Лев Гинзбург - Избранное
Особая инструкция касалась влюбленных. Если еврей осмеливался полюбить немку или немец еврейку, то их подвергали позору и наказанию. Были запрещены браки между "арийцами" и "неарийцами". Это д-р Ганс Глобке защищал "чистоту расы" от славян и евреев. Есть в архивах официальный документ, подписанный д-ром Глобке: инструкция о порядке выдачи паспортов чехам. В этом официальном документе слова "чехи" нет, там сказано иначе - "свиньи".
Множеству людей стоила жизни "паспортизация", осуществленная доктором Глобке в Чехословакии. Впоследствии, когда была оккупирована Польша, Глобке поручили разработать принципы "расового контроля" в "генерал-губернаторстве". Все польское население было разбито на четыре "оценочные категории". Группа I и II подлежали германизации", группа III обращению в рабство, группа IV - физическому истреблению...
Вот чем были нюрнбергские законы д-ра Глобке, от которых семья Франк бежала в Голландию. Однако "доктор" настиг их и в Амстердаме. Во время войны он был назначен начальником "отделения I Вест" и в качестве уполномоченного Гиммлера разъезжал по оккупированной Европе. В частности, он "инспектировал" и Нидерланды. Законы д-ра Глобке убили Анну Франк, ее мать и сестру.
А д-р Ганс Глобке жив, он статс-секретарь при Аденауэре. Канцлер Аденауэр сказал о нем: "За всю мою многолетнюю деятельность я почти не встречал людей более преданных долгу и более добросовестных, чем господин Глобке".
Примерно такую же характеристику дал д-ру Глобке гитлеровский министр внутренних дел Фрик: "Способнейший и добросовестнейший сотрудник".
По представлению Фрика Глобке за "особые заслуги" получил "особые" медали, которые вручались лишь избранным: "В память о 13 марта 1938 года" (день захвата Австрии) и "В память о 1 октября 1938 года" (оккупация Чехословакии). Кроме того, у него был еще серебряный знак "За верную службу". В Румынии Антонеску наградил Глобке высшим правительственным орденом. Гитлер лично повысил его в должности и освободил от военной службы как "незаменимого".
Анну Франк не успели сжечь, она умерла в концентрационном лагере Берген-Бельзен за несколько дней до освобождения.
Школьная подруга, которая случайно встретилась с ней в лагере, рассказывает:
- Она была в лохмотьях. В темноте, за колючей проволокой, я увидела ее худое, осунувшееся лицо. У нее были очень большие глаза. Мы расплакались, и я рассказала Анне, что моя мать умерла... И все-таки мне жилось лучше, чем Анне. Меня поместили в блок, где иногда выдавали пакеты. У Анны не было ничего. Она мерзла, и голод сводил ее с ума. Я крикнула:
- Я посмотрю, Анна, может быть... Приходи завтра!
И Анна ответила:
- Хорошо, я приду.
Но она не пришла.
И г-жа Л. из Амстердама тоже рассказала о том, как умерла Анна Франк. Два года назад с г-жой Л. встретился западногерманский журналист Эрнст Шнабель. Он писал книгу об Анне - "По следам одного ребенка" - и хотел знать подробности. Г-жа Л. спросила: из какой Германии г-н Шнабель приехал? И когда узнала, что из Западной, прервала свой рассказ:
- К чему вам все это? Ведь у вас этому не верят, я ничего вам больше не стану говорить...
И все же Эрнст Шнабель собрал материал и написал свою книгу. Теперь мы знаем, как умерла Анна Франк.
А г-н Глобке жив.
В сорок пятом году его имя - под № 101 - числилось в списке военных преступников, составленном союзными державами. № 101 скрывался в доминиканском монастыре Вальбергер, между Бонном и Кёльном. Он "покаялся" патеру Лауренцису Зимеру и получил "абсолюцию" - полное отпущение грехов. Патер Зимер, тесно связанный с влиятельными лицами в хозяйственных и политических кругах тогдашней британской зоны, не думал ни об Анне Франк, ни о "пятом параграфе" - он смотрел в будущее, знал, что "доктор" может еще пригодиться. Вместе с кардиналом графом Прейсингом он оказал Глобке "первую помощь". Тем не менее Глобке был помещен в лагерь для интернированных. Здесь о нем позаботились американцы. Выдав сообщников и переложив всю вину на свое непосредственное начальство, Глобке вновь получил "абсолюцию", теперь уже по судебной линии...
Два года скрывалась на чердаке в Амстердаме девочка Анна Франк. В Освенциме, в Берген-Бельзене она отчаянно боролась за жизнь. Ей не удалось спастись. Анна Франк умерла.
Д-р Ганс Глобке спасся.
Некоторое время он служил казначеем в Аахене, затем перебрался в Дюссельдорф, а оттуда в Бонн - к Аденауэру...
