Василина Орлова - Бульдозер
- Зачем? - оторопел Кирилл.
- Ну как зачем? Вы подумайте, может, эта оправданная технология и вам пригодится. Чтоб какой вероломный гость пару раритетных томов не свистнул...
Глава пятая
Она была недовольна собой. Настроения засесть за брошенный еще неделю назад натюрморт, увы, не было. После этой статьи. Елена уже всерьез жалела, что согласилась на правку без боя. Да и Кирилл... хорош плейбой, ничего не скажешь. Кроме "Космополитена", ничего не читал. А по виду не догадаешься. Настоящий европеец, и взгляд такой умный, что закачаешься, как говорит Майка.
А может, глупости все это - читал, не читал? Какая разница? Да только вот обидно, что на каждую пушкинскую стихотворную строчку округляет глаза и спрашивает: "Это экспромт? Ну вы даете, Лена! Браво!"
Елена представила, как в ночь любви (и не мечтай, красавчик, но так, ради чистого эксперимента, можно представить) она пытается рассказать ему о пережитом, скажем, даже объясниться в любви, а он переворачивает ее на живот и добродушно хлопает по попе: "Ты чудо, киска. Я куплю тебе тачку" - или что-нибудь в этом духе. Романтика, блин!
А на первой полосе "Столички" красуется прилизанное до неузнаваемости сочинение, подписанное ее фамилией. По центру - фотография, запечатлевшая ее в момент битья ни в чем не повинного экспоната, а весь "подвал" занят цветной рекламой культурно-просветительского центра "Астрал". Бесполезна, смешна и напрасна была ее выходка в галерее! Елену попросту используют. Ею крутят - и она крутится.
Пожала плечами и сунула "Столичные новости" в урну.
Досада только усилилась оттого, что в узком кабинете продюсера телепрограммы на Шаболовке Богаделов встретил ее восторженным возгласом:
- А вот и наша героиня! Поздравляю, читал, читал вашу статью в "Столичке". Неподражаемый стиль, великолепный слог, выше всяких похвал. Потрясающий микс. Ярко, модно, актуально.
От этого мелкого жемчуга фальшивых словечек Елену перекосило.
- Отправляйтесь в гримерку, сегодня пишем пилот, программа выйдет на следующей неделе, как вы, конечно, знаете.
- Откуда же мне знать?
- Как?! - удивился Богаделов. - Она уже стоит в анонсе передач, я думал, вы в курсе. Вы же смотрите телевизор?
- Одна моя знакомая вообще не имеет телевизора, потому что против грязи в своем доме, - высказалась Елена.
Богаделов профессионально сделал вид, что не расслышал, и на взгляд из-под насупленных бровей внимания не обратил.
- Да, в этом смысле ваша статья очень кстати, грамотный имиджевый ход, но впредь, я бы попросил, Елена Сергеевна...
- Алексеевна, - хмуро поправила Елена.
- Елена Алексеевна, я бы настоятельно просил, одним словом, не выступать больше под маркой "Астрала". - Богаделов пристально глядел на нее. Он не просил, он выдвигал требование. - Вы станете лицом нашего телеканала, и поэтому ваше имя не должно ассоциироваться с кем-то еще.
Далось им всем ее лицо, Елена по-настоящему разозлилась. Физиономия телеканала, морда культурного центра, боже правый, зачем она ввязалась во все это?..
- Послушайте, если вы заберете мое лицо, что же останется мне?
- Кто идет в шоу-бизнес, должен забыть о таких предрассудках. Его лицо ему больше не принадлежит, оно часть имиджа компании. Это, конечно, накладывает некоторые ограничения на ваши действия, но взамен вы получаете большую свободу, Лена, поверьте мне, она стоит того!
Что за свобода такая, взамен лица? Ох и ушлый, ужеватый тип этот Богаделов, есть в нем что-то от пескаря, несмотря на плотную комплекцию.
- Сюжеты мы уже отсняли, - приговаривал Богаделов, пока Еленины черты старательно замазывали гримом. - Ваш текст написан, вы будете видеть его на экране в студии.
- То есть как - написан текст? - опешила Елена.
- Ну а как же иначе? - всплеснул руками Богаделов. - Вы как дитя малое, честное слово. Вникайте в работу, ТВ имеет свои особенности, это вам не газета. Да, затем вы поговорите с гостем, сегодня у нас Парочкин, модельер, он скандальная личность, вот примерный список вопросов...
- Погодите, какой еще Парочкин? - Елена отмахнулась от кисточки гримерши, как от назойливого насекомого, и обернулась к Богаделову.
