Андрей Лебедев - Кедря и Карась
Для меня, ты все равно, всегда карасем будешь. Вот за что, скажи ты мне, тебе старлея дали? За что?! Два года ни хрена ни делал, портки казенные в штабе просиживал, да водку с бабами в "Вечерних зорях" хлебал, а тебе пожалуйста - звездочку теперь.
Виктор Петрович, - прервал Кедрю Поляшов, - Виктор Петрович, пока Андрейчик за каждую звезду по литру не выкатит, он для нас будет салагой и лейтехой, не будем его признавать и все тут!
Это точно, давай, Андрейчик, беги в угловой, пока он не закрылся.
Кедря хлопнул в ладоши и плотоядно зачмокал толстым слюнявым ртом.
А чего мне бегать, - спокойно проговорил Валерий, завинчивая последнюю звезду на погон серой парадной шинели.
У меня все давно запасено. Как вчера приказ объявили, так я и затарился тот час.
так чего же ты томишь! Наливай! В голос закричали Кедря с Поляшовым и начали стаскивать с себя шинели.
Через три минуты на столе появились две бутылки водки, три солдатские эмалированные кружки, круг ливерной колбасы по шестьдесят четыре копейки за кило, завтрак туриста из океанических сортов рыб в томатном соусе, а также банка шпротного паштета.
О-оо, стол, как на банкете в Кремле.
Ладно, открывай, Петрович
Ну, за что пьем?
За старшего лейтенанта, наверное, пьем.
Будь, Валера!
Виктор Петрович, держа кружку двумя пальцами, отставив локоть, запрокинул голову и влил все сто семьдесят пять граммов себе в пасть, как в ведро без дна. Потом сморщил лицо и отерев губы тыльной стороной ладони стал ждать, пока водка уляжется на дне желудка.
Зря, ты все-таки Валера, уходишь от нас! Зря. Служил бы да служил потихоньку. Глядь, года через три уже капитан, а там майор! И чего ты там на этой гражданке делать будешь, там же работать надо!
В Ленинград я хочу, Виктор Петрович. А там - хоть кем - хоть дворником, хоть халдеем в кабак!
Вот вы, в этой Сибири сидите, да еще и радуетесь, что в городе, что квартира, что телик, что дети в школу ходят, а вот убъют еще какого-нибудь Буткевича, и эта радость в один миг обернется дальним батальоном в Заполярье, без телика, без школы и детского сада. Вот так, Виктор Петрович, а на гражданке я ни от кого зависеть не буду, никакой Буксман меня никогда никуда уже не сошлет.
Что же ты думаешь, там на гражданке у тебя начальников не будет?
Будут. Обязательно будут, но эти начальники будут у меня от девяти до шести по будним дням. И потом если мне не понравятся g`bkemhe в отдел кадров и вольный казак! А здесь Виктор Петрович, этот Буксман над вами пожизненно.
В чем-то ты, конечно прав, карась, в чем то...
Кедря вдруг задумался и с какой-то невиданной доселе тоской в глазах согнулся над столом, волосатым пальцем ловя в кружке невидимую соринку.
В чем-то ты прав, карась...
А что, вообще Буксман так злобствует, я давно хотел вас спросить?
А злится на то, что еврей! Генерала-то ему никогда не видать из-за национальности своей, вот и злится. Вот и гоняет нас с тобой. Мужик-то он вообще деловой. Будь он Букиным каким-нибудь давно уже бы корпусом командовал. И вообще, если бы не он, эту историю с Буткевичем так бы быстро не замяли.
Ладно вам, Петрович, этого Буткевича вспоминать, - встрял в разговор Миша Поляшов.
У нас каждый год кто потонет в самоволке по-пьяне, кто антифризу напьется до смерти - от этих бэков одни неприятности только. Я бы еще в прошлом году ротным стал, да как назло эти болваны гудроном у меня обварились. Хорошо еще не подох никто.
Ладно, наливай еще!
По-половиночке.
Давай, давай! Двойной праздник у тебя. Старшего получил, да еще домой едешь!
Ну, вздрогнули.
За два года службы Валерий так и не научился пить из кружки. Водка текла по губам и подбородку, капала за шиворот. Противный металлический привкус вызывал спазмы в горле и теплая жидкость пульсировала между эмалевым дном и пищеводом, пока высшим напряжением воли, Андрейчик наконец не загонял ее в желудок.
Когда улетаешь?
Сегодня ночным, правда, билеты еще не брал, но думаю, что улечу.
Улетишь... 14.
В кассовом зале аэропорта было суетно и многолюдно. Граждане толпились возле окошек с выражением уныния и безнадежности на усталых лицах. Решительно растолкав плечами лиц гражданского сословия. Из отчаянья пытавших счастья возле военной кассы, Валерий протиснулся к заветному оконцу.
На рейс 5441 одно место, пожалуйста, сказал он девушке в синей форменке. Протягивая свое удостоверение офицера с вложенными в него отпускным свидетельством и требованием на проездные документы.
На Ленинград последний билет, - громко, чтобы в очереди слышали, сказала девушка.
Мне, мне уступите, пожалуйста, - слезливо запричитала вдруг женщина, стоявшая за Валериной спиной, - мне очень нужно сегодня, молодой человек, уступите мне, пожалуйста.
Гражданка, я ведь в служебную командировку, по специальному заданию лечу, а не в санаторий водку пить, - спокойно сказал Валерий, в пол оборота обернувшись к даме, продолжавшей всхлипывать и причитать.
Не выпуская билета из рук, Валерий вернулся к буфетной стойке, где его поджидали Кешка и Николай
Взял-таки?
Взял.
На сегодня?
На двадцать три пятнадцать.
Идем в ресторан, времени еще - навалом.