Недавно стали известными факты о связи Глобке с Эйхманом. Глобке действительно был его двойником. Когда в оккупированных странах Европы появлялся с визитом Глобке, люди знали, что скоро за ним последует Эйхман.
27 августа 1934 года Глобке собственноручно подписал клятвенное обязательство:
"Я клянусь, что буду верой и правдой служить фюреру германского рейха и германского народа Адольфу Гитлеру, свято соблюдать законы и добросовестно выполнять возложенные на меня обязанности. Да поможет мне в этом всемогущий бог!"
Бог не подвел - Ганс Глобке выполнил возложенные на него обязанности: Анна Франк погибла в концентрационном лагере Берген-Бельзен...
Всемогущий бог продолжает помогать г-ну Глобке и сегодня.
В 1960 году канцлер Аденауэр подтвердил, что ни под каким предлогом "не допустит" отставки г-на Глобке и "оскорбление его чести".
Глобке считается лицом, наиболее приближенным к федеральному канцлеру, он могущественнее любого боннского министра. Вся корреспонденция на имя Аденауэра предварительно просматривается статс-секретарем. От него зависят назначения, увольнения и перемещения по службе всех высших государственных чиновников, ему подчинены разведка и ведомство прессы.
И опять сквозь ночь смотрят печальные глаза Анны Франк...
В окрестностях города Касселя возвышается гигантская фигура Геркулеса. Античный герой стоит на фоне искусственных развалин: в 1702 году эти развалины построил местный ландграф, на это шли немалые средства - развалины в те времена считались роскошью. Двести сорок один год спустя весь Кассель превратился в груду щебня: в редкость были не развалины, а жилые дома. Но искусственные руины чудом уцелели, и теперь вместе с Геркулесом они составляют гордость города, романтический заповедник, куда привозят жадных до "красоты" экскурсантов. Гиды поясняют: нога у Геркулеса - столько-то метров, рука - столько-то. Сам он величиной в три этажа.
Это печальное зрелище: титан в плену у филистеров, у того самого "немецкого убожества", о котором писал еще Энгельс.
Уроки прошлого не всем пошли впрок. В Западной Германии вновь увлекаются показной грандиозностью, мнимым величием. Из глубины истории вытаскивают битву при Танненберге, вспоминают Фридриха, поют "патриотические" гимны: Германия превыше всего!
Учитель говорит детям:
- Мы великий народ, мы выиграли тысячи битв.
У подножия Геркулеса собираются кассельские патриоты. Они с вожделением поглядывают на нелепую статую: нам нужна сила!
Генералы бундесвера обращаются к правительству:
- Отсутствие ядерного оружия для нас унизительно. Величие Германии - в атомной бомбе.
Правительство требует от западных союзников:
- Мы хотим атомного равноправия. Дайте нам ракеты "Поларис".
В Касселе помимо Геркулеса имеется другая достопримечательность "Голова старика" работы Рембрандта. Этот небольшой по формату портрет одиноко висит в местном музее. У старика высокий лоб и глаза, которые запомнишь на всю жизнь: глубокий внутренний свет, доброта, вера.
В музей явился господин Шнурре - владелец аптеки, бывший офицер. Он посмотрел на старика и откровенно сказал:
- Голова как голова. Из-за чего столько шума - не могу понять. Правда, лысина сделана очень естественно.
Господин Шнурре обожает все грандиозное. Во время войны он завоевал "жизненное пространство" для "великой Германии". Он вернулся без правой руки, довольный тем, что осталась хоть левая, но привязанности к "великому" все еще не утратил. Дважды в месяц он отправляется на встречу "фронтовиков". Отставные штабисты, интенданты и писаря вспоминают боевые походы и призывают "готовиться". Они говорят о том, что воевали не зря. Вот дословно:
"Мы не смели бы и мечтать о нашем нынешнем благополучии, если бы германский солдат второй мировой войны не вымотал душу большевизму своей отчаянной и героической борьбой за каждую пядь немецкой и европейской земли".
Что г-ну Шнурре и его воинственным коллегам голова старика? С высоты Геркулеса они готовы обрушить шквал огня на миллионы голов...
В Касселе я подумал о том, что существуют две эстетики: эстетика рембрандтовского "Старика" и эстетика кассельского "Геркулеса". Войну обслуживают не только военные. У нее есть свои художники, скульпторы и стихотворцы.
В одной западногерманской газете я прочитал статью о творчестве Ины Зейдель. Автор панегирика противопоставляет поэтессу другим немецким литераторам. Он пишет: "Гёте, Гейне, Гёльдерлин, Манны - все они в той или иной степени подвержены античному, французскому и прочим влияниям. В отличие от них, Ина Зейдель - поэтесса истинно германская".
![Лидия Гинзбург - Агентство Пинкертона [Сборник]](/uploads/posts/books/13908/13908.jpg)