Нодар Думбадзе - Белые флаги
- Наверно, автор представлен к Государственной премии, - сказал Чейшвили.
- Не знаю, здесь об этом ничего не написано, - сказал я.
- А что еще писать! Человек сделал, что мог. Можно сказать, облагодетельствовал родной район! - заявил Шошиа.
- Бог не создавал существа ленивее человека! - вмешался в разговор Исидор. - Со дня сотворения мира человек без устали трудится, проливает пот, пыхтит, мучается, строит машины, двигатели, станки, агрегаты, создает роботов, сочиняющих музыку, стихи, романы, изобретает читающие, переводящие, слышащие и видящие автоматы, опускается на морское дно, проникает в глубь Земли, летит на Луну... И во имя чего все это? Вы подумали об этом? Во имя безделия! Да, да! Чтобы прилечь потом в тени и ничего уже самому не делать! Чтобы не трудиться! Видите, этот Батиашвили уже не желает дробить орехи и чистить яблоки! Машину изобрел!.. Будь моя воля, я бы его повесил на первой же яблоне! А вы говорите - премию!
- Пожалуй, если трезво подойти к вопросу, то логические рассуждения приведут к неизбежному выводу о том, что в конечном счете мы или переродимся и исчезнем с лица земли в результате естественной деградации, или истребим друг друга, или же сам бог истребит нас и превратит в ту самую глину, из которой он создал первого человека! - вынес Чейшвили приговор всему человечеству.
- Чейшвили, может, ты и создан из глины и слюней, но меня создал собственный отец! - обиделся Шошиа.
- Ну о чем толковать с этим невеждой, с этим черным антрацитом! обратился Чейшвили к Исидору.
- Это я - антрацит? - остолбенел Шошиа.
- Ты, ты, неуч и болван, не прочитавший за всю жизнь и двух книг!
- Почему же ты, знающий наизусть Чернышевского, почему ты сидишь здесь, рядом со мной? Ты, злостный неплательщик алиментов! - пристыдил Шошиа оппонента.
- Я доказываю, - продолжал Чейшвили, - что люди в конце концов истребят друг друга, тем более что этому процессу уже положено начало Тиграном Гулояном и Зазой Накашидзе! - И он театральным жестом указал на нас.
- Заткнись, Чейшвили! Знаешь ведь: убийца одного человека и убийца батальона - для суда все одно: убийца! - оборвал Тигран разглагольствования Чейшвили.
- Я ничего такого не сказал. Я считаю, что или люди сами истребят друг друга, или же бог истребит нас всех. Разве это не так, уважаемый Исидор?
- Нет, не так. Бог не может истребить человечество! - возразил Исидор.
- Почему?
- Потому что бога открыл человек, и с тех пор бог стал богом, с тех пор он существует в сознании Человечества. Не станет человечества - не станет и бога. Бог не пойдет на самоуничтожение!
- Да, но ведь однажды бог уже истребил человечество?
- Когда?
- Во время всемирного потопа!
- Всемирный потоп был блефом!
- Как же так?
- Очень просто. Если б бог действительно желал истребления человечества, он уничтожил бы и Ноя. Однако Ной остался жив, в лице Ноя бог сохранил свое собственное существование!
- Я не могу согласиться с вами, уважаемый Исидор! Ведь существовал же бог до возникновения человека?!
- А кто знал об этом? Об этом знал лишь сам бог, и никто больше. А поскольку единица, умноженная или деленная на единицу, есть та же единица, то бога эта арифметика не устраивала. Потребовалось еще и сложение. Понимаете? Для того, чтобы стать богом, стать вечным, богу понадобились люди. Нет людей - нет бога!
- Уважаемый Исидор прав! - воскликнул Тигран. - Когда я умру, для меня не будет ни бога, ни прокурора, ни судьи. Хоть складывай, хоть вычитай, - после меня останется нуль. Так ведь, Шошиа?
- Ничего подобного! Ты умрешь, но подобных тебе дураков у бога останется еще три миллиарда. А к двухтысячному году их станет восемь миллиардов!
- Таких, как я? - удивился Тигран.
- И похуже тебя.
- Восемь миллиардов?
- Ну, не восемь, так половина!
- Полмиллиарда?
- Нет, половина тех восьми, четыре миллиарда.
- Ва-а, четыре миллиарда! С ума можно сойти!
- Вот я и говорю: когда весь мир превратится в тигранов, богу станет стыдно за содеянное им, и он уничтожит человечество! - резюмировал Чейшвили.
- Чейшвили, тебе в карантине делали укол? - вдруг спросил Девдариани.
- Какой укол?
- Обыкновенный укол. В карантине.
- При чем тут укол?
- При том... Скажи, делали? - повторил Девдариани таинственным шепотом.
- Делали. А что?!
- Большой или маленький?
- Большой!
- Да-а-а...
- В чем дело? - забеспокоился Чейтвили.
- А тебе не сказали, какой это укол?
- Сказали, против тифа, чумы и холеры.
- Ха-ха-ха! - иронически рассмеялся Девдариани.
- В чем дело, Девдариани? Что вы в этом видите плохого? разнервничался Чейшвили.
- Значит, три укола?
- Нет, два укола и одну прививку! - уточнил Чейшвили.
