Михаил Арцыбашев - Куприян
Куприян то ложился, то вставал.
Солнце стало клониться к западу, и по всему лесу протянулись косые стрелы от лучей. Над болотом стал мерещиться туман.
Наконец Куприян не выдержал и встал.
«Ну его к черту! — с досадой плюнул он. — Этак и с голоду помрешь. Завяз где-то, черт… жди его теперь».
Он помялся еще немного.
«Матрена наказывала к вечеру прийти, — подумал он, — пора идти… пока доберусь».
Он вспомнил, как до приезда Егора он, бывало, вечером пробирался к Матрене в избу. И ему вдруг стало жаль, что уж не вернется это время. Потом он припоминал, как «жалела» его Матрена, и вспомнил, как он грубо с ней обошелся в последнюю встречу.
«И что это на меня нашло?.. Разве она чем виновата? Такая уж участь наша горькая… А, должно, в последнее мы с ней сегодня повстречаемся, подумал Куприян. — После вчерашнего мне в село ни ногой… Старшина своей тройки не забудет, да и поп… Уходить надо! Двинем с Васькой под Одест. Васька говорит, места вольные. — А там — когда опять вернусь?.. Может, и не вернусь, а коли и приведется, — забудет баба-то».
Куприян тряхнул головой и покривился.
«Хоть попрощаться-то хорошенько…»
Солнце как-то вдруг погасло в лесу; сразу стало холодней, и туман явственно потянул с болота.
«Не дождаться Васьки», — подумал Куприян, потоптался в нерешительности и вдруг быстро и твердо направился по знакомой тропке к селу.
XVII
Матрена целый день была сама не своя.
Утром к ней забежала солдатка Палашка и, вызвав ее на огород, чтобы не слыхал Егор, поведала ей с прикрасами все ночные события.
— И такой он, Куприян, отчаянной жизни человек, — тараторила Палашка, сам скачет по улице, сам и кричит: «Ловите Куприяна!» Старшина теперь его живьем бы съел, а поп чуть, говорят, не помер… Отчаянный!..
У Матрены в сердце так сразу и захолонуло.
Первая мысль у нее была послать к Куприяну, чтобы не приходил сегодня. Когда Палашка ушла, она вышла на улицу выглядывать Анютку. Анютка, игравшая с девочками около церковной ограды, сама увидела ее издали и прискакала на одной ножке, болтая локтями.
— Здравствуй, тетка Матрена! — просюсюкала она.
Матрена боязливо оглянулась вдоль по улице.
— Куприяна видела? — тихо спросила она.
— Вчерась видела.
— Сказала?
— Сказала. Обещал беспременно… «Скажи, — говорит, — приду».
Матрена еще раз оглянулась по улице.
— Ты бы, Анютка, сбегала до него. Скажи, чтоб не приходил.
Анютка вытаращила глаза.
— Чтоб не приходил? — переспросила она.
— То-то ж. Скажи, Матрена говорила, чтоб не ходил, а то мужики очень серчают, так чтоб худо ему не было. Скажешь?
— Скажу.
— Ну, беги…
— Сичас, — просюсюкала девчонка и проворно затопала босыми пятками к избе Гунявого.
Матрена вздохнула, поглядела ей вслед и пошла в избу.
Егор с утра ушел к винной лавке, где он теперь был постоянно. Маленький Федька спал в чулане. Матрена месила тесто и плакала.
Начала она плакать так, сразу, сама не зная отчего. Стало на сердце тяжело, и слезы закапали в тесто.
Она боялась за Куприяна и в то же время жаль было ей не видеть его. И мысли у нее все были грустные и безотрадные.
«Уйдет он, чай, теперь, — думала Матрена, — нельзя ему тут оставаться, а я одна останусь…»
Матрена заплакала сильней.
— Ни от кого-то я ласки не увижу… Егор только водку пить да за волосы таскать… Пошла бы да и утопилась, коли б не Федька. Федьку жалко… И ему не жить: забьет Егор. Вчера как толкнул-то! Ку-упря мой… желанный! всхлипнула она громко.
Под окном кто-то осторожно стукнул.
Матрена выглянула.
— Нету дяденьки Куприяна, — просюсюкала Анютка.
У Матрены опять захолонуло в сердце.
— Как так?
— Дедушка Федор говорит — и ночевать не приходил: с вечера ушел и не приходил. Матрена молчала.
— А у винной, тетенька, мужики кричат, — сообщила девчонка, — все дяденьку Куприяна поминают, грозятся страшно!.. Я мимо бегла, так подслушала… И дяденька Егор таматка…
— Пьяный? — машинально спросила Матрена.
— Не… только сердитый такой, что и-и!.. Матрена опустилась на лавку и потупилась.
— Ну что ж, я пойду, — сказала Анютка, — я, тетенька Матрена, к лавке сбегаю, послушаю… таково мужики стра-ашно грозятся, у-у!..
— Иди, — прошептала Матрена.
