Борис Можаев - Пропажа свидетеля
- Где Инга? - спросил он Кончугу.
- Она, понимаешь, на речку пошла. Накомарник в лодке оставался.
- Странная забывчивость, - сказал Коньков и быстро пошел в темнеющие лесные заросли по направлению к реке.
Инга сидела в лодке. Увидев подходившего Конькова, насмешливо спросила:
- Боитесь, что сбегу?
- Вы что здесь делаете?
- Мечтаю.
- Почему не у костра?
- Шума не люблю.
- Вы неподходящее время выбрали для шуток.
- А я не шучу. Вот сижу и думаю как раз: когда же настанет это подходящее время?
- Смотря для чего и для кого?
- Для всех... Когда, например, люди станут людьми, а не зверями? Когда порядочные будут жить и работать как совесть подсказывает, а негодяи сидеть где положено? Когда любить будут и не обманывать?.. - У нее вдруг задрожали губы, она отвернула лицо и сказала, немного помолчав: - Да вам-то что до этого? Вы ведь допрос пришли снимать. Так давайте, допрашивайте.
- Вы теперь жалеете, что поехали с нами?
- Я не умею жалеть. И меня никто не жалел. Так что спрашивайте уж напрямую.
- Хорошо. Вы были в ту ночь на реке?
- Была.
- Когда вы оказались на месте происшествия?
- Сначала вечером... поздно. Но на стоянке никого не было. Я решила, что они на пантовке. Я поехала на верхние солонцы. Но там никого не оказалось. Тогда я решила, что они охотятся в Гнилой протоке. Там много водяного лютика, изюбры и сохатые любят там пастись. Добралась туда за полночь. Но встретила там только дядю. Он мне сказал, что Калганов под вечер привел в лагерь Настю, а что Зуев в городе. Тогда и решила, что он у нее. Поехала домой... И тут увидела на стоянке его, убитого. А рядом ее следы. Эти кеды я на ней раньше видела. Синенькие. Было уже утро, хотя солнце еще не встало... Больше я ничего не знаю, - глухим голосом закончила она.
- А как вы думаете, в момент убийства Калганова Настя была вместе с ним? Рядом?
- По следам этого не скажешь. У него след размашистый. Чувствуется, он бежал к реке навстречу опасности. Навстречу своей смерти. А ее следы мелкие, частые. Чувствуется, она шла, немея от ужаса. Наверное, слышала выстрел и пришла позже.
Они долго молчали. Коньков курил, а Инга смотрела на бегущую воду реки, возле берега темную, как конопляное масло, а на стрежне играющую мертвенно-желтым переблеском в вялом свете взошедшей луны.
- А вам никто не встречался на реке?
- Нет.
- И шума мотора не слыхали?
- Солонцы слишком далеко от того места, а Гнилая протока еще дальше. Ничего я не слыхала.
- Понятно... - Коньков помедлил и потом заговорил с заминкой: - Может, вы и сами догадались, что меня и следователя не столько тигр интересует, сколько этот тип, который где-то прячется в здешних местах. Ваши люди говорят.
- Знаю.
- И... у меня есть опасения, что ночью к нему попытается проникнуть кто-либо из возможных сообщников, чтобы увести его отсюда, либо... Вы понимаете?
- Понимаю.
- Медвежий ключ надежно перекрыт. Если он пойдет сверху, его там схватят. Но если он предупрежден кем-то насчет засады... Если он опытный и рисковый, то может двинуться туда вдоль реки, по берегу, именно по этому берегу.
- Понятно. Человек прячется где-то на этом берегу.
- Но он может и по реке пойти.
- Как, по открытой реке, на моторе? - удивилась Инга.
- Зачем на моторе? Вдоль берега, отталкиваясь шестом. В тени деревьев. Луна будет как раз светить справа... Значит, тот берег будет освещен, а этот в тени. Я бы сам здесь продежурил всю ночь. Но не могу оставить Зуева одного. С ним сесть здесь - тоже не могу. Он исхитрится каким-нибудь сигналом предупредить об опасности. Он у меня на сильном подозрении. То, что он ночью был там, я теперь не сомневаюсь. Но нам нужны его сообщники. Иначе вывернется. Он скользкий, как угорь.
- То есть вы хотите, чтобы я осталась здесь, в засаде? - спросила Ингани.
- Да. Вы любили Калганова. И вы должны помочь нам уличить его убийцу.
- Я согласна, - ответила без промедлений. - Вон, на самом юру под тем ильмом натяну полог. Меня с реки не заметят, я же смогу увидеть даже плывущее бревно. Только заберите от меня собак.
- Собак заберу. А лодки останутся здесь. Если кого-либо заметишь, останови. Будет уходить - стреляй! А в лодке, по реке захочет уйти стреляй не в лодочника, а в лодку. Мы прибежим и пойдем вдогонку. У лодки Зуева мотор сильный. От нас не уйдет.
- Я вас поняла. Буду всю ночь сидеть как сова.
