Алексей Слаповский - Российские оригиналы
- Но вы-то живы пока, а муж-то мой умер! - окончательно раздражилась женщина.
Тут другой не нашeлся бы чем крыть. Мертвей умершего не будешь, крайней - не будешь. Однако, Крайний, хмыкнув, невозмутимо задал странный вопрос:
- Где похоронили?
- На Увеке, - растерянно сказала женщина.
(Увек в нашем городе - кладбище не самое плохое. Транспорт ходит туда регулярно, лески вокруг и полянки, внизу Волга издалека долго течeт...)
Крайний удовлетворeнно кивнул.
- Вот именно! А меня на Жареный Бугор сволокут, потому что живу в том районе!
(Жареный Бугор - тоже кладбище, но поплоше - огромное пространство на склоне холма возле нестерпимо воняющей птицефабрики - и ехать к нему через микрорайоны, застроенные однообразными домами, и всегда там колдобины и пыль или грязь от разбитой дороги...)
Женщина как бы даже обиделась, умолкла, а Крайний, кажется, совершенно довольнeхонек был своей грустной перспективой.
В иных странах таких людей называют аутсайдерами - и они там совсем другие. Они задавлены комплексами аутсайдерства, они из всех сил стараются пробиться вверх, а главное - никогда никому, даже себе, не признаются в том, что они аутсайдеры. Если вдруг у такого человека внутренний голос робко шепнeт: "Ты аутсайдер!" - этот человек считает себя сходящим с ума и тут же бежит к психоаналитику, который его успокаивает и должным образом направляет.
Появились психоаналитики и у нас - и к ним тоже иногда приходят Крайние, но с весьма занятной целью.
- Ну-с, какие проблемы? - спросит наш аналитик, чаще называемый психотерапевтом.
- Всякие. Здоровье, семья, работа. Всe, в общем.
- Выпиваете?
- К сожалению. С похмелья мучаюсь ужасно.
- Курите?
- Курю.
- С женой интимные отношения какие?
- Три месяца - никаких.
- Любовница есть?
- Да что вы!
- Работа интересная?
- А чего интересного: диспетчер в трампарке. Бабская работа, извините.
- Всe ясно! - говорит психотерапевт. - Налицо сниженный жизненный тонус за счeт устоявшихся стереотипов неудачника. Ударим по стереотипам?
- Ударим! - охотно соглашается Крайний, глядя на психотерапевта послушливо и радостно, что вводит того в заблуждение.
- Пить придeтся бросить! - приказывает психотерапевт.
- А стрессы чем снимать? - улыбается Крайний.
- Но ведь с похмелья мучаетесь, это же тоже стресс!
- Похмелье - дело привычное...
- Ладно. Курить тогда хотя бы перестаньте.
- Пробовал. Кашляю и бессонница.
- Пройдeт!
- Год терпел - не проходит.
- Год?
- Год!
- Гм. Хорошо. Я, собственно, и сам курю, и выпить могу. Но секс, между нами говоря, это... Разлюбили жену - разводитесь, найдите другую! Сломайте стереотип!
- Я жену люблю. Она меня не любит.
- Измените, чтобы ревновала!
- Пробовал - не получается. Я только с женой могу.
- Но ведь и с ней, извините, три месяца - ничего!
- Когда меня не любят, я тоже не могу.
- Гм... В любом случае, надо с чего-то начать. Обязательно. Дальше пойдeт само. Смените работу.
- Зачем? Меня и эта устраивает.
- Но ведь не нравится же!
- А кому такая понравится? Но - устраивает, понимаете?
- Вот что, сударь! - начинает помаленьку кипятиться психотерапевт. - Я вижу, вы просто не хотите ничего менять! Вы не хотите лечиться!
- Я очень хочу! - уверяет Крайний. - Я ведь сам пришeл, то есть согласился, когда меня жена послала. Но я ей говорил: не будет толку! Так и вышло. Извините...
И он выходит - в весеннюю ростепель, он спускается с крыльца и наступает в лужу. Не нарочно, нет, он мог бы попытаться еe обойти по льдистому краю, но он уверен, что, когда будет обходить, оступится - и нога всe равно соскользнeт в лужу. Зачем же быть игрушкой в руках судьбы, лучше уж самому...
Он идeт, с бодрой обречeнностью глядя перед собой, он идeт - Крайний, доброволец-аутсайдер, вольнонаeмник армии неудачников, ландскнехт войска пораженцев, знаменосец арьергарда, с добродушной улыбкой пропускающий вперeд лихих и горячих, суетливых и жаждущих , честолюбцев и героев...
И вовсе не обязательно он знает евангельское изречение о первых, которые будут последними, и последних, которые будут первыми, вовсе не обязательно он заглядывал в словарь Даля, где КРАЙ толкуется как начало и конец, но мы - и очень скоро - ещe не раз вспомним об этом ушедшем истинно российском оригинальном типе человека, который любезно предоставлял нам на наше заносчивое своеволие своe жизненное пространство, всегда готов был посторониться - и всегда во время наших раздоров и споров во время поисков крайнего тихо говорил с виноватой улыбкой:
- Ладно, давайте я...