Анютка убежала.
Целый день Матрена места себе не находила. Иногда она выходила на крыльцо и прислушивалась к голосам мужиков, горланивших у винной лавки.
Егор не приходил до вечера.
К вечеру Матрена чисто убрала избу, уложила Федьку и, накинув на голову большой платок, вышла на огород.
XVIII
Куприян был уже под осиной.
Он пробрался задами и никого не встретил, кроме Фомы Болото, который, пьяный и лохматый, попался ему на выгоне.
Он узнал Куприяна, но ничего не сказал и, шатаясь, пошел своей дорогой.
Было еще рано и совершенно светло, но светло каким-то обманчивым светом: вблизи было все видно, как днем, издали сливалось в общую массу.
— Здравствуйте, Куприян Васильевич, — застенчиво проговорила Матрена, подходя к нему.
— Мотря, — тихо ответил Куприян, — не серчаешь, желанная?
Матрена вспыхнула и расцвела.
— Не… не серчаю я…
Куприян ее обнял.
— Вам, Куприян Васильевич, грех меня обижать, — заговорила Матрена, потому я вас оченно почитаю и всегда…
— Я это понимаю, а только горько мне, так-то наше дело выходит, ответил Куприян грустно.
— Вам теперь на село ходить нельзя, Куприян Васильевич… оченно мужики серчают.
— Пущай, — махнул рукой Куприян, — я их не очень-то боюсь, а что мне уйти отсюда следует, так это верно.
Он тряхнул головой.
На глазах у Матрены показались слезы.
— Куда же вы уйдете? — спросила она.
— Под Одест Васька зовет… Да я бы пошел, если бы не такая наша доля… чтобы в разлуке.
— От Бога все, Куприян Васильевич, — со слезами в голосе вздохнула Матрена.
— Да уж там… А так жить душа не стерпит… Оба молчали.
Небо все больше и больше темнело и зеленело с одного края.
— Не поминай, значит, лихом! — сказал Куприян. Матрена заплакала.
— Бог вам на помощь, Куприян Васильевич, а я вас всегда… Может, когда вспомните, дедушке Федору письмо для меня пришлите… Куприян отвернулся.
— Когда же вы?..
— Сегодня ночью и двинемся, — неровным голосом ответил Куприян.
У Матрены ноги подкосились. Она присела на бугорок и сильнее заплакала.
— Ну, что же ты… Мотря! Ты не плачь, — заговорил Куприян. — Может, еще и свидимся.
— Нет уж, — прошептала Матрена. В это время ворота двора сильно скрипнули. Матрена и Куприян сразу подняли головы. От дома по дорожке бежал Егор Шибаев с толстой жердью в руках.
— Ой, Боже мой! — вскрикнула Матрена, закрывая лицо руками.
Куприян съежился и оглянулся вокруг.
XIX
Фома, шатаясь и ругаясь, побрел с выгона по селу. Около винной лавки его окликнул Семен.
— Эй, Фома… шапку пропил! — закричал он. Фома остановился.
— Похоронил, что ль, старуху? — спросил Семен.
— Не… пробормотал Фома. Мужики засмеялись.
— Впрок солить ее хочешь, что ли? глупо зубоскалил Семен.
Фома тупо улыбнулся.
— Негодящий мужик, — вздохнул лысенький Битюгов.
— Народ, — отозвался Егор, — у него жена померла, а он натрескался… пьянчуга!..
Фома вдруг обиделся.
— Ну ты, солдат, — с пьяным задором отозвался он, — не на твои деньги пью, так тебе какое дело?
— Ну, проваливай, — строго возразил Егор Шибаев.
— Чего проваливай, — не унимался Фома, — а до моей жены тебе дела нет… померла, так не твоя печаль… Ты за своей смотри.
Егор Шибаев встал.
— Ну, ну!.. — угрожающе проговорил он.
Битюгов придержал его за рукав.
— Плюньте вы на него… известно, пьяный человек болтает, сам не знает…
— Нет, знаю, — угрюмо возразил Фома.
— Что ты знаешь? — багровея и приступая к нему, прохрипел Егор.
— А то и знаю, что к твоей бабе Куприян-конокрад пошел и сейчас там.
— Что врешь, пьяная голова? — вступился Касьян Рыжий.
— Ничего не вру… сам видал сейчас… на задах встретил. Прямо к нему на огород попер.
Егор Шибаев посинел.
— Братцы, — тоненьким голоском вдруг заговорил он, — подсобите…
Фома покачивался и ухмылялся.
— Поди, поди… он тебе еще нос расквасит, — насмешливо бормотал он.
— А и то, мужики, что ж ему спущать-то! — поддержал Касьян Рыжий.
— Переломать ему ребра, чтоб знал, как коней уводить.
— К начальству приставим!
— Иди, что ль!..
— Вали!
— Держи его! — закричал уже кто-то пьяным голосом.
Мужики повалили к избе Егора, по дороге выдергивая палки из плетней.
