Виктор Широков - Три могилы - в одной
Тане было трудно дочитывать письмо, так как слезы сожаления и радости душили её. Она боялась разрыдаться и разбудить Матильду Николаевну. Теперь она была уверена, что Евгений действительно серьезно любит её и ждет к себе в Берлин. Письмо это окончательно повернуло её душу к Евгению, прояснило разум, отняло волю к серьезному размышлению, но не отрезвило её, не заставило задуматься над возможной превратностью судьбы, наоборот, она ещё сильнее полюбила этого человека и безотчетно устремилась к нему подобно бабочке, летящей на яркий свет пламени. Несколько царапнули её упоминания о каком-то насилии, совершенном над ней, но она отнесла это на счет поэтических преувеличений автора письма, к тому же он действительно не раз силой вырывал у неё поцелуи, насильно сжимал в объятиях.
Сложив письмо поплотнее, она вложила его в подаренный Евгением медальон и снова спрятала на груди. Рой мыслей закружился в её голове. Что делать? Как сбросить с дороги "условность"? Бросить все и идти к нему, а вместе с ним хотя бы на край света. А как мать? Как княгиня Ч***, норовистая тетка? Как устроить заграничный паспорт?.. И целый ряд актуальных вопросов вставал перед ней на пути к осуществлению призыва Евгения. Да, Евгений совершенно прав, для такого серьезного дела действительно необходимо запастись энергией, чтобы смело и решительно действовать в интересах своей будущности, иначе ей никогда не освободиться от ненужной "опеки" родственников, а значит и не осуществить желаемое. Нужна борьба! Что ж, она готова к этой борьбе, лишь бы представился случай. А если - нет, значит нужно создать этот случай самой.
Княгиня Ч*** встретила Таню весьма любезно. В распоряжение девушки была предоставлена комната, в которой жил Евгений в годы студенчества. Комната была скудно обставлена, только необходимой мебелью, и находилась рядом с парадным входом в дом. К услугам Тани была приставлена горничная Дуня, в обязанности которой входили и другие работы по княжескому дому. Таня с некоторым волнением поселилась в этой комнате, где почти каждая вещица говорила ей о незримом присутствии любимого человека. Вот письменный стол, за которым сидел он, вот стулья, диван и вот кровать, на которой он отдыхал после дневных работ и хлопот. Девушке даже казалось, что она ощущает и любимые его духи "Гелиотроп". Конечно, это одно воображение, миф, но этот миф был ей приятен. Даже более, она готова была в любую минуту бросить все и бежать к объекту вожделения, к живому Евгению.
Проводив Таню до Петербурга и сдав её на руки княгине, жена управляющего Матильда Николаевна вернулась в имение Витковской и доложила графине о благополучном выполнении наказа.
Теперь Таня осталась одна в чужом шумном городе и с незнакомыми ей людьми, наедине со своими чувствами и глобальным замыслом. Сообщить обо всем, о своей перемене, о своем замысле немедленно Евгению она не решалась по той простой причине, что ещё сама не знала, удастся ли ей вырваться из-под опеки княгини, кроме того, у неё не было заграничного паспорта, да и графская фамилия сильно стесняла её действия. У неё был новый титулованный паспорт, но в этом паспорте она значилась сестрой того, с кем хотела соединить себя законными узами брака. Правда, в её чемодане ещё был один документ - метрическая выписка детского возраста, но этот документ был мало надежен, да вообще не хотелось пока тревожить Евгения, гораздо лучше было бы сделать ему приятный сюрприз своим неожиданным приездом. Теперь ей уже не требовалось знать, любит ли он её, так как имевшееся при ней письмо ясно говорило об этом, а, значит, и сомнений по самому главному вопросу не было. Евгений будет безусловно рад её приезду в Берлин и этим все сказано.
При первом же выходе из будуара княгиня расцеловала девушку, усадила возле себя и повела следующий разговор:
- Какая ты хорошенькая, Таня. Я совсем не предполагала, что в наших деревнях могут быть такие изящные девушки, впрочем, пардон, говорят, что розы лучше растут на черноземе, а лилии в болоте. - Княгиня рассмеялась своей шутке и обняв девушку, поцеловала её ещё раз в щеку. - Не будь застенчивой, не дичись, детка, здесь - столица и научись быть чуточку развязней. Анюта писала мне, что ты весьма жизненна, но по всей вероятности ты пока не огляделась, поэтому немного дичишься. Конечно, это пройдет. Скоро ты привыкнешь к нашим порядкам и тебе будет весело и хорошо. К началу и мой муж Жоржик освободится от занятий и мы вместе поедем за границу, где ты увидишь настоящую жизнь "большого света".
- А куда мы поедем, тетенька? - смело спросила Таня княгиню.
