Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894
1438. М. П. ЧЕХОВОЙ
23 июля 1894 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XVI, стр. 127, с датой — 27 февраля 1894 г.
Датируется по содержанию. Дата, указанная в ПССП, т. XVI, неверна, так как в письме речь идет о возвращении Чехова в Мелихово в среду, т. е. 3 марта, между тем как 2 марта Чехов выехал в Крым, и отъезд был намечен заранее (на 1 марта). Письмо относится к концу июля 1894 г., когда Чехов уехал в Москву в пятницу 22-го и вернулся в Мелихово в среду 27-го (Дневник П. Е. Чехова. — ЦГАЛИ). Известно, что Чехов собирался 20–22 июля выехать в Таганрог и предлагал Суворину отправиться вместе с ним (см. письмо 1434). Очевидно, в эти дни Суворин и был в Москве, а 23-го Чехов проводил его в Феодосию, где он находился в августе 1894 г. до приезда к нему Чехова (см. письма 1441 и 1442). Упоминание о флигеле как вчерне законченном совпадает со сведениями в дневнике П. Е. Чехова: 16 июля — «Плотники флигель кончили, ушли», 4 августа — «Стекольщик вставляет стеклы во флигеле», 10 августа — «Плотники работают во Флигеле» (ЦГАЛИ). Получение Чеховым денег, очевидно, было связано с тем, что он привез в Москву гл. XX и XXI «Острова Сахалина». Адрес Саблина, указанный в письме, совпадает со сведениями в «Адресной и справочной книге г. Москвы на 1894 г.», ч. I. М., 1894, стр. 643–649. 24 июля 1894 г. М. А. Саблин писал Т. Л. Щепкиной-Куперник: «У меня гостят Потапенко и Чехов» (ЦГАЛИ, ф. 571, оп. 1, ед. хр. 992). Кроме того, слова «Кланяйся папаше», естественные только в отсутствие Е. Я. Чеховой, оправданы в эти дни: 15 июля П. Е. Чехов записал в дневнике — «Евгения Яковлевна уехала в Углич», а 28 июля — «Мать приехала» (ЦГАЛИ). Суббота в обозначенный промежуток времени приходилась на 23-е.
1439. Вяч. А. ФАУСЕКУ
4 августа 1894 г.
Печатается по тексту газеты «Утро» (Харьков), 1914, № 2357, 2 июля, где воспроизведено впервые, факсимильно. Местонахождение автографа неизвестно.
Ответ на письмо Вяч. А. Фаусека от 16 июля 1894 г.; Фаусек ответил 24 августа (ГБЛ).
…большое Вам спасибо за письмо, а Вашей жене — за бюст. — Фаусек пишет в заметке «Призраки прошлого. Памяти А. П. Чехова», которой сопровождена первая публикация письма в газете «Утро»: «Он стал бывать у нас часто, как говорится, „запросто“. Жена моя занималась лепкой в то время и лепила бюст Антона Павловича по портретам. Он сам предложил ей лепить с натуры, назначил время и стал регулярно приходить „позировать“».
Но — увы! в Феодосию я поеду по железной дороге… — Чехов отвечает на вопрос Фаусека в письме от 16 июля: «Звягин мне сказал, что в скором времени Вы, может быть, проедете в Феодосию, следовательно, хоть на несколько часов заедете в Ялту <…> бюст Ваш готов и на днях я уже хотел звать нашего итальянца, чтобы он сделал гипсовый оттиск <…> Теперь же, узнав, что Вы будете проезжать через Ялту, мы с женой решили подождать формовать бюст. Если и нельзя будет уговорить Вас дать еще хоть один „сеанс“, то, во всяком случае, она „посмотрит“ на Вас хоть мельком и нанесет на глину последние штрихи» (ГБЛ).
…планы мои отличаются крайнею неопределенностью. — О поездке Чехова с Потапенко по Волге и затем на Украину см. письмо 1441. Фаусек писал в ответном письме: «На днях, как метеор, пролетел через Ялту „Жорж“ <Линтварев>. Я его уверял, что Вы „на Волге близ Кинешмы“, и показал ему Ваше письмо от 4 августа; он же уверял, что Вы близь Сум, на Луке, и показал мне письмо его матушки от 6 августа, где она пишет, что „к нам приехали Чехов и Потапенко и оба очень любезны“ <…> Бюст Ваш сгипсован, хотя и не артистически <…> Вот я и хочу просить у Вас субсидии в виде предоставления нам права оттиснуть 10 экземпляров, из коих восемь пустить в продажу для покрытия расходов по гипсованию, а остальные 2 — один Вам, другой нам. Что Вы об этом думаете — напишите». Чехов ответил на это согласием (см. «Несохранившиеся и ненайденные письма», № 623*). 7 сентября 1894 г. Фаусек сообщал Чехову: «Мы пошли к покровителю литературы и искусств в Ялте несравненному И. А. Синани, установили бюст по указаниям жены и открываем через Синани „подписку“ на Ваш скульптурный портрет <…> Общее мнение, впрочем, сходится: похож, но выражение лица серьезнее, чем оно у Вас на самом деле <…> Просьбу Вашу о высылке бюста А. С. Суворину, конечно, исполним <…>» (ГБЛ). Неизвестно, был ли послан бюст Суворину; Чехов должен был увидеть бюст несколько дней спустя, 10–12 сентября, когда он был в Ялте проездом из Феодосии в Одессу (см. письма 1446 и 1448). Фаусек так написал об этом в своих воспоминаниях: «В конце лета Антон Павлович уехал из Ялты. Бюст был окончен уже в его отсутствие и испорчен мастером при отливке из гипса <…> Чехова с тех пор мы не встречали больше» (Чехов в воспоминаниях, стр. 199).
Александр Иванович — Звягин.
1440. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
10 августа 1894 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Неизд. письма, стр. 44.
Открытка. Датируется по почтовому штемпелю «Почтовый вагон № 1. 10 авг. 1894» и по помете «Среда» (приходилась на 10-е).
…я и Маша ждем тебя в Мелихове 15-го августа. — Т. е. в день именин М. П. Чеховой. Чехов и Потапенко вернулись из Сум 14 августа (см. письмо 1441 и примечания к нему*). Гольцев писал М. П. Чеховой 15 августа 1894 г.: «Приходится поздравить Вас письмом, дорогая Марья Павловна. Совсем мы собрались было с Михаилом Алексеевичем <Саблиным>, да я немного прихворнул, а двухдневный дождь помешал окончательно» (ГБЛ).
1441. А. С. СУВОРИНУ
15 августа 1894 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. IV, стр. 318–320, 322, с пропуском.
Год устанавливается по упоминанию о поездке с Потапенко, о болезни М. Е. Чехова и о расчете с магазином «Нового времени» на 9 июля 1894 г.
Наша поездка на Волгу в конце концов оказалась довольно странной. — Планы поездки много раз менялись; Е. Я. Чехова писала М. П. Чехову 6 августа 1894 г.: «Антоша и Потапенко 2-го числа уехали по Волге в Нижний, а оттуда в Саратов. Так они сказали. Семь пятниц на неделе, Антоша 12-го будет домой…» (ГБЛ). Чехов и Потапенко вернулись в Мелихово позже — см. запись в дневнике П. Е. Чехова от 14 августа: «Приехали Антоша, Потапенко и Наталья Михайлов<на>» (ЦГАЛИ; Чехов и его среда, стр. 439). Об этой поездке рассказал И. Н. Потапенко в своих воспоминаниях «Несколько лет с А. П. Чеховым» («Нива», 1914, № 27, стр. 536; Чехов в воспоминаниях, стр. 338–340).
В Нижнем нас встретил Сергеенко, друг Льва Толстого. — Ирония по адресу Сергеенко объясняется тем, что он сам, без достаточных на то оснований, постоянно именовал себя другом Толстого. См. примечания к письму 1313*.
…в Феодосии у нас живет жена… — Первая жена Потапенко, Елена Николаевна, жила в Феодосии вместе со своим братом — см. ее письмо к В. С. Миролюбову от 26 ноября 1902 г. (ИРЛИ). В письмах 1897 г. к Суворину Потапенко жаловался, что она шантажирует его (ЦГАЛИ, ф. 459, оп. 1, ед. хр. 3466).
…а теперь должен 7567 р. — О новом счете, полученном из книжного магазина «Нового времени», см. письмо 1444.
Получено из Таганрога грустное письмо. — 11 августа 1894 г. М. Е. Чехов продиктовал дочери, А. М. Чеховой, письмо к П. Е. и Е. Я. Чеховым, где жаловался на ухудшение состояния, крайнюю слабость, из-за которой он смог лишь подписать письмо. В конце письма он выразил надежду на приезд Чехова: «Мой сердечный поклон сестре, Антоше особенный, и всей семье. Моя семья вам кланяется. В письме своем от 11 июля 94 г. Вы написали: с вами повидается Антоша по поводу болезни» (ГБЛ).
…с условием, что Вы не повезете меня в гости к Айвазовскому. — Чехов познакомился с Айвазовским в июле 1888 г., живя на даче у Суворина в Феодосии. Впечатления о знакомстве см. в письме 460 (т. 2 Писем).
То же самое можно сказать о произведениях Баранцевича. — Эта развернутая оценка творчества Баранцевича была, очевидно, ответом на вопрос Суворина. Мнение Чехова интересовало Суворина в самом практическом смысле — Суворин был назначен официальным рецензентом романа Баранцевича «Две жены», за который тому был присужден «похвальный отзыв» — см. заметку «Десятое присуждение пушкинских премий» («Новое время», 1894, № 6697, 20 октября). В своей рецензии Суворин в большой мере пересказал чеховский отзыв, разумеется, без указания источника (см. Разбор А. С. Суворина. К. Баранцевич. Две жены (Семейный очаг). Роман. Из отчета о десятом присуждении Пушкинских премий в 1894 году. Напечатано по распоряжению имп. Академии Наук. Август 1895 года. СПб., 1895). После пересказа содержания романа Суворин характеризовал круг читателей Баранцевича: «Публика разбивается на слои и группы по образованию и развитию, по симпатиям, далеко не всегда точно обоснованным, к той или другой группе писателей. Естественно, что у всякой группы есть свои любимые писатели. Несомненно, есть группа читателей, которая очень ценит г. Баранцевича и, быть может, выслушав оценку его со стороны этой группы, мы получили бы надлежащее мнение об его таланте и об его месте в литературе» (стр. 12–13); точно так же Суворин распространил чеховское суждение о «неколоритности» жизни, которую рисует Баранцевич: «В „Двух женах“ среда ничтожная, мещанская, в ней нет ничего значительного, ничего оригинального; она как бы с боку-припека какая; она как бы только повторяет то, что происходит в среде более высшей и значительной, и повторяет как бы ученически; тут ни у кого ни блестящего ума, ни блестящего образования, ни интересных взглядов <…> Действительно ли таковы эти люди, эта среда, или автор только такими их изображает? Я думаю, что автор находит себе именно таких людей, какие действительно существуют» (стр. 13). Сравнение Баранцевича с Тургеневым и Толстым, невыгодное для него, также было использовано Сувориным в двух местах: «Роман может показаться и даже должен показаться мало интересным для читателей, избалованных произведениями лучших наших романистов, где являются, так сказать, новые откровения русской жизни, русской души; но роман сослужит свою полезную роль среди публики менее взыскательной, но многочисленной» (стр. 16); «Г-н Баранцевич не пророк, не проповедник, даже не учитель в высоком пророческом значении этого слова, но он все-таки учитель почтенный для своих читателей. Несомненно, есть публика и для этой среды, для этих героев и героинь, для этой необыкновенно простой морали и простой постановки вопроса. В „Анне Карениной“ вопрос о семейной жизни все-таки сложно поставлен, среди сложных условий жизни и довольно сложных характеров; простой читатель натрудит себе голову, решая его и отыскивая, где же правда? <…> Мораль его <Баранцевича> проста и на уровне общего понимания, как и характеров его» (стр. 14).
