Елена Ткач - Странная фотография
— Ох, мам! — Сеня затаила дыхание.
— И потом, я тут все наш с тобой разговор вспоминала… ну, о вере. Худо мне без нее. Ищу, ищу, а не знаю, где искать, как искать… в общем, подумала, нужно самой сделать шаг. К Богу, к вере. Сделать что-то такое… что в привычные рамки логики не укладывается. Понимаешь?
— Ага!
Сеня сидела на кровати и во все глаза глядела на маму. Мама впервые говорила с ней о таком…. как со взрослой. И это было так хорошо! Трудно и хорошо.
— Вот я и решила: не буду я эту проклятую пленку брать, пускай будет, что будет. Не стану я своевольничать и творить, что хочу, пусть исполнится воля Божья. Сказано ведь: «Да будет воля Твоя!» — вот я и буду молится и просить Господа, чтобы помог, защитил…
— Ой, мамочка, — восхищенно Сеня. — Какая ты…
— Что, глупая, да? — мама краешком простыни утирала слезы, выступившие на глазах.
— Нет, что ты! Ты умная. Нет, не то… ты по-моему нашла ту дорожку, о которой мечтала. И у тебя все получится! Я бы вот поступила по-своему, а ты — нет. И раз ты идешь поперек нормальной житейской логики, все будет хорошо, мам, Бог услышит тебя, я знаю! — она прошептала это тихо-тихо, но для обеих эти слова прозвучали так громко, что, казалось, их слышит весь дом.
— Да, понимаешь, в этом все дело, — завелась мама, — живем, как хотим, делаем, что хотим, а потом удивляемся, что не жизнь, а кошмар получается. Сплошная путаница! А сказано между прочим, что жена должна мужу уступать, терпеть его, какой бы он ни был. Сама ведь выбрала, так что ж потом верещать — терпи, голубушка!
— Но терпеть так трудно! Конечно, проще все делать, как хочется… и проще и приятнее. Но получается, что это неправильно, да?
— Я где-то читала, что современный человек в рабстве у разума. И это страшно далеко увело его от небесного Иерусалима с его верой в возможность невозможного. И нужно спасаться верой — забыть о всяких привычных правилах, о том, что очевидно с точки зрения обыденной логики… подняться над этим.
— Ой, мам а где ты это читала? Кто написал? — завопила Сеня и в испуге зажала рот ладошкой. — Я тоже хочу прочитать. У меня все время вертится что-то в голове, а ухватить не могу. Только жить по этим самым убогим правилам мне чего-то совсем не хочется!
— Значит тоже ищи свой путь, говорят, он у каждого свой. А кто написал… не помню. Но вспомню, поищу и тебе дам прочесть. Обязательно! Там ещё говорилось… — мама поднялась и с улыбкой взглянула на дочь, чтобы вознестись, надо потерять почву под ногами… Хорошо, да?
— Вот ты и теряешь? — Сеня взяла мамину руку в свои и прижалась щекой.
— Пробую… — кивнула мама. — Заболтались мы с тобой! — она поцеловала девочку в нос. — Поздно уже, пойду, а то прямо с ног валюсь. Костик не спит, не знаешь?
— Спит, спит давно, он уже полчаса назад засопел, я слышала! — Сеня поспешила прикрыть брата, которого давно след простыл…
— Ну ладно, спи, детка! Спокойной ночи!
И мама прикрыла дверь. А Сеня все не спала, все думала… Как ей хотелось, чтобы мамины молитвы исполнились! Чтобы они оказались под покровом высшей защиты… Чтоб никто не ссорился, не нервничал, и в доме воцарился мир и покой…
Какая же мама смелая! Вот так понадеяться на высшую помощь — на журавля в небе и отпустить синицу в руках… Она представила себе, как мама мучилась, сколько ей пришлось пережить, прежде чем решиться, сделать шаг… И она отважилась. Шагнула в неизвестность. В пустоту… Стоит на ветру одна-одинешенька с открытой душой и просит о помощи, не зная, ответят ей или нет… Не зная, что станет с мужем, с детьми… Их собственная судьба будет ответом: услышал её Бог, или там, в небесах, пустота…
А вдруг надо не молиться, а действовать? Решительно, смело, — может, только в этом и есть дерзновение?! История с фото — не шутка! И что будет завтра? Ведь эти бандиты, люди банкира или депутата, кто там их разберет, всерьез угрожают папе, его семье, а такие не шутят! Только ночью, в темноте, после всех волнений отшумевшего дня, она поняла, насколько все это серьезно. Прямо как в гангстерском фильме! Да, они играют с огнем!
Странно, отчего вдруг сомнения в маминой правоте её одолели. Ведь как ей хотелось, чтобы неверующий папа, узнал обо всем, что знает она, его дочь, — узнал и ожил, поверил в царство небесное, в бессмертье души, чтоб он не боялся смерти… А мама без всяких подсказок, без всякого домового к Богу пошла. Зажмурилась, протянула руки и пошла… на ощупь, одна, в темноте.