19
Два выстрела с коротким промежутком раздались с реки в первом часу ночи. После сытной ухи и легкой выпивки загонщики уже спали в палатках. Возле костра сидели только Путятин, Коньков да Кончуга. Зуев с Дункаем храпели под небольшим пологом, натянутым возле самого ручья, где поменьше комарья. Сырости они не боялись - для подстилки прихватили с собой две больших медвежьих шкуры.
Эти выстрелы всполошили только собак да Зуева с Дункаем, а загонщики в палатках и не почухались.
Коньков, как спринтер после знака, поданного стартовым пистолетом, рванулся в таежную темень за собаками, далеко оставив всех позади себя. Он поспевал за собаками огибать буреломную заваль и выворотни, словно держал их на невидимой шлее, и, не успев даже запыхаться, через какую-то минуту выбежал на бугор к тому ильму, где был натянут полог. Коньков сунулся было в полог, но там никого не было.
Инга покрикивала внизу, от реки:
- Лодку вытащи насухо! Так, а теперь брось шест и не вздумай вильнуть или побежать... Уложу как зайца. Подымайся на берег!
Коньков сам хотел спуститься вниз, но за спиной услышал хруст валежин и тяжкое пыхтение. Он посветил фонариком - Зуев! "Ах, сволочь! Не спал и даже не раздевался..." - успел подумать Коньков.
- Что здесь за стрельба? - спросил Зуев, щурясь и заслоняясь руками от света.
- Сейчас узнаем.
Пока Инга вела по откосу какого-то здоровенного мужика сюда, к ильму, подоспели и Дункай, и Кончуга, и Путятин.
Задержанный шел сутулясь, низко опустив голову, за ним - Инга, держа его под прицелом; оплечь висел у нее второй карабин с раздробленной ложей. Коньков высвечивал их обоих фонариком. Задержанный наконец поднял голову, и все увидели его скуластое, блестевшее от пота лицо, мертвенно-синее от страха.
- Кузякин! - удивился Коньков. - Ты что, с неба свалился?
- Шел вдоль берега, на шесте, с выключенным мотором, - сказала Инга за Кузякина. - Я его окликнула. Он развернул лодку и стал заводить мотор. Я выстрелила в мотор. Тогда он поднял со дна лодки карабин. Я выстрелила в карабин. Вот, ложу раздробила, - Инга сняла с плеча карабин и протянула его Конькову. - Я крикнула ему, если не причалит к берегу, продырявлю голову, как пустую банку. Он понял, что с ним не шутят. Вот и причалил.
- У кого вы взяли карабин? - спросил Коньков Кузякина.
- Зуев дал, - ответил тот, глядя себе под ноги.
- Врет он! - крикнул Зуев.
- А вы помолчите! - строго сказал ему Коньков и опять Кузякину: - Как вы здесь оказались? Куда шли?
Кузякин мотнул головой, как притомленная лошадь, и опять уставился себе на ноги.
- Кашевара Слегина шли выручать? Отвечайте! - повысил голос Коньков. Зуев вас послал?
- Да. Сегодня утром...
- Сволочь! - крикнул Зуев.
- А мясо у кого брали? Тоже у Зуева?
- Да.
- Врет же он! Врет! - надрывался Зуев.
- Да чего уж там? - глянул на него виновато Кузякин. - Не все ли равно теперь?
- Дубина! - сказал Зуев и отвернулся.
- Где брали мясо? - спросил Коньков.
- Тут недалеко есть тайник. - Кузякин кивнул на Зуева: - Он сам покажет.
- Ладно... - зло покривился Зуев. - Я покажу... Но имей в виду - ты сейчас сам себя приговорил к смерти.
- Разговорчики! - прикрикнул на Зуева Коньков. - И Слегин там прячется?
- Там, - ответил Кузякин.
- Значит, ты шел, чтобы вывезти отсюда Слегина?
- Да!
- Врешь, мерзавец! Ты шел, чтоб его зарезать. Убрать, чтоб не проболтался, - сказал Зуев со злобным азартом.
Коньков посмотрел на Зуева, потом на Кузякина и спросил:
- Так кто же из вас троих стрелял в Калганова?
- Не знаю, - ответил Кузякин.
- Х-хе! Он не знает! - усмехнулся Зуев и кивнул на Кузякина: - Да он же, он убил Калганова.
- Это еще надо доказать, - исподлобья посмотрел Кузякин на Зуева.
- Идемте. Я докажу... - Зуев пошел впереди по речному берегу.
- Идите! - сказал Коньков, подталкивая Кузякина. - Разберемся...
Тайник оказался совсем неподалеку.
В полуверсте по реке вверх от устья Медвежьего ключа и метров на сто в глубь тайги стоял могучий тополь Максимовича, эдак обхвата в три. К нему и подвел всех Зуев и сказал:
- Здесь он.
Коньков осветил фонариком лесные заросли вокруг тополя, в надежде увидеть какую-нибудь избушку на курьих ножках. Но ничего такого не увидел.
- Где же тайник? - недовольно спросил он.
Зуев подошел к тополю и стукнул три раза по шершавой коре. И вдруг дерево открылось - дверь была врезана в ствол и замаскирована искусно набитой на доски корой. Из тополя выглянула испуганная физиономия; высвеченный фонарем, парень заслонился ладонью и спросил хриплым спросонья голосом:
