Эдуард Караш - И да убоится жена
- Не понимаю, зачем это вам, Наталья Ивановна, и откуда он у вас?
- Объясняю. Пока Вы, Эрнест Аркадьевич, отдыхали на берегу..., тон её показался Кареву наигранно-насмешливым, чего он обычно не терпел:
- Извините, я на берегу не отдыхал, а работал - в Объединении, с поставщиками и с проектным институтом. Я вижу, что это наш инструмент и уже почему-то побывал на экспертизе. Вам не кажется, что до того вам следовало связаться со мной и, по меньшей мере, поставить меня в известность. Эрнест за многие годы привык при обсуждении своих дел держать нити управления совещаниями в своих руках, независимо от инстанций, где они проводились, - так в чём дело?
Наталья Ивановна, будучи и по природе и профессионально неплохим психологом, не стала накалять обстановку:
- Я хотела сказать - вас не было эти дни в море, а с директором я говорила. Так вот, эту штуку - накидной гаечный ключ размером М36, водолазы нашли на дне моря вблизи буровой, где в последний раз видели вашего инженера.
- Значит, плохо искали... На дне моря в нашем районе после двадцати пяти лет работы можно найти и более ценные вещи. Ну, мало ли, кто что обронил...
- Эрнест Аркадьевич, передайте мне , пожалуйста, папочку с актом экспертизы, спасибо. Вот смотрите, - она раскрыла папку, в которой в качестве "Приложения №1" фигурировала крупномасштабная карта района водолазного обследования, - видите крестик в семнадцати метрах от линии эстакады? Там же , Вы знаете, из воды выступает несколько скальных гребешков, так что с этой стороны никакие плавсредства подхода ни к эстакаде, ни к буровой площадке не имеют. Вот справка начальника Управления Морнефтефлота, а у морского диспетчера, я проверяла, этот участок моря покрыт штриховкой красного цвета. Так что, не обронили, Эрнест Аркадьевич, а забросили. Ключ тяжёленький, больше двух килограммов, мы пробовали в порядке следственного эксперимента - похожую стальную болванку только наш крепенький сержант смог забросить примерно на ту же отметку.
"Да, этой коровушке палец в рот не клади - сжуёт на законном основании" - подумал уважительно Карев о следователе.
- Логично, согласен, Наталья Ивановна. А что говорит экспертиза о сроке?
Сейчас, - она пошелестела страничками акта, - вот - мм... мм... мм, это названия обнаруженных морских организмов и микроорганизмов... ага, здесь - " Таким образом, означенный объект находился в морской воде не более 3-х (трёх) суток". Как вам совпадение, Эрнест Аркадьевич?
- Да-а-а... А какие-нибудь следы на нём?
- Эта часть документа у криминалистов, с этим посложнее. Так вот, у меня записано, что в тот день с утра, с 10.30 по 11.37 на буровой № 1105 было произведено цементирование 10-дюймовой технической колонны. Теперь расскажите мне поподробнее, какие работы предстояло провести в ближайшие сутки, и, главное, кто из ваших или привлечённых работников был обязан или мог бы в них участвовать. Вы, товарищ Новрузов, можете ехать по своим делам, а мы ещё поработаем... До свиданья.
Хандадаш с такой скоростью ретировался из кабинета, забыв попрощаться, как будто опасался, что Наталья Ивановна передумает и вернёт его к этим малоприятным разговорам.
Она же перелистала несколько страниц блокнота до чистой, надписала её сверху и приготовилась слушать...
ЧАСТЬ II
I
Москва златоглавая
Сергей проснулся в хорошем настроении. Часом раньше сквозь утреннюю дрёму он слышал, как Марина собиралась в школу, сначала поскрипывая дверьми между ванной и кухней - подумалось "надо бы петли смазать", затем позвякивая на кухне ложечкой в чашке и клацнув в гостиной защёлками своего рабочего портфеля. Он знал, что в школе идёт активная подготовка к новому учебному году, согласование учебных программ, расписаний уроков, комплектование списков классов По сигналу поворота ключа во входной двери в доме вновь воцарилась мёртвая тишина, не послушать которую хотя бы в полусне ещё полчасика-часик было бы непростительной ошибкой. Конечно, после десяти суток физического и нервного напряжения, когда порой считается удачей поспать где-нибудь на буровой три-четыре часа в сутки, домашнее безделье без тревожных телефонных трелей, без постоянной ответственности за безопасность и качество работ десятков механиков, слесарей, плотников, сварщиков кажется земным раем. Да и как не насладиться этим состоянием после многодневного морального пресса, давящего на "вспомогательные" службы: оборудуешь устье некачественно - поставишь под угрозу успех работы, а может даже жизни и здоровье буровиков, затянешь время - урежешь их премию за окончание скважины в срок и досрочно.
