Федор Крюков - Неопалимая купина
— Доколе же, Господи, доколе? — прижимая к груди руки, страстно шептал он, потрясая головой. — Доколе буду пить глумление, как воду?
Он опустился на колени и заплакал скупыми слезами.
— Предаюсь печали моей… жалуюсь Тебе в стеснении духа моего… — говорил он Богу горькими словами Писания, которые часто приходили ему на память. — Дни мои прошли… думы мои — достояние сердца моего — разбиты…
Мрачный человек в мундире, закапанном воском, подошел к нему и, дыша ему в ухо запахом пива, сказал ласково-рычащим голосом:
— Господин… церкву сейчас замыкать будем… пожалуйте!..
Мамалыга не оглянулся на него. Стукнув себя ладонью в грудь, он проговорил вслух, тихо и горестно:
— Доколе же, Господи?.. Ни мира, ни покоя душе моей, ни отрады… Так и умру с душой огорченной, не вкусив добра?..
Мрачный человек в мундире покачал головой и, отходя, проговорил рычащей, снисходительной октавой:
— Выпимши, как видать…