И надо за неё радоваться, так отчего ж дочь не рада? Нет, рада, конечно, только… боится за маму. А вдруг мама разочаруется, вдруг с кем-то случится беда, ведь мама себе не простит! Говорят, пережить можно всякое, вот только как жить потом, когда знаешь, что все надежды напрасны и ТАМ ничего нет… Это убьет её.
«Господи, пожалуйста, помоги маме! — молила она, стоя перед не занавешенным окном, сложив руки и глядя в темное грозное небо. — Она так хочет поверить, что Ты хранишь нас, что Ты ей ответишь… немо, без слов. Она ждет ответа, а для неё он в том, что вся эта заварушка с фотографией как-то сама с собой рассосется. Но это же чудо — если так будет! Одно из малых чудес, каких не счесть на земле, они каждый день, каждый миг приключаются, только не все это понимают. А я уже поняла. И тоже жду, Господи! И все это на моей совести, потому что из-за меня в доме у нас водворился Проша и выгнал старого домового вон… Вот дура-то! Тайн ей захотелось! Чудес…»
Сеня вздохнула и неумело перекрестилась. Молитва её окончена, это ведь уже не молитва, когда злишься на себя и ехидно себя подкалываешь!
— Будут тебе тайны, когда с кем-то из нас что-то случится! — бормотала она, забираясь в постель. — Мало тебе, ведь уж побывала в заложницах, так понравилось, что решила повторить, да?! Идиотка! Кретинка проклятая! Что теперь делать, как семью спасать?!
Теперь, когда Сеня осталась одна, ей страшно хотелось поверить, что мама права, что Бог им поможет, но страх и сомнения грызли сердце. Она мучилась, не зная кто прав, а кто виноват и дошла до того, что пожалела о встрече с Прошей.
Эти мысли всю ночь молотом стучали у неё в голове, бедняга заснула только под утро, когда уже стало светать… Заснула и приснился ей сон.
Баба Дина с улыбкой шла ей навстречу по Миусскому скверу. Уселась на лавочку и жестом предложила внучке рядом присесть. Сеня присела, глядит — а местность вокруг совсем другая какая-то, незнакомая. Церковь, рядом старинные плиты надгробные, а вокруг никого… чуть поодаль длинное деревянное строение вроде барака. Ветхое, хлипкое, окошечки махонькие, в палисаднике на ветру белье на веревке полощется. Бабушка стоит, запрокинув голову, на небо глядит. Плывут облака…
«Здесь хорошо, — говорит баба Дина. — Хорошо! Я тут подругу встретила. Говорим с ней и не наговоримся. Приходи сюда к ней. Она тебе тоже расскажет… Надо же, я здесь прежде никогда не бывала. Самый центр, а кажется, будто ты далеко, далеко…»
Звонок будильника оборвал её сон.
Глава 12
МАТУШКА
Бабушка позвала ее! Но где это место, куда идти? Сеня схлопотала от училки по инглишу запись в дневнике: «Не слушает учителя, рассеянна на уроке!» — потому что мысли её витали далеко-далеко…
Церковь с маковками, старинные мраморные надгробья, старый деревянный барак… где это может быть? Судя по словам бабушки, где-то в самом центре Москвы. И что за подруга такая, у бабушки в последние годы не было подруг, они все умерли…
А что если… Смутная идея забрезжила в голове. Проша… Его прежняя семья, в которой он жил и которую не уберег… Варвара-монахиня… она была казначейшей. Какой был её монастырь? Ясно, что женский. Какие в центре Москвы женские действующие монастыри?
Она подошла к историку.
— Илья Викторович, а какие в Москве были женские монастыри в самом центре?
Историк с изумлением покачал головой:
— Не думал, Ксения, что ты монастырями интересуешься. Новодевичий, можно сказать, почти в центре, Скорбященский на Новослободской, Марфо-Мариинская община на Ордынке, Алексеевский — первый женский монастырь в Москве, возле бурного ручья Черторыя построенный в Х1У веке… Теперь там восстановленный храм Христа Спасителя. Очень интересная у этого места история: когда Император решил возвести на месте Алексеевской женской обители храм Христа Спасителя в память о победе 1812 года, игуменью силой заставили покинуть обитель, и она прокляла это место. Дескать, отныне ничего здесь стоять не будет. И ведь сбылось проклятье: стали строить Дворец Советов — он стал оседать, строительство было остановлено, потом соорудили бассейн, — так это же пустота! Теперь вот храм стоит, только не любим он москвичами… Так, что еще… а, ну как же, Покровский на Абельмановке, Рождественский…
— Ой, точно — он, а где это? — так и подскочила Сеня.
— Возле Рождественки на спуске к Трубной площади — там его и ищи. Я тебе могу список книг составить, если тебя так монастыри интересуют… ты, случайно, не в монашки ли собралась?
