Татьяна Алферова - Рефлексия
"Еще у кого-нибудь", то есть у Вики, сегодня был выходной, и у Алика зашевелилась опасная мыслишка, что Валера знает об этом. Тотчас попыталась вылезти наружу из темной памяти та, старая история с Валериной женой, Аликовой подругой, но он привычным пинком отправил ее обратно, сколько можно! Пять лет не переставая обдумывал ту ситуацию, получалось, что все кругом правы, тем не менее, все оказались несчастны и виноваты, если смотреть со стороны. Нет, не так, не то, чтобы все правы, но никто не виноват. И уже пришел к выводу, много позже, после собственной женитьбы, что нельзя допускать такую идею в свое сознание, нельзя считать, что никто не виноват, сам измучаешься и других измучишь, так нечего и сейчас начинать, кыш проклятая!
— Что замолчал? Да не бойся, не стану соблазнять твою курицу! — Валера громко захохотал, провидчески представляя, как у Алика вытягивается лицо.
Алик решил, что нет ничего обидного в реплике приятеля, несколько грубовато, пожалуй, но без вульгарности, по-мужски тяжеловесно, правильно, так и надо, жаль, что он сам не умеет оседлать эту плотную соленую волну и взрезать, взволновать равнодушную гладь разговора. И еще Алик решил, что ему хочется напиться сегодня, желание для него экзотическое, но последнее время не такое уж редкое.
Они договорились на три часа, у Алика оставалось время в запасе, чтобы уговорить Вику заехать к нему. Вика всегда отказывалась, да и Алик не особо настаивал. Мысль привести любовницу домой отдавала пошлятинкой, но сегодня ему показалось, что мир может оказаться гораздо проще и доброжелательнее, если он, Алик, перестанет взвешивать на весах себя и близких, в вечном страхе найти себя легче прочих.
Вика. ЧетвергВика ехать к Алику домой отказалась наотрез. Она только что получила вливание от подруги Светки, что нечего мужикам создавать комфортные условия, пусть получают свой секс (конечно, после того, как привыкли и оказались на крючке) с максимумом хлопот и неудобств. Иначе им и женится ни к чему, если все и так доступно. Вика согласилась с подружкой, тем более, что ей и самой не больно хотелось ехать. Никак не поймешь Алика, чего он хочет на самом деле: сегодня так, завтра иначе. Сам начинает про жену рассказывать, но стоит Вике спросить что-нибудь безобидное, немедленно уходит в сторону или замолкает. Говорит и обещает много, но на деле ни разу не подарил ей ничего стоящего, ни разу не приревновал, очень обидно. Неделю тому назад, когда они наконец выбрались в ресторан, Вика полчаса проторчала с идиотом Валерой в курилке, но Алик и ухом не повел. Все равно ему, что ли? Любой на его месте давно бы Валерке врезал, особенно, когда он Вику из кухни выгнал, а Алик ни рыба, ни мясо, взял и не услышал. Больше года встречаются, а Вика до сих пор не может сама ему домой позвонить, значит, не собирается с женой разводиться. Зачем тогда кормит пустыми обещаниями? Но хуже всего стало сейчас, после сцены с Валеркой, когда этот козел выгнал ее из чужой кухни, как случайную шлюху. Так не поступают с девушками друзей, с теми девушками, к которым друзья серьезно относятся. Почему Алик не ведет себя как мужчина? За кого он Вику принимает? Она ведь явно заслуживает лучшего за год беспорочной службы. Светка утверждает, что Вика доверчива от лени: лень подумать, лень разобраться в человеке, лень изменить собственное отношение привыкла Алика «любить», теперь не перестроиться. Но когда спишь с кем-нибудь, невольно влюбляешься, факт. Бывает иногда и так просто, по случайности. Иногда, правда, лень отказывать, доказывать то есть, особенно когда все уже хорошо выпили. Но потом начинаешь с человеком встречаться — и все нормально. Почему-то у Вики за всю жизнь не сложилось ни одного серьезного романа, только вот с Аликом. Странно, на лицо и по фигуре — не хуже других, одеваться как хочется не получается, но не может быть, чтоб это служило серьезной помехой. А где знакомиться? В магазине? Но Вика работает в отделе галантереи, там мужчин нет. Сходить бы в ночной клуб, в казино, но нет ни компании, ни денег. Есть же семьи, где по одному ребенку, вот и Алик тоже один у родителей. А если у Вики еще две сестры, двойнята, тут не разбежишься, хорошо, она старшая, а то пришлось бы донашивать чужое, немодное, как ее двойняшки за ней донашивают. Когда они совсем вырастут, вообще труба будет, и сейчас по головам ходят, а потом… Ни хрена родители не думали, рожали в свое удовольствие, а теперь живи, как нищенка. Время идет, ни мужа, ни жилья, ни престижной работы, куда деваться — непонятно. Фигушки, она к Алику поедет. А ну, как в самый волнительный момент жена возьмет и вернется с работы, зачем Вике такая нервотрепка? И наказать его надо за Валерку, и Светка права — нельзя комфортные условия предоставлять. Получается, что Вика всегда готова, всегда Алика жалеет, что он такой ранимый и тонкий, а Вике за это — хоть бы хрен!
