Тим Туманный - Сумрачный рай самураев
Витя, рассекая волны, расталкивая локтями пространство, двигается прямо на Нику. Ника - девушка с внешностью и сложением топ-модели, но одетая весьма скромненько - в панковских джинсиках - с "запилом", бахромой, с отпоротым на фиг поясом и карманами, с "рваными" разрезами, скрепленными английскими булавками, - не успевает увернуться от дружеских объятий.
Витя: Ника! Ласточка!
Ника: Привет, Витя. Ласточка давно склеила ласты.
Витя: Слушай! Сто лет тебя не видел! Ты вообще как? Типа в порядке?
Ника: Ну да. Типа в порядке бреда. А ты, я вижу, процветаешь и благоухаешь...
Витя: Как тебе сказать... В пошлой роскоши не живу, но мне ее заменяет роскошная пошлость. Слушай, пойдем! Тут есть прелестный итальянский ресторанчик. Отобедаем.
Ника: Ну-ну. Гнуть пальцы - это такая разновидность широкого жеста?
Витя: Пойдем, пойдем. Типа угощаю.
Интерьер ресторана. В зале славно, уютно, тихо и сумеречно. Лишь возникший в стиле английских привидений официант испортил идиллическую картинку. Это юноша бледный с взором угасшим. Прозрачные, как презервативы, глаза и лицо, лишенное какого-либо выражения.
Витя (читая меню): Так... Что ты хочешь, ласточка?
Ника: Я хочу все!
Витя: Ты все-таки сформулируй. На, полистай (протягивает Нике меню).
Ника: Зачем? Я уж как-нибудь так. Ты, э... вот что, голубчик, организуй нам закусочку... э... авокадо Гамберти, креветки на гриле, Прошуто Мелоне, Вонголе ... И еще Тортелини "Норчия", лазанью мясную ... Ну мясо, значит... говяжьи медальоны с сыром "Горганзолла", свинину с грибами, томатным соусом и сыром "Моцарелла" ... коньяк "Деламени ", один коктейль для меня - "Лонг Айленд" ... Текиллу "Сауза Голд" ... Бутылочку красного "Брунелло ди Монтальчино и белого "Радичи Фиано ди Авеллино Бьянко"... Ну и пачку "Вог" для меня... Действуй, голубчик... (провожает взглядом удаляющегося официанта) М-да... Племя младое, незнакомое... незнакомое ни с чем. Им все равно, что Мопассан, что мудазвон.
Витя: Однако, ласточка! Ты у них что, в завсегдатаях?
Ника: С ума сошел! Откуда деньги? Это я так... Чисто теоретически.
Витя: Стоит только встретиться двум интеллигентным людям, как сразу начинается базар про деньги. Как будто больше не о чем.
Ника: Можно еще про терроризм поговорить. Тоже приятная тема.
Появляются три официанта, и начинается таинство сервировки стола.
Витя: С чего начнем?
Ника: Коньяк, конечно.
Витя: За что выпьем?
Ника: Ну, давай за удачу. А то моя Фортуна точно наглоталась колёс...
Они выпивают и начинается трапеза с регулярными возлияниями.
Витя: Вот ты говоришь "деньги".
Ника: Я говорю?
Витя: Хорошо, я говорю. Если хочешь знать, бабло это поганое - вообще инопланетное изобретение.
Ника: Шутишь?
Витя: Почему? Смотри: легкие, компактные, легко переводятся в электронную форму и уводятся в виртуал. Так?
Ника: Допустим.
Витя: Легче всего на чем они делаются? Наркота, порнота и оружие. Короче на пороках и низменных страстях.
Ника: И что?
Витя: А то. При этом они легко отмываются. От самых кровавых соплей.
Ника: Не знаю, не знаю... "Отмытые деньги" звучит как "пастеризованное дерьмо".
Витя: Подожди. Обращаются по принципу порочного круга и круговой поруки. Нет, без базара: деньги - слуги царства абсурда на земле! Нарезанная липкая бумага с херовеньким рисунком. Ни съесть, ни выпить, ни потрахаться. А какую власть имеют! Талант там типа, интеллект - не купишь, да. Зато носителей - плиз. С потрохами. И посадить на цепь возле кормушки, сделать рабами, дрочащими на своего господина!
Ника: Хорошо, инопланетяне-то тут при чем?
Витя: При том. Время - деньги, так? Вот поэтому ничему вечному на земле места нет. Поэтому мы только про них и базарим. А кому выгодно, чтобы мы сидели в жопе Галактики и никогда не поднялись? Не согласна?
Ника: Нет.
Витя: Почему?
Ника: Потому что это бредни сивого Мерлина.
Витя: Обоснуй.
Ника: Что там обосновывать? То, что больше всего зла заключено в материальных благах - также верно, как то, что я уже не девушка. И что с того? Все равно деньги - это наше все. И тот, кто с баксом по жизни шагает, прошагает и дольше, и дальше.
Витя: Ну нах, дольше!
Ника: Хорошо, не дольше, но лучше.
Витя: Ладно, ладно. Мои слова воняют банальностью, как сраный бесплатный толчок на провинциальном вокзале. Ладно...Но, блин, подруга, банальность - это истина, избитая за правду. Просекаешь?
Ника: Попробуй лучше вино. Золотая солнечная кровь тосканской лозы... М-м-м...
Витя: Кровь кислой быть не может. Точно тебе говорю.
