Александр Грин - Том 1. Рассказы 1906-1912
Фельдфебель, взводный, подвзводный, ефрейтор, унтер. – В дореволюционной армии эти звания присваивались младшему командному составу из солдат.
По-ефрейторски на караул – отдавать честь ружьем (особый воинский ружейный прием).
Штабс-капитан – офицерский чин в царской армии (между поручиком и майором).
Хоругвь – воинское знамя. Церковная священная хоругвь – большое полотнище на длинном древке с изображением Христа или святых.
Гренадер – здесь: рослый солдат. Так называли солдат особого рода войск, вооруженных гранатами (фр. grenade), а впоследствии солдат высокого роста из отборной части войск.
Взять под микитки – под ребра.
…по голому пузу пузырем с горохом!.. – «Пузырем» называли в то время мешок для хранения сыпучих продуктов.
Скатал валенки, отдал пушку (жарг.) – приврал, обманул, подшутил.
Пушкарь (жарг.) – обманщик, болтун, пустослов. В прямом значении: артиллерист.
Каптенармус – должностное лицо в армии, отвечающее за хранение имущества в ротном складе (кладовой).
Цейххауз (цейхгауз) – воинский склад оружия, обмундирования, снаряжения и т. п.
Кунстштюки (кунштюки) – разные проделки, фокусы, ловкие штуки.
Словесность – здесь: воинские уставы в дореволюционной армии.
Дневальство – дневное наблюдение за порядком и чистотой в помещении роты.
«Нет у тебя Бози инии, разве мене…» (церковнослав.) – Нет у тебя Бога иного, кроме меня.
В 1906–1912 гг… Грин опубликовался более чем в 40 различных периодических и продолжающихся изданиях. Затем значительная часть произведений была включена писателем в авторские сборники и «прометеевское» трехтомное Собрание сочинений. В первый сборник – «Шапка-невидимка» (СПб.: Издание книжного магазина «Наша жизнь», 1908. – 179 с.) – вошли 10 рассказов: Марат; Кирпич и музыка; Подземное (здесь не публикуется); В Италию; Случай; Апельсины; На досуге; Гость; Любимый; Карантин (три последних здесь не публикуются). В полном составе рассказы печатались в двух «правдинских» СС (М., 1965, 1980): в первом – в хронологической последовательности; во втором – в том порядке, как они были опубликованы в сборнике «Шапка-невидимка». В настоящем Собрании сочинений, как и в предшествующих, рассказы печатаются по этой книге, поскольку Грин более не публиковал их ни в сборниках, ни в Собраниях сочинений. Единственное исключение – «Кирпич и музыка»; только этот рассказ (из всего сборника) был опубликован в ПСС и потому печатается по его тексту, т. е. по последней прижизненной публикации. Сборник «Шапка-невидимка» был построен на биографическом материале: в нем описывались случаи из хорошо известной писателю жизни террористов – уничтожение провокаторов, тюремный быт, поединки с агентами охранки, подготовка террористического акта и т. п. Например, история провокатора, стоявшего во главе саратовской организации эсеров, воссоздана в рассказе «Подземное», вышедшем под названием «Ночь» в журнале «Трудовой путь» (СПб., 1907. № 6. С. 15–22) и подвергшемся цензурным преследованиям. Цензор Петербургского комитета по делам печати писал о рассказе «Ночь»: «Действующими лицами в нем являются члены одного из провинциальных комитетов партии социал-революционеров, а предметом – совершаемые революционерами убийства политических агентов. При этом рассказ ведется в таком тоне, что не может быть никакого сомнения в намерении автора представить убийц-революционеров лицами безукоризненной честности и высокого героизма, а агентов полиции трусами и негодяями, вполне достойными их участи» '. Представляет интерес то обстоятельство, что вместе с рассказом «Ночь» подверглось преследованию стихотворение Л. Блока «Люблю тебя, Ангел-Хранитель…», напечатанное в том же номере журнала «Трудовой путь». Цензор утверждал, что рассказ «Ночь» как бы иллюстрирует собою мысль стихотворения Блока, «воспевающего, в сущности, хотя и в несколько туманной