Максим Горький - Дачники
Замыслов. Вы уходите? Так я после, это не спешно. Варвара Михайловна, как жаль, что вы не были на спектакле! Юлия Филипповна восхитительно играла... чудесно!..
Варвара Михайловна. Мне вообще нравится, как она играет.
Замыслов (с увлечением). Она - талант! Отрежьте мне голову, если я ошибаюсь!
Суслов (усмехаясь). А вдруг придется отрезать? Совсем без головы неудобно... Ну, идем, Сергей!.. До свиданья, Варвара Михайловна. Честь имею... (Кланяется Замыслову.)
Басов (заглядывая в кабинет, где Влас разбирает бумаги). Так завтра к девяти утра вы все это перепишете, - могу надеяться?
Влас. Надейтесь... И да посетит вас бессонница, уважаемый патрон...
(Суслов и Басов уходят.)
Замыслов. И я пойду... Вашу ручку, патронесса.
Варвара Михайловна. Оставайтесь пить чай!
Замыслов. Если позволите, я приду потом. А сейчас - не могу! (Быстро уходит.)
Влас (являясь из кабинета). Варя! В этом доме будут пить чай?
Варвара Михаиловна. Позови Сашу. (Кладет ему руки на плечи.) Отчего ты такой измученный?
Влас (трется щекой об ее руку). Устал. С десяти до трех сидел в суде... С трех до семи бегал по городу... Шурочка!.. И не успел пообедать.
Варвара Михайловна. Письмоводитель... Это - ниже тебя, Влас!
Влас (дурачливо). Нужно стараться достигать высот и так далее... я знаю. Но, Варя! - примеры любя, беру трубочиста на крыше: конечно, залез он всех выше... а разве он выше себя?
Варвара Михайловна. Не дури! Почему ты не хочешь поискать другого труда... более полезного, более значительного?..
Влас (комически возмущаясь). Сударыня! Я принимаю хотя и косвенное, но напряженное участие в защите и охране священного института собственности а вы называете это бесполезным трудом! Какой разврат мысли!
Варвара Михайловна. Ты не хочешь говорить серьезно?..
(Саша входит.)
Влас (Саше). Многоуважаемая! Будьте великодушны, дайте чаю и закусить.
Саша. Сейчас подам. Котлет угодно?
Влас. И котлет и всего прочего, им подобного...Жду!
(Саша уходит.)
Влас (обнимает сестру за талию и ходит с нею по комнате). Ну, ты что?
Варвара Михайловна. Мне почему-то грустно, Власик! Знаешь... иногда, вдруг как-то... ни о чем не думая, всем существом почувствуешь себя точно в плену... Все кажется чужим... скрытно враждебным тебе... все такое не нужное никому... И все как-то несерьезно живут... Вот и ты... балагуришь... шутишь...
Влас (комически становясь перед нею в позу).
Не укоряй меня, мой друг,
За то, что часто я шучу:
Веселой шуткой мой недуг
Перед тобой я скрыть хочу...
Стихи собственной фабрикации и гораздо лучше стихов Калерии... Но я не буду читать их до конца: они аршин пять длиной... Дорогая сестра моя! Ты хочешь, чтобы я был серьезен? Так, вероятно, кривой хочет видеть всех ближних своих одноглазыми.
(Входит Саша с чайной посудой и ловко суетится около стола. Слышна трещотка ночного сторожа.)
Варвара Михайловна. Брось, Влас! Не надо болтать.
Влас. Хорошо - сказал он - и грустно замолчал. Н-да! Ты не великодушна, сестренка! Целый день я молчу, переписывая копии разных ябед и кляуз... естественно, что вечером мне хочется говорить... Варвара Михайловна. А мне вот хочется уйти куда-то, где живут простые, здоровые люди, где говорят другим языком и делают какое-то серьезное, большое, всем нужное дело... Ты понимаешь меня?..
Влас (задумчиво). Да... понимаю... Но - никуда ты не уйдешь, Варя!
Варвара Михайловна. А может быть, уйду. (Пауза. Саша вносит самовар.) Вероятно, завтра приедет Шалимов. ..
Влас (зевая). Не люблю я его последних писаний - пусто, скучно, вяло.
Варвара Михайловна. Я видела его однажды на вечере... я была гимназисткой тогда... Помню, он вышел на эстраду, такой крепкий, твердый... непокорные, густые волосы, лицо - открытое, смелое... лицо человека, который знает, что он любит и что ненавидит... знает свою силу... Я смотрела на него и дрожала от радости, что есть такие люди... Хорошо было! да! Помню, как энергично он встряхивал головой, его буйные волосы темным вихрем падали на лоб... и вдохновенные глаза его помню... Прошло шесть-семь - нет, уже восемь лет...
Влас. Ты мечтаешь о нем, как институтка о новом учителе. Берегись, сестра моя! Писатели, как я слыхал, большие мастера по части совращения женщин...
Варвара Михайловна. Это нехорошо, Влас, это - пошло!
Влас (просто, искренно). Ну, не сердись, Варя!
Варвара Михайловна. Ты пойми... я жду его... как весну! Мне нехорошо жить...
Влас. Я понимаю, понимаю. Мне самому нехорошо... совестно как-то жить... неловко... и не понимаешь, что же будет дальше?..