- Нынче я думаю побывать в Швейцарии и Германии. Паспорта будут приготовлены на несколько государств, закажем необходимые визы. Надеюсь, Анюта снабдила тебя необходимыми документами?
- Тетенька, у меня кроме метрической выписки, то есть справки с фамилией моего отца, никаких документов при себе нет.
- Как же так? Разве тебе сестра не дала свидетельства с титулом? испуганно спросила княгиня.
- Маменька дала мне какой-то пакет с документами, но я при сборах забыла его захватить с собой, он так и остался лежать в моей комнате на подоконнике.
- Ах, как это мило! Впрочем, горевать ещё рано. Я напишу Анюте, и она вышлет все, что надо, немедленно. До отъезда ещё далеко, успеет придти по почте.
Таня плохо помнила, как её представили подагрическому князю, как её знакомили с какими-то кузенами в гвардейских мундирах, как она сидела за столом во время завтрака. Ее мысли были сосредоточены на заграничном паспорте со своей природной фамилией. Ее, конечно, мучили угрызения совести, так как за всю свою жизнь она впервые позволила себе серьезную ложь. Но в то же время она сознавала, что другого пути к своему освобождению у неё нет и быть не может. Это была первая жертва, которую она решилась принести фортуне ради исполнения заветного желания.
Придя к себе в комнату, Таня с волнением стала размышлять: как же ей действовать дальше? Наконец, она позвала горничную.
- Дуняша, - спросила она прислугу, - скажи-ка мне, пожалуйста, кто ходит у вас на почту с господскими письмами?
- Госпожа чаще посылает меня, так как камердинер - старик, а лакеям она не доверяет: теряют письма, подолгу ходят неизвестно где и назад возвращаются выпивши... Ее сиятельство терпеть этого не может.
У Тани созрел план: перехватить письмо тетки, адресованное графине Витковской.
- Вот что, милая Дунечка, когда тетка пошлет тебя на почту с письмом к моей маме, зайди ко мне и я тоже напишу маменьке подробный отчет о последних событиях, и мы вместе сходим с тобой на почту. Мне, кстати, нужно купить марки и узнать на будущее, где эта почта находится. Поняла? А вот это возьми себе на память.
И Таня, достав из шкатулочки небольшую золотую цепочку, передала его удивленной Дуняше. Такая доброта сразу подкупила горничную, и она уже не знала, чем отблагодарить щедрую барышню.
Далее Таня уже знала, что делать. Она достала бумагу и два конверта, села к столу и написала два письма матери, графине Витковской. В одном она описала свои дорожные впечатления, а в другом - дом тетечки-княгини и её добрый и милый характер. Вложив письма в конверты, написала на них одинаковые адреса, потом открыла ридикюль и, положив в него конверты, защелкнула кнопку. "Пусть потом пойдут эти письма моей матери: одно будто бы от тетки, а другое от меня", - подумала девушка, задумчиво устремив взгляд в открытое окно.
На другой же день горничная постучала к ней в дверь и сообщила, что идет на почту с письмом от княгини ко графине Витковской.
- Сейчас, милая, чуточку подожди меня на улице. Хорошо?
Таня накинула на плечи легкую пелеринку, надела шляпку и, взяв ридикюль, вышла на улицу, где её и ждала Дуняша. Обе девушки завернули за угол и пошли по направлению к почте, стоящей от квартиры за три квартала. В конце третьего квартала Таня увидела вывеску "Оказия", которая болталась над головами проходящей по панели публики. Это и было необходимое почтовое отделение. В зале, где производились операции приема писем и посылок, стояли казенные столы, за которыми сидели чиновники и сургучники, принимающие отправления от посетителей. Пахло жженым сургучом и от большого скопления народа было душно и жарко, сама же приемка производилась медленно, поэтому у чиновников скапливались очереди толпившихся людей.
Теперь Тане нужно было действовать решительно, иначе весь продуманный план мог рухнуть, а значит, о желанной свободе тогда можно было не думать.
- Дунечка, сходи, милая, в магазин и купи мне баночку монпансье, а то здесь так душно, что у меня голова кружится. А я тем временем постараюсь отправить письма. Дай мне письмо, а сама беги скорее за конфетами.
Передав письмо княгини и взяв деньги, горничная, ничего не подозревая, отправилась исполнять распоряжение своей новой хозяйки. Тем временем Таня сумела протолкнуться к столу самого молодого чиновника и подала ему приготовленные письма из ридикюля, письмо же княгини она скомкала и сунула в свой ридикюль. Когда же горничная вернулась с конфетами, письма были уже сданы, о чем свидетельствовали квитанции на отправку. Отдав одну квитанцию Дуняше, Таня взяла её под руку и, весело болтая, точно подружки, девушки покинули почтовую контору.