форме, политическое убийство». В результате всего ответственный редактор журнала А. Романовский был привлечен к судебной ответственности, а журнал прекратил свое существование после выхода первого номера за 1908 г. Царская цензура, разбиравшая почти одновременно дела об издании рассказа А. С. Г. «Заслуга рядового Пантелеева» (в Москве), рассказов А. С. Г. «Слон и Моська…» и А. С. Грина «Ночь» (в Петербурге), не смогла установить личность автора для предания его суду: писатель проживал в то время на нелегальном положении и с чужими документами (под именами: Николай Иванович Мальцев, Алексей Алексеевич Мальгииов, а еще ранее – Александр Степанович Григорьев). Книга получила положительную оценку в двух рецензиях. Отмечалась «простота изложения», производящая особенно сильное впечатление «при глубоком трагизме сюжета». Таковы, например, по мнению одного рецензента, – «Случай» и «грациозный» рассказ «В Италию», но особенно – «Подземное»; «писатель просто рассказывает факты, точно оин случились не совсем недавно, а давно когда-то, и после этих кровавых ужасов уже много раз светило веселое, яркое солнце, которое как-то невольно врывается во все его рассказы» (см.: Современное слово. – СПб., 1908. 23 мая)[56]. Другой рецензент увидел достоинства «индивидуального художника» в таких вещах, как «Марат» и «На досуге». Критик отметил умение начинающего писателя «пережить все описанное и дать „разнообразие сюжетов“, хотя, главным образом, он берет их из среды радикальной молодежи, которую, по-видимому, хорошо знает» (Биржевые ведомости. Утр. вып. – СПб., 1908, 9 февр.). Однако не следует преувеличивать «положительность» критики: она была довольно поверхностной. Писателю ставилось в заслугу отсутствие интереса к «общественным явлениям» (Современное слово. – СПб., 1908, 23 мая). В результате оказались непоняты такие, быть может наиболее разоблачительные по отношению к эсеровскому (революционному) движению вещи, как «Апельсины» и «Карантин». О последнем было сказано: «растянутая, скучная повесть» (там же). Напомним (поскольку рассказ здесь не публикуется), что герой находится в конспиративной изоляции перед совершением террористического акта. В такой ситуации однажды находился и сам Грин, и он так же, как его герой Сергей, отказался совершить покушение. Время позволило глубже осмыслить произведение – в нем проявился подтекст, тогда невидимый, как бы скрытый под «шапкой-невидимкой»: политическая позиция эсеров – это «карантин» в широком смысле слова, т. е. полная изоляция от действительных нужд социального движения. И Грин, как и его герой, сознательно отказался от методов эсеров.
Сборник имел посвящение: «Другу моему – Вере». Вера Павловна Абрамова (1882–1951) – первая жена Грина. Ей принадлежит идея названия сборника (см.: Воспоминания об Александре Грине… С. 167–168). Знакомство произошло в тюрьме: в 1906 г. через Красный Крест Вера Павловна была направлена в петербургскую тюрьму в качестве так называемой «тюремной невесты», с тем чтобы поддержать заключенного, выполнить его поручения (подобная ситуация описана Грином в «Апельсинах»). В конце 1906 г. Вера Павловна стала женой Грина. Вместе они прожили семь лет и часть из них (1910–1912 гг.) – в архангельской ссылке (в Пинеге), где Грин отбывал наказание за проживание по подложному паспорту. В. П. Абрамова (Калицкая – во втором замужестве) получила образование в Петербурге: окончила с золотой медалью Литейную гимназию, затем физико-математическое отделение Высших женских (Бестужевских) курсов. Работала в Геологическом комитете, преподавала в разных учебных заведениях Петербурга. Была членом редакции журнала «Что и как читать детям», писала для детей и о детской литературе, явилась автором ряда книг. Над воспоминаниями о Грине работала в конце 40-х годов (опубликованы в кн.: Воспоминания об Александре Грине… с. 152–203).