Нет, что ни говори, а отгульные дни за переработку - великое благо. На суше-то нефтяники каждый божий день вкалывают, а такие, как он - и без выходных, а тут...
Сергей приоткрыл глаза и покосился на стенные часы. Часы были старые, в темно-вишневом деревянном корпусе с маятником, украшенным накладкой из слоновой кости, от деда остались, фирмы, чьё название "Mozer" шрифтом с завитушками было выведено в верхней половине циферблата. Ребёнком он слушал их солидный баритональный бой, короткий - каждые четверть часа, и почасовые куранты. Потом пару лет они отбивали время с хрипом и скрежетом каких-то пружин, а потом и вовсе замолчали, но время показывали исправно, и Сергей решил их до поры не беспокоить.
"Ого, половина девятого, а девчонки всё спят... Разбаловались у бабки с дедом, а у Юленьки школа на носу, надо будет поговорить с родителями, да и Маринке внушить... Подумать только, уже без пяти минут, ну, пусть без двух недель, первоклассница," - его мысли плавно потекли в новом направлении, ведь как будто совсем недавно он дежурил в приёмных покоях родильного отделения Сабунчинской больницы, с надеждой и опаской вглядываясь в каждую выходящую нянечку и сестричку, пока, наконец, одна из них, оглядев нескольких таких же настороженных мужчин явно кавказской внешности, обратилась прямо к нему: "Черкасов, Вы Черкасов?, - он машинально отрицательно мотнул головой, но тут же спохватился, - я..., нет, не я... но, в общем, это мне... ну как?"
"Как, как... ох, уж мне эти папаши - смотри, и фамилию позабыл... Всё в порядке у тебя. Девочка, три восемьсот, рост сорок девять, и мама в порядке, иди, милок, завтра фамилию вспомнишь, придёшь..."
Сергей резким движением скинул себя с кровати, на цыпочках подошёл к двери в детскую комнату и приоткрыл дверь; Юлька спала, свернувшись калачиком под простынкой, натянутой до подбородка, Яночка же, наоборот, раскинулась по диагонали кроватки, задрав ручонки, с торчащими из-под сорочки по колени голенькими ножками. Простыня валялась на полу, и Сергей быстро укрыл малышку, подоткнув для надёжности простынку под ноги. "Ладно, пусть уж досыпают, лапочки... Вот начнётся школа, садик - тогда и займёмся дисциплинкой" - подумал Сергей, вернулся в спальню и, обувшись в свои старые "боксёрки" на шерстяные носки, вышел через кухню в сад.
Для середины августа погода с утра стояла вполне сносная - не больше двадцати градусов с лёгким ветерком с моря, но это нежаркое пока солнце вставало на безоблачном небосводе, что предвещало дневную жару, достойную понятия "бакинское лето".
Лёгким спортивным шагом он прошелся по своему "вишнёвому саду", в котором вишни, однако, занимали подчинённое положение, хотя летний урожай десятка деревцов до сих пор помнился вкусом и запахом, а его вещественные доказательства в виде варенья и джемов постепенно расходовались из батарей "закатанных" банок материнского и маринкиного запасов. Главными же, безоговорочными родоначальниками сада являлись высокое раскидистое инжировое дерево, обещающее вскоре разродиться многими сотнями янтарных плодов с медовой серёдкой, и метрах в восьми не уступающий ему в породистости тутовник с набухающими по весне крупными чернильно-фиолетовыми ягодами хартута (чёрного тута). Между ними, как и обычно в весеннее-летне-осенний период, был натянут гамак - любимая "лежалка" и "каталка" обеих девочек, а заодно и объект раздоров, когда Яночке необходимо было взобраться на него именно тогда, когда в нём покачивалась Юленька. Со слов покойного деда он и дом-то начал строить здесь из-за этих бесхозных тогда деревьев, а уже позже занялся другими "фруктиками" вишенками да яблоньками, чтобы главным "не скучно было".
Сергей перешёл на бег трусцой, на ходу притормаживая для "обработки" тени, когда она появлялась на заборе, и пританцовывая, как на ринге в юности, демонстрировал ей прямые, хуки и оперкоты, нырки и уходы из арсенала давних лет, пощёлкал "грушей", приспособленной для него отцом на боковой стене дома, лет этак двадцать пять назад...
- Папа, папка, ты где, на "груше"?, - услышал призывный глас младшенькой, - мы уже вштали, Юлька жубки чиштит, а я голодная, - доложила без видимой причинно-следственной связи беззубая Яна подхватившему её на руки отцу.
- Так ты тоже почисть те, что остались, умойся и будем завтракать. А то заспались мы все сегодня, а дела стоят...