- А вы не в курсе? Парочкин, тот самый, Елена Алексеевна, который в этом зимнем сезоне шил одежду из кошачьих шкурок, - затараторил Богаделов. Он эти шкурки задешево добывал на живодерне, и был большой показ в Екатеринбурге, на родине модельера, а потом и в Питере, где тоже прошел с большим успехом. А теперь его в Мадрид зовут, такое нам нельзя упустить. Готовится летняя коллекция, это будет что-то потрясающее, но он держит все в секрете, надо постараться выжать как можно больше информации. Он очень красивый юноша, поговаривают, сексуально нетрадиционно ориентирован, эту тему мы тоже не обходим... Надо задать двусмысленный такой ход в разговоре, вы понимаете... В общем, тут все написано.
- Погодите, какой еще Парочкин? - повторила Елена с ужасом. - О чем вы говорите, отказываюсь понимать! Мы же договаривались о культурной передаче?..
- Конечно, о культурной. - Богаделов посмотрел на нее с подозрением, озадаченно. - А готовим-то мы какую передачу, по-вашему? О спорте, что ли?
Елена без запинки читала текст перед камерами, но мрачнела все больше. Режиссер поминутно останавливала запись и включала микрофон в студии:
- Елена, пожалуйста, больше жизни. Ну что вы заснули, все у вас отлично получается, не переживайте. Улыбайтесь, улыбайтесь!..
Наконец Богаделов, наблюдавший это безобразие с экранов, не выдержал, развернул микрофон и раздраженно проговорил:
- Елена Васильевна, зайдите в мой кабинет.
Елена даже не указала ему на ошибку с отчеством, покорно отцепила от лацкана пиджака микрофон, с сердцем отодвинула стул и вышла.
- Что с вами происходит? - вопросил красный от гнева Богаделов, опираясь обеими руками на стол. - Почему вы отказываетесь улыбаться?..
Елена немедленно ощерилась по-американски, показав все тридцать два отменных зуба. Богаделов побагровел еще больше.
- Этот текст никуда не годится, - заявила она. - Какой-то сироп. С этаким стебочком. Пикантный, я бы сказала, сиропчик. Для притомившихся от ночной жизни, для тех, кто жизнью вообще не слишком обременен.
Богаделовское лицо приобрело сиреневатый отлив, продюсер просто слов не находил, и Елена испугалась, что его хватит удар. Но синева сошла, и Богаделов сел в свое начальственное кресло, соединил кончики пальцев рук и сквозь них рассматривал Елену. Вероятно, так экзекутор смотрит на будущую жертву. Но Елена не собиралась принимать любезно предложенную роль, она уселась напротив в кресло для посетителей и стала ожидать ответа, борясь со жгучим желанием развить тезисы. Сейчас не ее ход. И она намерена переждать размышление соперника, сколько бы оно ни продлилось.
- Понимаете ли, в чем дело, уважаемая Елена Андреевна... - Богаделов начал мягко, очень мягко, как беседу с умалишенным ребенком.
- Алексеевна, - вежливо напомнила Елена.
- Да-да, Елена Алексеевна. Извините, - поправился Богаделов. - Так вот, понимаете ли, уважаемая Елена Алексеевна, в чем дело... Законы, по которым работает телевидение, сложнее, чем кажется на первый взгляд. Вы не можете их разрушить. В телевидении и, как вы выразились, в жизни вообще существуют определенные правила, и действовать надо, согласуясь с ними, нравится это нам с вами или нет. Закона Ломоносова-Лавуазье еще никто не отменял, изящно закруглил он тираду.
- А что это за закон? - осведомилась Елена, снимая с юбки придуманную пушинку.
- Не важно, - отстранил вопрос Богаделов. - Вы общую мысль уловили?
- Не вполне, - вежливо призналась Елена. - Вы хотите сказать, что эти самые загадочные телевизионные законы вкупе с законом сохранения энергии и прочими предписывают никак не выдвигаться из серой массы?
Елена сознательно применила прием из неписаного учебника по женской логике, и Богаделов был сбит с панталыку.
- Ведь то, что вы предлагаете, будет означать еще одну никакую передачу об околохудожественных, псевдомузыкальных, якобы литературных кругах. Настоящие события пройдут мимо, не замеченные и не оцененные. Сюжет о поисках модного художника - это, конечно, прекрасно. Но где серьезные размышления о том, как трудно молодому автору пробиться, быть замеченным, найти доброжелательного, пристального критика, который честно и добросовестно займется им, всерьез укажет на ошибки, а не кинет нечто походя, аллюзии, мол, постмодернизм?.. - Елена говорила с нарастающим жаром. - Почему мы не скажем, что процветает поденщина, деньги значат больше таланта, а эпатаж забивает все живое? А вы мне лепите сюжеты о бездарностях, на них же смотреть тошно! Где живые лица, в конце концов? Разве можно с такими лицами быть в искусстве? Вы посмотрите на них, изломанные хлыщи, манерные дамочки, силятся изобразить из себя невесть что. А что они сделали, что сотворили? Какие гениальные мелодии посетили их в минуту вдохновенья? Четыре аккорда? И это вы зовете музыкой?.. После Моцарта и Гайдна?