Тематически к рассматриваемому сборнику примыкает ряд рассказов, построенных на эпизодах из пережитого и написанных в 1908–1914 гг. Часть из них публикуется в первом и втором томах данного Собрания (Маленький заговор; Приключения Гинча; Рассказ о странной судьбе; Трагедия плоскогорья Суан; Зимняя сказка; История Таурена; Мертвые за живых), часть не публикуется (Маленький комитет; Третий этаж; Телеграфист из Медянского бора; Ксения Турпанова; Дьявол Оранжевых Вод). Но и о них стоит напомнить для более полного представления обо всем «эсеровском» цикле произведений А. С. Грина, для понимания его творческой биографии. В отражении им «политической» (условно говоря) темы все больше нарастала ироническая, сатирическая и даже гротескная тональность по отношению к так называемым «революционерам» – рефлектирующим, тоскующим, снедаемым скукой, порой способным за сегодняшние (а не чаемые) жизненные блага, за реальный материальный достаток перевербоваться в агентов «охранки», как это случилось с героем «Рассказа о странной судьбе» (1912). В рассказе «Третий этаж» (1908) один из его героев – Барон – спрашивает себя, почему он стал революционером, и тах размышляет об этом: «Революция – какое могучее слово! Конечно, он взялся за нее не потому, чтобы верил в спасительность республиканского строя. Нет!.. Но ведь в ней так много жизни, движения, подъема… Если бы он не хотел жить, не томился по яркой, интересной, сложной жизни, разве сделался бы он революционером? Да нет же, нет!» Слова эти произносит «костлявый, длинный юноша» – и «портретное» сходство героя с Грином здесь не случайно. Некоторое время писателя привлекала громкая революционность эсеровских лозунгов. Упомянутый рассказ «Третий этаж» был посвящен Н. Быховскому – политическому наставнику Грина. Именно это произведение должно было дать название (и соответствующий «настрой») оставшемуся неопубликованным 9-му тому-сборнику ПСС (его предполагаемое содерж.: Ксения Турпанова; Марат; Любимый; Предатель; Карантин; В Италию; Случай; Апельсины; Гость; Зимняя сказка; Рука) '. Таким образом, Грин включил в 9-й том преимущественно произведения «эсеровского» цикла. С этой точки зрения в приведенном перечне неожиданным на первый взгляд является лишь рассказ «Рука». Писатель называл его в ряду произведений, «действие которых происходит в России» (Рукописный отдел ИМЛИ АН СССР. – Ф. 95. On. 1. Ед. хр. 3). Однако за внешней реальностью описываемых событий в нем явно ощущается потребность повиноваться не «подлой логике жизни», а «счастливой случайности», «силе искренности», как сказано в самом рассказе. И это был поворот к собственно грнновской логике творчества, – поворот, результаты которого отчетливо выразились во втором сборнике писателя – «Рассказы» (СПб.: Земля, 1910. Т. 1 '. – 264 с). В него вошли: Рай (здесь не публикуется); Воздушный корабль; Штурман «Четырех ветров»; История одного убийства; Телеграфист из Медянского бора (здесь не публикуется); Окно в лесу; Происшествие в улице Пса; Остров Рено; Третий этаж (здесь не публикуется); Маленький комитет (здесь не публикуется); Колония Ланфнер. Писатель считал это издание первой своей книгой (Воспоминания об Александре Грине… с. 463); и, видимо, поэтому он полностью повторил его – и состав, и расположение рассказов – в первом томе (Штурман «Четырех ветров») «прометеевского» трехтомника. Таким образом, рецензии, появившиеся на сборник «Рассказы» (1910), по сути стали и рецензиями на первый том «прометеевского» Собрания. Вокруг творчества писателя завязались споры именно в связи с выходом его второго сборника, а затем и трехтомника (см. комментарий к рассказу «Воздушный корабль»),