— Нет, сказала, что не поеду, значит не поеду! — Вика отвечала твердо, боялась, что не выдержит, даст себя уговорить.
— Но почему, деточка, я тебе обещаю, что никого здесь не будет до вечера. — Алику стало обидно, он в первый раз решился привести Вику к себе, поступился принципами в стремлении к простоте и гармонии и встретил такое глухое неприятие, но ведь ее тоже можно понять. — Ты можешь мне объяснить, почему? Я же наверняка пойму тебя, мы как-нибудь договоримся, решим нашу проблему.
Вика почти сдалась, звук Аликова голоса действовал на нее завораживающе, хотелось пожалеть его, как иногда двойняшек, когда они жаловались Вике на родителей или учительницу, но собралась с мыслями, вспомнила Валерку и неприятно засмеялась: — Почему-почему… По физиологической причине, вот почему.
— По какой причине? — растерялся Алик.
— По этой самой. Болею я на этой неделе, по-женски болею, неужели непонятно? Послезавтра уже смогла бы, а сегодня — нет. — Вика удивилась собственной изобретательности, Алику ведь не придет в голову проверить, правду ли она говорит, Алик никогда не обсуждает подобные проблемы.
— Как жаль, а я хотел пригласить тебя в гости к другу, — голос Алика падал, падал — до самого дна меланхолической грусти.
— Хочешь пригласить — приглашай, ходить-то я пока еще могу, — Вика нечаянно продемонстрировала отсутствующее в обычные дни чувство юмора. — А к кому в гости?
— К Валере, — осторожно ответил Алик. Он понимал, что не стоит придавать значения тому эпизоду на кухне у Володи, тем более, что сам ничего такого не заметил, услышал в Викином пересказе и, напротив, успокоился, убедился, что Валера Вике не интересен. Понимать-то понимал, но как Вика отреагирует, тем более, что в период, как она выразилась, "физиологической причины" наверняка станет капризничать без повода.
— К Валере, — недоверчиво переспросила Вика и наморщила лоб. — Может быть, он специально ведет меня к Валере, чтобы там на месте, прямо на дому у козла, ему отомстить за меня? Тогда зря отказалась приехать, сейчас поздно идти на попятную, придется признать, что соврала насчет месячных. Ладно, живот действительно побаливает, пусть и по другой причине, — а вслух сказала, — к Валере, так к Валере. Где встречаемся?
Часть 2
Валера редко приглашал к себе гостей, не в последнюю очередь из-за района, в котором жил. До Сосновой Поляны путь неблизкий. Метро рядом нет, автобусы ходят редко, битком набитые. Есть маршрутки, но сам Валера ездил на них не часто. Удобней всего ехать на электричке, пять минут ходьбы от станции. Но есть в езде на электричке нечто унизительное, словно расписываешься в том, что живешь в провинции, пусть это и провинция города, а все-таки. Никак не походила Сосновая Поляна на город. Много трех и двухэтажных домов, построенных еще пленными немцами, соседи знают друг друга, как в деревне, продавщицы здороваются. В подъезде вообще все, как родственники, досконально знают, кто с кем, кто женился, когда развелся. От знакомых и приятелей живущих в центре, Валера вечно ожидал насмешки. Как-то раз пожаловавшись Тиграну на боль в пояснице, услышал в ответ: — У вас там (имелась в виду Сосновая Поляна) врачи-то хоть есть?
Того и гляди дождешься от кого-нибудь вопроса, топил ли печку поутру. Провинциальный, значит смешной, неловкий, недалекий. Бабки на лавочке у подъезда при появлении Валеры — одного, причем, без подружки, осуждающе здороваются и выразительно замолкают, провожая глазами, будто все понимают, прямо, как королевские пудели. В подъезде при входе лежит самотканый половичок — одной этой детали достаточно, чтобы стыдится своего жилья. Представьте себе половичок в подъезде на Литейном или Московском проспекте. Поэтому немногочисленных гостей Валера встречал агрессивно, как свидетелей того постыдного, что они случайно узнали о нем.
Девица Алика вошла хуже некуда, с порога заявила: — Какой миленький домик, такой чистенький! А такие дворы я видела только…
