Сергей Лукницкий - Возвращение Лени
- Вы просили всех.
Нестеров допил пиво, поблагодарил, взял пачку подмышку и откланялся. Слишком это было невероятно, но с таким списочком он нашел хорошую работу оперативникам.
Прогуливаясь по улице, Нестеров вспоминал разговор с незнакомцем или скорее ощущение от этого разговора и решил, что он сходит с ума.
Но это было бы слишком просто и примитивно, и поэтому он, поддавшись магии внутреннего голоса, стал вникать в информацию о пришельце.
И чем больше он этим занимался, тем больше понимал, что существует какая-то доселе ненащупанная связь между странной встречей и его визитом в эту область.
Присев на скамью на бульваре, Нестеров стал рассматривать листы, переданные ему при столь обыденных, а потому странных обстоятельствах.
Верхний лист пачки засветился, едва только Нестеров прикоснулся к нему пальцами. На нем появилось изображение пришельца.
Нестеров так сидел довольно долго, не отрывая руки от листа скорее в шоке, нежели в раздумье. Он и не подозревал, что неведомые силы исследуют в этот момент его мозг. чувства, код нравственности. Не подозревал он и то1 о. что сегодняшняя встреча не была случайной: Нестеров был заранее намечен как объект исследовании, и поэтому случайностью можно считать лишь то. что она произошла у пивною ларька...
Пришелец, как он представился Нестерову, залетел с планеты Ускоренных мелодии. Он рассказал полковнику, что любая мелодия - -"то кодированная информация и что вполне поэтому резонно, что ее можно прослушать в два-три раза быстрее, чем обычно.
Он говорил еще много непонятного и таинственного, и земной Нестеров даже грешным делом подумал, а не из госбезопасности или не из спецотдела обкома ли его инопланетянин.
В конце концов Нестеров устал и отправился в гостиницу, где добавил к пиву еще сто пятьдесят "Пшеничной" и был отлично накормлен Анной Михайловной.
Телевизор смотреть не хотелось, Анечка что-то шила, вдруг встала, чтобы его поцеловать, и случайно взглянула в окно.
- Коленька, иди скорей сюда, смотри, что там происходит?
Нестеров подошел к окну и взял жену за плечи.
- Ничего особенного, - он тряхнул головой, - это на площади устанавливают по просьбе трудящихся памятник вождю мирового пролетариата, другу всех угнетенных, товарищу Владимиру Ильичу Ленину.
- Коля, - делая серьезные глаза, спросила Анна Михайловна, - а что, в этом номере гостиницы, где остановился полковник из Москвы, нет микрофонов?
- Есть, конечно, - успокоил ее муж, - но вряд ли они работают. Вся энергия ушла вот на это. - И он показал в окно.
На следующий день утром Нестеров на работу не пошел. Он все еще изучал странные документы, которые передал ему неизвестный.
Дважды звонили из прокуратуры и УВД, но он говорил резко и коротко: "Разбираюсь, надо будет, приеду", - и его оставляли в покое. Не пошел он и на пикпичок, устраиваемый местным руководством. Он сидел один в номере гостиницы (Анна Михайловна отправилась за покупками) и пытался вызвать в себе то же состояние, которое ощутил вчера.
Внезапно он вспомнил про светящийся лист. Лист опять засветился, едва только Нестеров к нему прикоснулся.
Вновь завязалась молчаливая беседа, и продолжалась она до тех пор.
пока Нестеров не почувствовал смертельную усталость.
3.
- Слушай, Нестеров, - прокурор был возбужден, как будто от нею только что ушла не выполнившая предписанного любовница. Но Нестеров знал, что любовницы у прокурора нет и не может быть, даже нс столько в силу возраста, сколько в силу партийных традиций, поэтому он сразу же сказал:
- Что случилось, Василий Игнатьевич?
- Что случилось, что случилось, - завопил в трубку прокурор, случилось то, что никогда не случалось. Какой-то мудак, - он произнес это слово по слогам, вероятно, чтобы Нестеров лучше понял. - привязал нашего ответственного работника, между прочим, депутата, цепочкой к новому памятнику Ленину. Я не знаю, как ты это квалифицируешь, по двести шестой или двести двенадцатой, но думай сам... Но то. что парень уже второй день мучается у памятника, это безобразие. Между прочим, почему ты на работу не ходишь?
Нестеров выдержал паузу. Решил на второй вопрос не отвечать.
- Не понимаю вас, Василий Игнатьевич, как можно мучиться, стоя у памятника Ленину. Вы. по-моему, что-то не то сказали.
Прокурор тоже выдержал паузу, ровно такую, чтобы оценить степень сказанного Нестеровым.
