А Пятигорский - Древний Человек в Городе
Чисто вымытые фасады двух совершенно одинаковых, низких, в два этажа, прямоугольных зданий с восемью окнами-иллюминаторами каждый. Две черного дуба массивные двери в рамках завершенных капителями колонн с квадратным сечением. Тишина. Он знал, что сегодня выходной и немногочисленные жители этой, по-видимому, старейшей части Города еще и не помышляют о том, чтобы куда-нибудь отправиться. Между домами узкий проход, где, наверное, должны стоять мусорные баки, но восходящее солнце било ему в глаза (фасад был обращен к западу), и проход казался черной щелью. Он уже направлялся влево, чтобы, обойдя площадку с севера, спуститься в центр Южного Города, когда увидел, что в проходе между домами нет никаких мусорных баков, что он, безусловно, ведет вверх и если не приведет его к двери частного дома или не окажется тупиком, то может в конце концов вывести на Верхнюю Площадку Покинутого Бастиона. Легкая зарешеченная калитка была приоткрыта, и Август начал свое восхождение, удивляясь крутизне подъема и отсутствию ступенек. Глухие стены домов (как мог он не увидеть их, стоя на Нижней Площадке?) с обеих сторон стискивали узкий проход и оставляли наверху лишь узкую серо-голубую ленту утреннего неба. Подъем оказался далеко не прямым, и, когда в проходе потемнело, он понял, что сильно отклонился влево, на север, то есть в сторону, противоположную цели его прогулки, Южному Городу. Посмотрев на часы, он увидел, что поднимается уже семнадцать минут (следить за собой во времени было привычкой всей его жизни). Потом был резкий поворот направо. Высокие стены домов кончились, уступив место низким, не более чем в два метра, стенам садов или дворов, сложенным из длинных узких красных кирпичей, за которыми ничего не было видно.
На сорок седьмой минуте пути он сделал геодезическое предположение, что этот подъем представляет собой так называемый "полулабиринт Жанлеве", имитирующий запутанную горную тропинку на полой полусфере (потом он мне это долго объяснял, но я ничего не понял). Иначе он должен был бы уже давно свалиться с крутого берега реки Оредо, до которого по прямой было не более двух километров. Но тут опять - высокие стены и наконец ступеньки. Сорок девять ступенек, и он оказался на квадратной площадке с большим вязом посередине, с трех сторон обнесенной невысокой каменной оградой, а с четвертой отделенной от остального пространства длинным одноэтажным домом с одной дверью и восемью колоннами на фасаде.
Нет, нет, я - человек времяпрепровождения, а не дела. Я - не стрела, пущенная в цель, и не камень, брошенный в воду. Август тоже - не стрела и не камень, но, и летя и падая, он предпочел бы знать, где и когда это с ним происходит. Поэтому, увидев выходящего из дверей дома грузного человека в бархатной академической шапочке и темно-зеленом плаще, он извлек из своей памяти два десятка керских слов и, поклонившись, спросил, прав ли он в своем предположении, что это Верхняя Площадка Покинутого Бастиона? "Нет, не правы,ответил человек по-французски,- как, я думаю, и в некоторых других ваших предположениях".- "Но позвольте, мсье, я же поднимался сюда с Нижней Площадки и за все время подъема не увидел ни одного ответвления, ни даже двери, калитки или окна, через которые живое существо могло бы выбрать себе другую дорогу?"
"В вашем французском я слышу отзвуки двух географически противоположных диалектов, пиренейского и льежского. Что касается площадок и бастионов, о которых вы говорите, то ни о чем подобном я не имею ни малейшего представления, так же как и о способе вашего проникновения на территорию имения без всякого на то права или разрешения". "Способе! - вскричал Август.Так вот же ведущие сюда ступеньки, которыми завершается подъем от Нижней Площадки!" - "Где эти ступеньки, мсье?"
Август застыл с вытянутой рукой. Никакого входа на площадку он не увидел. Была сплошная стена, а за ней два обращенных к площадке торцами дома, между задними стенами которых - в этом он был совершенно уверен - шли ступеньки, приведшие его сюда.