Л. ЛОХ
Лох. Он же - Лопух (простореч.). Он же - Лапоть, Лапотник (устар.). Он же - Гнилой Фраер, Мужик (тюр. жарг.). И т.п.
Приметы: волосы реденькие, глазки серенькие, а взгляд вообще голубенький. Возможны исключения, но замечено, что чернокудрявых и черноглазых Лохов практически не бывает.
Характерные признаки: простодушие, доверчивость, плохое понимание реальностей жизни при одновременной самообманной хитроумности.
Водится повсеместно, что облегчает ловлю тем, для кого существование лохов так же жизненно необходимо, как для китов - планктон.
Я бы, пожалуй, даже и не взялся за описание этого слишком известного типа, имея в запасе более интересные (Лицедей, Лабальщик, Левый человек, Легенда, Либидчик и проч.), но сама судьба заставила меня посмотреть на Лоха с совершенно необычной точки зрения.
В роли судьбы в мягком купе СВ (где я оказался, само собой, на казeнный счeт) предстал предо мной попутчик, назвавший себя Григорием.
(Сама сцена знакомства была занятной. Я, вошедши и увидев попутчика, счeл необходимым, естественно, поздороваться и представиться. Он поднял брови, протянул руку и сказал: "Ну, допустим, Григорий".)
Григорий, узнав, что я имею отношение к литературе, выказал удивительные познания. В зоне, где он тянул последний срок, объяснил Григорий, начальник был помешан на идее перевоспитания заключeнных классической литературой и подобрал отличную библиотеку. Зеки читали кто по охоте, а кто и в виде дисциплинарного наказания: начальник верил, что к прекрасному надо приучать не мытьeм, так катаньем.
Читая по своей воле, Григорий пришeл к выводу, которым и поделился со мной: вся абсолютно классическая литература описывала лохов. Все эти Бедные Люди, Униженные и Оскорблeнные - лохи!
- Почему? - спросил я.
- Жистянку не секут! - ответил Григорий.
Я не понял, он пояснил - и развернул потом свои тезисы, стараясь не очень ботать по фене, снисходя к моей безграмотности, хотя иногда всe-таки употреблял выражения, о значении которых я догадывался по образной форме, что и другим предлагаю.
Жистянку не секли, по мнению Григория, поголовно все герои Достоевского (в тюремной библиотеке десятитомник его был, Григорий освоил все тома). Раскольников должен был не старуху мочить, а хотя бы Свидригайлова, у которого и капуста водилась и который его сеструху опарафинил. А лучше всего - банкира какого-нибудь. Если собрался уж мочить, то какая разница, кого мочить? - недоумевал Григорий.
- И Онегин лох? - спроил я.
- Полный! Баба сама к нему лезла, а он шлангом прикинулся .
- Хорошо. Но уж Чичиков-то не лох! "Мeртвые души" читали?
- Читал. Лох Чичиков - и ещe какой! Погорел на пустяках - потому что с фуфловым боталом связался!
- Это кто?
- Ноздрeв! Разве можно было с таким болтуном дело иметь? А заимел нейтрализуй его!
- Замочить, что ли?
- Да хотя бы.
- Ладно. А почему Андрей Болконский - лох? Дворянин, герой войны, между прочим.
- Да они все там лохи. Каждый пятый угол ищет, - невнятно отозвался Григорий.
Долго мы ещe говорили с ним, и беспощадно доказывал мне Григорий, что и Печорин, и Рудин, и все чеховские герои - все были лохи, лохи и лохи. И даже тургеневские девушки - лохушки. А уж советская литература - вообще один сплошной лоховник !
- И Остап Бендер даже?
- Не канифоль мозги! Бендер! Вместо того, чтобы этому Корейке простенько пятки подрезать, он на него дело завeл, лошара! У меня бы этот Корейко в зубах тарелочку с голубой каeмочкой принeс и в ногах бы валялся! Нет, - пригорюнился Григорий, - вся эта ваша классика - только про лохов. Про серьeзного делового человека и почитать негде.
- Как же негде? Вон их сколько развелось, книжек про серьeзных деловых людей. На обложках пистолеты, кровь, карты, женщины голые. Чего вам ещe?
- Этого я и без книжек навидался, - поморщился Григорий .
- Не понимаю! Про лохов вам неинтересно, про настоящую жизнь тоже, оказывается, вам не очень. Чего ж вам?
- Как сказать... О душе, о своей душе прочитать хочу. И - нет, не нашeл такой книги...
Григорий прекратил разговор, лeг, задумался.
Задумался и я. Грустно мне было, что так подвела классическая литература. Что ж она, в самом-то деле? Всe лишние люди да нигилисты, да на дне, да на перепутье, а присмотришься: лохи!
