и Герой Социалистического Труда. - Б. Е.) не голосуют сегодня двумя руками за старое... Пошел необратимый процесс.
И разговор пошел:
- Колхоз - все там условно. Это образование эффективно не работало и рабо-тать не будет.
- Если валить, то шустрее. Дров много. Давайте до сева поделимся, чтобы потом с саженью по хлебам не бегать.
- Работа по разделу не страшит, - бодро доложил главный землеустроитель района. - Участвовал в укрупнении колхозов. Теперь пришла пора делить, будем делить. Штат расширен, справимся.
- С разделом будут трудности. Уже находятся чудаки, которые достают из сундуков или из-за икон документы о сдаче их отцами в колхоз молотилки, сеялки с веялкой. Теперь пойди найди, где та молотилка, та веялка.
- Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, - философски про-изнес председатель райпо. - Хорошо бы не пороть горячку. Федоров нас уже накормил.
Знаменитого Федорова здесь знали все. Кто и не видал, так был наслышан. Федоров - первый фермер района, хозяин 112 гектаров земли.
Объявился он в Калаче летом 1990 года. Ростом невеликий, метр с кепкой, по профессии механик бытовых машин, волгоградский житель. Просил землю: "Хочу работать на земле. Согласно новому времени..." - и так далее. За словом в карман не лез. Поглядели на него, посмеялись, сказали: "Будь здоров. Езжай, холодильники ремонтируй". Через неделю звонок из области: "Почему препятствуете? Человек хо-чет работать. У вас в районе ни одного фермера". Пытались объяснить: "Этот человек сроду земли не видал. Ездить умеет лишь на троллейбусе с водителем".
Уж чего-чего, а показуху устраивать мы научились. Отрапортовать, доложить, прибавить пару-другую ноликов. Головокружительная карьера Махарадзе, чуть не за год взлетевшего с должности директора стеклотарного заводика в райцентре до российского вице-премьера, тому подтверждение. Ко всему прочему Махарадзе, став председателем облсовета, вовремя доложил, что фермеризация Волгоградской области идет успешно, сообщил цифру с ноликами.