- Ай-яй-яй! - всплеснул руками Девдариани.
- Да скажите, в конце концов, в чем дело?
Девдариани молчал и с сожалением качал головой. Потом он взглянул на Чейшвили такими глазами, что мне действительно стало страшно и в сердце вкралось предчувствие чего-то трагического, ибо укол, о котором говорил Девдариани, делали и мне, впрочем, и всем остальным.
- Девдариани, говори, в чем дело, или убей меня! - взмолился Чейшвили.
- Скажи, Чейшвили, как давно тебе не снилась женщина?
Чейшвили сперва улыбнулся, потом громко рассмеялся, но вдруг внезапно побледнел, как полотно:
- Девдариани, неужели?!
Девдариани утвердительно кивнул, всем своим видом выражая искреннее сочувствие.
- Неправда! Ложь! Не поверю! - взвыл Чейшвили, оглядывая нас испуганными глазами. - Как же это? А?!
- Ладно уж, не убивайся! - утешил его Лимон. - Пройдет лет десять и...
- Как десять?!
- Так. Каждый укол рассчитан на пять лет... Собственно, упрекать администрацию тюрьмы в данном случае нельзя. Мы, брат, мужчины... И знаем, как трудно мужчина переносит отсутствие женщины... Правилами тюремного распорядка... это самое... обслуживание мужчины женщинами не предусмотрено... Вот и получается, что в интересах нашей нервной системы эти уколы просто необходимы...
- К черту нервы! - завопил Чейшвили. - Кому нужны нервы! Десять лет прожить жалким скопцом, евнухом, кастратом?! Да на черта мне потом жизнь?! Какое они имели право?! Что я, Распутин какой-нибудь?! Или Чезаре Борджиа?! Вот еще! Усмиряющие уколы! Произвол! Десять лет! Да через десять лет я сам себе сделаю этот укол! Мне жизнь нужна сейчас! Я сейчас собираюсь создать семью! Что это такое?! На что это похоже?! Почему судьба моего потомства должна зависеть от воли какого-то болвана, начальника тюрьмы?! Кому мой темперамент причинил беспокойство?! Я вас спрашиваю, люди! Чего вы молчите?! Вам разве не делали этих уколов?! Ты! - набросился Чейшвили на Шошиа. - Чего ты улыбаешься, дурак! Тебе ведь тоже сделали укол?
- А мне наплевать! У меня двое детей... А женщины... При моей-то статье не то что бабы, сам ангел мне не мил, а ну их!
- А вы, уважаемый Исидор? - кинулся Чейшвили к Исидору. Тот лишь улыбнулся снисходительно и выразительно провел рукой по седой голове. Чейшвили смутился, но тут же повернулся ко мне.
- А ты?!
- Мне делали один маленький укол!
- Маленький?
- Да.
- А что значит маленький, Девдариани?!
- Маленький укол на один год! - невозмутимо объяснил Лимон.
- Так это был мой укол! Они спутали. Это мой срок - год! Как бы они там ни тянули, больше года мне суд не даст! Что мне теперь делать?!
Чтобы не расхохотаться, я бросился на нары и уткнулся лицом в подушку.
- Заявление! - крикнул кто-то.
- Какое заявление? О чем? - спросил удивленный Чейшвили.
- О восстановлении мужских способностей! - ответил Девдариани.
- А где вы были до сих пор?! Чем мне теперь поможет заявление? спросил Чейшвили упавшим голосом.
- Пиши, пока не поздно!
- Бумагу! - крикнул Чейшвили. Ему подали лист бумаги. - Карандаш! Подали карандаш. Он присел к столу, с минуту грыз карандаш, потом спросил:
- Кому адресовать заявление?
- Начальнику тюрьмы!
- Прокурору!
- Президенту!
- Врачу!
- ООН!
- Распутину! - посыпалось со всех сторон.
- Пиши на Мао Цзэдуна, у него есть женьшень, говорят, помогает! посоветовал Шошиа.
- Провокатор! - поморщился Чейшвили. - Девдариани, кому писать заявление?
- Начальнику тюрьмы, и как можешь категоричнее! - ответил тот серьезно.
- Спасибо, друг! - прослезился Чейшвили. - А вы, - обратился он к нам, - вы - скоты и сволочи!
- Заза-джан, пока он сочиняет заявление, ты продолжай читать газету! - попросил Тигран.
- Ладно. Читаю. "Чтобы человеку быть здоровым!"
- Вот это как раз для нас! - одобрил Шошиа.
- "Трудно найти человека, который не испытывал бы головных болей..."
- Неправда! У меня никогда голова не болела! - прервал меня Гулоян.
- Тигран, здесь сказано про людей! - сказал я и продолжал: - В большинстве случаев головные боли носят непродолжительный характер. Если же боль резкая и продолжается длительное время, что не может не отразиться на трудоспособности человека, - это, как правило, указывает на заболевание, и в таком случае следует обратиться к врачу. Вмешательство специалиста желательно также и в случаях заболевания желудка, печени, аппендикса, при переломах, зубной боли, обильном потовыделении и совершенно необходимо при острых инфекционных заболеваниях, таких, как брюшной тиф, оспа, холера и т. д. Самолечение - враг здоровья. Кандидат медицинских наук, врач К. Долгорукова..."
