Михаил Салтыков-Щедрин - Том 9. Критика и публицистика 1868-1883
Среди множества откликов на смерть Тургенева анонимное выступление Салтыкова принадлежит к числу наиболее замечательных. По глубине и масштабности исторического осмысления Тургенева, его значения для русской жизни, с этим выступлением соседствовало в те дни лишь одно — «тургеневская прокламация» народовольцев, написанная П. Ф. Якубовичем и распространявшаяся в Петербурге в день похорон писателя (ЛН, т. 76, М. 1967, стр. 239). В обстановке, когда в русском обществе уже явственно наметился поворот к эстетизму и развертывалась борьба за отказ от наследства 60-х годов, за эмансипацию литературы и искусства от оппозиционных традиций, Салтыков, от имени демократических «Отечественных записок», и Якубович, от имени «действующих революционеров», выступили с оценкой Тургенева, исходя из ясно и громко заявленного примата общественных интересов. Оба выступления резко противостояли ходовому тезису некрологических статей о Тургеневе в большинстве органов печати: «все достоинство его произведений заключается в чистой художественности» («Моск. ведомости», 1883, № 261). С суровой энергией и прямотой «шестидесятника» формулирует Салтыков исходную позицию своей оценки Тургенева: «Как ни замечателен сам по себе художественный талант его, но не в нем заключается тайна той глубокой симпатии и сердечных привязанностей, которые он сумел пробудить к себе во всех мыслящих русских людях, а в том, что воспроизведенные им жизненные образы были полны глубоких поучений».
«Главной и неоцененной заслугой» Тургенева, в просветительско-этическом представлении Салтыкова, является приверженность его «общечеловеческим идеалам» гуманизма и «сознательное постоянство», с которым писатель проводил эти идеалы в русскую жизнь. В этом смысле Салтыков считает Тургенева «прямым продолжателем Пушкина».
Ставя, далее, имя Тургенева в ряд с именами Некрасова, Белинского, Добролюбова и, несомненно, Чернышевского, а может быть, и Герцена, о которых нельзя было упоминать, Салтыков указывал тем самым на «руководящее значение», которое литературная деятельность Тургенева имела для русского общества в деле воспитания в нем гражданского самосознания и политического протеста, то есть в деле освободительной борьбы.
Наконец, предлагая вопрос «что сделал Тургенев для русского народа, в смысле простонародья» и «не обинуясь» отвечая: «Несомненно, сделал очень многое и посредственно, и непосредственно», — Салтыков определяет выдающееся значение автора «Записок охотника» с точки зрения высшего критерия эстетики демократического лагеря — критерия народности.
В заметке Салтыкова сжато и сильно резюмирован своего рода итог его сложно-противоречивого восприятия Тургенева — созданных им образов и самой личности писателя. При этом некоторые из прежних критических суждений Салтыкова, продиктованные в свое время требованиями исторического момента, «интересами минуты», в особенности о Базарове, претерпевают глубокое и принципиальное изменение (ср., например, в т. 5 наст. изд., стр. 581–582).
О литературно-общественных и личных взаимоотношениях Салтыкова и Тургенева см. в комментариях к томам Сочинений и писем наст. изд. (по указателю имен), а также в работах: М. О. Габель «Щедрин и Тургенев» («Hayкoві зап. Харьківського держ. пед. ін-ту ім. Г. С. Сковороди», т. X, 1947, стр. 48–89) и С. Ф. Баранов «М. Е. Салтыков-Щедрин и И. С. Тургенев» (в кн. того же автора «Великий русский сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин», Иркутск, 1950, стр. 44–71).
Примечания
1
сорванцов.
2
«Похороны бедняка» или «Разбитая скрипка».
3
знаменитость.
4
Женщина легкого поведения (буквально: улетевшая птичка).
5
галантно.
6
все кончено, он умер.
7
Перестановка слов, обессмысливающая фразу.
8
Вот исход многожеланный!
9
обществом.
10
ничегонеделания.
11
Пусть злые трепещут, пусть добрые взирают с доверием!
12
фактически.
13
«за» и «против».
14
Жаль, что г. Безобразов не указал размера этих издержек и задатков. Мы, с своей стороны, конечно, готовы верить почтенному автору на слово, что эти издержки и задатки не покрывали ценности двух-трех месяцев работы, но люди, которых он именует «охранителями», чего доброго, назовут подобный способ обличения (с опущением фактов, на которых зиждется обличение) легкомысленным. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
15
Кстати, о труде, «налагаемом по законному принуждению». Может ли существовать такая рубрика труда? Смеем думать, что закон никогда не принуждает к труду (единственное исключение: обязательный труд в состоянии невольничества или крепостного права), а только обусловливает (при контрактах и договорах) те или другие последствия труда. Обыкновенным условием, обеспечивающим исправное выполнение работы, представляется штраф и неустойка, но отнюдь не требование личного труда во что бы то ни стало. Такого рода требования может предъявлять не закон, а разве практика, да и то такая, которая основана на слишком еще живучих преданиях крепостного права. Для просвещенного экономиста такого рода обмолвки едва ли позволительны. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
16
Кстати, о слове «признак». В нашем журнале печатались и печатаются статьи под названием «Признаки времени», в которых слово «признак» с совершенною ясностью употреблено в смысле, указывающем на известные характеристические черты современности. И что ж? Г-н Безобразов уверяет, что автор употребил это слово в смысле предзнаменовательном и предсказательном, в смысле, угрожающем России бедствиями*. Вот до каких извращений может довести желание сказать что-нибудь шикарное и пикантное! (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
17
человеку свойственно заблуждаться.
18
отказ.
19
вне ее.
20
государство — это я.
21
что естественно, то не безобразно.
22
Буквально: тушеное мясо. В переносном смысле — модное блюдо.
23
прелестно! превосходно!
24
чистая доска.
25
и «за» и «против».
26
мировая скорбь.
27
передовых статей.
28
Даже и теперь раскол существовал, но он касался не существа вопроса, а лишь некоторых подробностей, имеющих значение второстепенное. Таковы, например, были разногласия по поводу речи, сказанной поверенным Спасовичем в защиту подсудимого Кузнецова, по поводу речи, обращенной председателем судебной палаты к оправданным подсудимым первой категории, и, наконец, по поводу способа обнародования протоколов судебных заседаний. Все эти подробности и возникшие из них пререкания мы сочли возможным выпустить в дальнейшем нашем изложении, оставив лишь то, что прямо касается до существа дела. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
29
напыщенного.
30
Очень жаль, что выражение «домашняя интрига» недостаточно разъяснено. Ежели это интрига, как можно предполагать по слову «домашняя», со стороны преподавателей того же университета, то за что ж пострадали молодые люди? Ведь они следовали указанию своих же начальников, только другой партии, нежели г. Полунин? Не последуй они этим указаниям, кто знает, не подверглись ли бы они преследованию другой стороны? Во всяком случае, это факт печальный: преподаватели враждуют, раскалываются между собою, а студенты несут на себе последствия этого раскола. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
31
Конечно, нельзя сомневаться, коль скоро «С.-Петербургские ведомости» удостоверяют в том. (Прим. M. Е. Салтыкова-Щедрина.)
32
Затем следуют подробные характеристики защитников, которые к предмету нашей статьи не относятся. (Прим. M. Е. Салтыкова-Щедрина.)
33
дискуссионный клуб.