Варвара Михайловна. О да, Влас, да! Но зачем ты...
Влас. Паясничаю?.. Я не люблю, когда другие видят, что мне нехорошо...
Калерия (входит). Какая чудесная ночь! А вы сидите тут - и у вас пахнет угаром.
Влас (встряхиваясь). Мое почтение, Абстракция Васильевна!
Калерия. В лесу так тихо, задумчиво... славно! Луна - ласковая, тени густые и теплые... День никогда не может быть красивее ночи...
Влас (в тон ей). О да! Старушки всегда веселее, чем девушки, и раки летают быстрее, чем ласточки...
Калерия (садясь за стол). Вы ничего не понимаете! Варя, налей мне чаю... Никто не был у нас?
Влас (поучительно-дурачливо). Никто - не может быть или не быть... ибо никто - не существует.
Калерия. Пожалуйста, оставьте меня в покое.
(Влас молча кланяется ей и уходит в кабинет, перебирает там бумаги на столе. За окном вдали слышна трещотка ночного сторожа и тихий свист.)
Варвара Михайловна. К тебе приходила Юлия Филипповна...
Калерия. Ко мне? Ах, да... по поводу спектакля...
Варвара Михайловна. Ты была в лесу?
Калерия. Да. Я встретила Рюмина... он много говорил о тебе...
Варвара Михайловна. Что же он говорил?
Калерия. Ты знаешь...
(Пауза. Влас напевает что-то, гнусаво, негромко.)
Варвара Михайловна (вздыхая). Это очень печально.
Калерия. Для него?
Варвара Михайловна. Однажды он сказал мне, что любовь к женщине трагическая обязанность мужчины...
Калерия. Ты раньше относилась к нему иначе.
Варвара Михайловна. Ты ставишь это мне в вину? Да?
Калерия. О нет, Варя, нет!
Варвара Михайловна. Сначала я старалась рассеять его печальное настроение...и, правда, много уделяла ему внимания... Потом я увидала, к чему это ведет... тогда он уехал.
Калерия. Ты объяснилась с ним?
Варвара Михайловна. Ни словом! Ни я, ни он...
(Пауза.)
Калерия. Его любовь должна быть теплой и бессильной... вся - в красивых словах... и без радости. А любовь без радости - для женщины обидна. Тебе не кажется, что он горбатый?
Варвара Михайловна (удивленно). Не замечала... разве? Ты ошибаешься!..
Калерия. В нем, в его душе есть что-то не- стройное... А когда я это замечаю в человеке, мне начинает казаться, что он и физически урод.
Влас (выходит из кабинета, грустно, потрясая пачкой бумаги). Принимая во внимание обилие сих кляуз и исходя из этого факта, честь имею заявить вам, патронесса, что при всем горячем желании моем - не могу я исполнить к сроку, назначенному патроном, возложенную на меня неприятную обязанность!..
Варвара Михайловна. Я помогу тебе потом. Пей чай.
Влас. Сестра моя! Воистину ты - сестра моя! Гордись этим! Абстракция Васильевна, учитесь любить ближнего, пока жива сестра моя и я сам!..
Калерия. А знаете, - вы горбатый!
Влас. С какой точки зрения?
Калерия. У вас горбатая душа.
Влас. Это, надеюсь, не портит моей фигуры?
Калерия. Грубость - такое же уродство, как горб... Глупые люди похожи на хромых...
Влас (в тон ей). Хромые - на ваши афоризмы...
Калерия. Люди пошлые кажутся мне рябыми, и почти всегда они блондины...
Влас. Все брюнеты рано женятся, а метафизики - слепы и глухи... очень жаль, что они владеют языком!
Калерия. Это неостроумно! И вы, наверное, даже не знаете метафизики.
Влас. Знаю. Табак и метафизика суть предметы наслаждения для любителей. Я не курю и о вреде табака ничего не знаю, но метафизиков читал, это вызывает тошноту и головокружение...
Калерия. Слабые головы кружатся и от запаха цветов!
Варвара Михайловна. Вы кончите ссорой!
Влас. Я буду есть - это полезнее.
Калерия. Я поиграю - это лучше. Как душно здесь, Варя!
Варвара Михайловна. Я открою дверь на террасу... Ольга идет...
(Пауза. Влас пьет чай. Калерия садится за рояль. За окном тихий свист сторожа, и, в ответ ему, издали доносится еще более тихий свист. Калерия тихонько касается клавиш среднего регистра. Ольга Алексеевна входит, быстро откинув портьеру, точно влетает большая, испуганная птица, сбрасывает с головы серую шаль.)
Ольга Алексеевна. Вот и я... едва вырвалась! (Целует Варвару Михайловну.) Добрый вечер, Калерия Васильевна! О, играйте, играйте! Ведь можно и без рукопожатий, да? Здравствуйте, Влас.
Влас. Добрый вечер, мамаша!
Варвара Михайловна. Ну, садись... Налить чаю? Почему я так долго не шла?
Ольга Алексеевна (нервно). Подожди! Там, на воле - жутко... и кажется, что в лесу притаился кто-то... недобрый... Свистят сторожа, и свист такой... насмешливопечальный... Зачем они свистят?