Степень дозволенности. Но ничего недозволенного в речи полковника не нашел. Более того, и сам вдруг подумал о том, что постоять у памятника вождю, вознося здравицы партии в расчете на обещанный коммунизм, почетное дело каждого советского человека. И хотел сказать об этом Нестерову. Но потом понял, что это было бы не по существу.
Поэтому начал снова:
- Николай Константинович, - сказал он уже мягче, - когда депутат Верховного Совета выходит из машины и делает замечание какому-то странному субъекту в серебряном костюме, а тот, вместо того, чтобы извиниться, приковывает его к памятнику вождю, это, согласитесь, безобразие. И мириться с этим нельзя.
- Ну, а что, разве инцидент нельзя исчерпать, освободив уважаемого депутата из плена? - спросил Нестеров, начиная уже кое-что понимать.
- В том-то и дело, что нет, - почти закричал прокурор в трубку, - вы же знаете, из какого сверхпрочного материала сделан памятник.
Нестеров знал это. Об этом в области знали все.
- А цепочка? - спросил он, понимая, что ему ответит прокурор.
- Как сказали наши эксперты, - тихо и внятно объяснил ему собеседник, цепочка сделана из материала, в сто пятьдесят раз превышающего по крепости "Дельту-2М", его не может разрезать вся техника Земли.
Нестеров, вдумайтесь в мои слова. В области происходит черт-те что.
- А почему вы мне об этом говорите?
- Да потому, что это дело должно быть возбуждено на уровне минимум республики, а не области.
Вот оно что? Прокурор, оказывается, пекся не о депутате, а беспокоился о престиже области: как бы чего не вышло, поэтому и просил московского полковника, коль уж он все равно здесь, подсобить.
Закончив разговор с прокурором, Нестеров потребовал к себе в номер гостиницы дежурного по УВД со сводкой происшествий за последние двое суток.
Просмотрев ее, он быстро нашел то, что искал, тот самый случаи, о котором говорил ему прокурор. И теперь уже был уверен, что инцидент с приковыванием депутата цепочкой к памятнику Ленину из материала, не имеющего аналога в земном металлостроении, есть дело рук его недавнего космического знакомца, но как и кому об этом скажешь?
Анна Михайловна была счастлива. Она возвратилась из магазина с покупками, а тут еще Коля оказался дома и впервые за много лет совместной жизни пригласил ее на вечернюю прогулку. И это была действительно прогулка, потому что из номера они не взяли с собой ни забот, ни сумок, они просто шли по городским улицам, вдыхали запах тополиной листвы и вспоминали свою юность. И вспоминали дни, когда они были не так измотаны.
Впрочем, немного отдохнули они и сегодня. И Анна Михайловна время от времени целовала своего мужа прямо на улице, и целовала его так, как целуют жениха, а он постоянно старался угодить ей, то покупая цветы, как в период ухаживания, а то просто смотрел ей в глаза, или поправлял непослушный локон, или брал ее за руку и подносил ее некогда юные пальцы к своим губам.
- Смотри, Анечка, что происходит, - вдруг сказал он, когда они уже подходили к площади, возвращаясь.
И его возглас был уместен. На большой площади учинялось нечто несовместимое ни с традициями, ни с воспитанием, ни с обычаями большой страны.
Огромный, конечно западного производства, кран ловко захватывал в этот момент памятник вождю мирового пролетариата товарищу Владимиру Ильичу Ленину и осторожно укладывал его на гигантский трейлер. Он делал это осторожно не только потому, что этот памятник являл собой вершину идеологии масс, но еще и потому, что к нему по-прежнему был прикован депутат Верховного Совета.
Трое суток принужденно просидевший возле вождя депутат имел вид счастливого человека. Он улыбался и громко декламировал стихи:
Узкоглаз, рыжеволос, степенен,
Бревна разрубал ребром руки.
- Кто ты? - мужики спросили.
- Ленин...
- Так и ох..ли мужики.
Присутствующий на демонтаже памятника врач потребовал немедленной госпитализации депутата.
А так как в эти дни особенно восторженно говорили о приоритете личности, то обком вынужден был дать добро, и депутат был вскоре доставлен в сумасшедший дом, естественно, вместе со своим невольным прицепом.
- В наше время не следует сходить с ума на почве такого психоза, резонно заметил главный врач, - попробуйте внушить себе, что вы свободны.
Депутат попробовал и не смог. Тогда, повинуясь ситуации, главный психиатр области выклянчил у обкома деньги и выстроил здание нового сумасшедшего дома, чтобы поместился и памятник. Поскольку он все равно не поместился, под сумасшедший дом отдали только что построенное здание обкома партии...