Ника: Ай, брось... Ты так разоряешься, потому что сам пока еще не разорился. По себе знаю. У меня тоже легко на душе, когда тяжело на кармане. Моя природа не терпит пустоты в кошельке, а вот когда в нем шуршит, тогда в душе поет свирель, и тоже тянет пофилософствовать.
Витя: А почему ты решила, что я еще не разорился?
Ника: А что, это неверное решение?
Витя: Жизнь, она знаешь, перепончатая.
Ника: Как это?
Витя: Перепонтуешься - и в тару. Навеки, блин.
Ника: Ё, извините, твоё! Я вижу парадоксальность сложившейся ситуации в том, что она вообще сложилась... Ты при делах, при бобинах, молод, и типа красив. Ни пилящих детей, ни сопливой жены. Что ты ноешь-то? С таким счастьем - и на свободе! С такой свободой - и несчастен!
Витя: Да... Так уж сложилось, что ни хрена не сложилось.
Ника: Не было бы счастья, да деньги помогли... Все у тебя будет нормально. Уверена.
Витя: Фигня это... Жизнь - игра, только не мы играем, а играют нами. Поэтому выиграть невозможно.
Ника: Бывает еще и боевая ничья. Можно, знаешь, и с волками жить, и по-птичьи петь.
Витя: Можно. Только недолго. Бог создал людей неравными, а потом явился мистер Кольт и уравнял всех в правах.
Ника: Ни хрена не уравнял. Культ Кольта ничего не решает. Все равно в выигрыше при всех раскладах остается настоящий индеец - такой, знаешь, всегда стреляющий последним, бронежопый Зоркий Сокол и Быстроногий Козел.
Витя: За что и выпьем.
Ника: А ты где вообще свою капусту садишь, Гораций? Все торгашествуешь?
Витя: Нет. Укатали Сивку крутые урки.
Ника: Чем же ты занимаешься?
Витя: Ну... Пиар фильтрую типа. Политтехнологии.
Ника: Опаньки! Ну дела... Свинья везде политику найдет... Шучу, конечно. Я в том смысле, что никогда бы не подумала про тебя такое. И как же ты называешься?
Витя: Охренительно называюсь. "Агентство новых политтехнологий при Фонде развития демократических институтов".
Ника: М-да... Это ж "брэнд собачий".
Витя: А мне нравится. Дело, конечно, грязное, но работа непыльная.
Ника: Дела... А ты меня к себе возьми. Я ведь тоже когда-то пиарилась.
Витя: А что ты можешь?
Ника: Все могу. Могу делать лого, слоганы стругать...
Витя: Давай. Для моей конторы сочини что-нибудь. А то мы сапожники без сапог.
Ника: Вот так с ходу? Хм... Ну смотри. Черный круг в сером квадрате а ля "Черный квадрат" Малевича. И подпись "Черный пи ар в квадрате".
Витя: А, это типа площадь круга - пи ар в квадрате?
Ника: Ну да.
Витя: Класс. Толковка у тебя соображает. За это стоит выпить.
Ника: Так ты меня берешь?
Витя: А то! Думаю, шеф возражать не будет.
Ника: А кто у вас шеф?
Витя: А... Настоящий политик. Патриот хренов. Я, говорит, научу вас, сукины дети, как Родину-мать любить!
Ника: Прямо душка.
Витя: Не говори...Я тебе визитку оставлю. Завтра же где-нибудь стукнемся и порешаем. Если, конечно, ты грязной работы не боишься.
Ника: Ты же сказал, что она непыльная.
Витя: Это не мешает ей оставаться грязной.
Ника: Витя, Витя,
И рыбку съесть,
И капитал приобрести,
И на хрен сесть,
И невинность соблюсти
еще никому не удавалось. Ничего я не боюсь.
Витя: О'кей. Куда тебя доставить, ласточка?
Ника: Не, не, Витя, thank. Я сама доберусь. Ты мне визиточку...
Витя: Ах, да. Держи. Смотри, завтра жду от тебя звонка!
Ника одна возле входа в ресторан. Слышен звук вызова мобильного телефона.
Ника: Да... Да ... Да, все подписывайте, все покупаем... Я сама решу, на что мне это агентство... Да, встретила старых друзей... Мир тесен, и даже слишком. Я, например, в нем задыхаюсь... Все, пока.
* * *
Были, конечно, и другие отчеты, выписанные тщательнее, не столь размашисто-небрежным слогом, но я оставляю именно этот, поскольку Вите предстояло сыграть в дальнейшем некоторую роль в моей судьбе.
Дело в том, что до своего выезда в свет, кончившегося столь блистательным фиаско, я жила как-то по инерции, летела под уклон без тормозов, стараясь вообще ни о чем не задумываться. Например, о том, что на самом-то деле я вовсе не живу. Я мертва. Меня убили тринадцать лет назад, и с полным основанием я могу считать все происходящее не отблесками реальности, а предсмертными видениями в моем умирающем мозгу. Я читала, что такое возможно. За какие-то мгновения человек успевает увидеть целую жизнь, полную захватывающих событий и приключений. Но после столкновения с Голицыным в дверях казино такой огненный дикобраз свил гнездо в моем сердце, что сомневаться не приходилось: я жива. Не может труп, даже гальванизированный или зомбированный, мучиться так беспросветно. Я жива, а, значит, и забыта, и нелюбима, а, быть может, никогда и не была любима.