"Заметьте, мсье,- бесстрастно продолжал грузный человек,- КАК вы сюда проникли - прошли по дну Оредо ныром, пролетели над ущельем или прокрались подземным ходом,- меня нисколько не интересует. Скорее могло бы представлять некоторый интерес, как вы будете отсюда выбираться, если, конечно, вас это заботит". "Пока нет,- сказал Август,- пока я бы хотел чашечку кофе, если мне будет позволено просить о такой любезности, но только если это никак не потревожит владельцев имения, на территорию которого я столь неосмотрительно вторгся". "Владельцы имения давно спят в своих гробах",- сказал грузный человек, игнорируя вопрос о кофе. "Давно? Как давно? До или после уничтожения керов ледами? Кстати, как ВЫ думаете, каким именно образом леды убили керов? Вы случайно не видели это своими глазами?" "Что касается кофе,- продолжал грузный человек, игнорируя вопрос об уничтожении керов,- то, я полагаю, нам его не придется долго ждать". И, резко повернувшись, он вошел в дом, оставив дверь открытой.
Теперь грузный человек сидел в низком резном кресле с изогнутой спинкой и подлокотниками. Август стоял перед ним с чашкой в руке, выставив вперед левую ногу, как боец перед началом схватки. Немного поодаль, на низкой софе, покрытой клетчатым пледом, сидела, подобрав ноги, темноволосая молодая женщина, которую грузный человек представил как Александру Юнг из Цюриха. Августа он ей вообще никак не представил, как не представился сам ему. Август говорил по-английски тоном, решительно исключающим, что его перебьют или зададут вопрос.
"Нет,- говорил он,- нет нужды изображать всю ситуацию, как если бы она была кем-то для меня специально подстроена, например, вами, Вебстер. Но также не вижу никакой необходимости относить ее целиком за счет моей нетерпеливости или опрометчивости. Я постараюсь держаться средней линии. Меня не интересует причинность событий или ситуаций, только их последовательность. Оттого я почти сразу сообразил, кто вы. А это уже - половина истории. И если вы не захотите отвечать на мои прямые вопросы об истории Города, ради ответов на которые я сюда приехал по вашему же приглашению, то у меня есть другие. Точнее, один вопрос, относящийся к факту, перед значимостью которого бледнеет история ледов и керов да и вся история вообще. Я говорю..."
Не дожидаясь конца его фразы, Вебстер вышел из комнаты.
"Садитесь, пожалуйста,- сказала Александра, принимая от него чашку.- Я вам налью еще кофе". Она склонилась над кофейным столиком, и упавшие волосы почти закрыли лицо. Он с удовольствием смотрел, как одним коротким движением она наполнила чашку темно-шоколадным мокко, бросила туда комок желтого сахара, брызнула полрюмки рома на маслянистую поверхность утреннего напитка, придвинула столик к Августу, села с ним рядом и зажгла неизвестно как появившуюся у нее в губах сигарету. "Вы долго этому учились?" - спросил он. "Чему?" - "А вот так, все делать тремя жестами в три секунды". "Нет,- она засмеялась,- я просто ненавижу тратить время на подготовку к получению удовольствия". - "Какое же удовольствие вы так спешите получить в настоящий момент?" - "Просто сидеть с вами, вас видеть и слышать". "Я удивлен скромности ваших желаний.- Он улыбнулся.- Последняя женщина, любовником которой я был, говорила, что много бы дала, чтобы меня не видеть и не слышать".
Александра встала, чтобы налить себе кофе, но, словно неожиданно передумав, наклонилась к Августу и сильно поцеловала его в губы. Потом, резко выпрямившись, глубоко затянулась сигаретой и уже занялась кофейником, когда появившийся совсем не из той двери, за которой он только что исчез, Вебстер, широко разведя руками в золотых перстнях, сказал, что, видимо, его Александра (так он выразился) не пребывала в праздном безделии даже то короткое время, когда он отсутствовал.
"Скорость, с которой фрейлейн Александра живет и движется, не оставляет никакой надежды ее когда-либо догнать, по крайней мере у такого пожилого и склонного к рефлексии одиночки, как я",- отпарировал Август. "Ни у кого не оставляет,- мрачно заметил Вебстер.- Она - спринтер, обгоняющий звук стартового пистолета. Но что при этом она делает? - спросил он как бы у самого себя.- Спит, соблазняет мужчин и читает. Больше ничего, если не говорить о редких "приступах возбуждения", когда она ходит по Городу часами, иногда сутками. Ну, пора! - грубо оборвал он себя.- Пошли, я вас выведу с другой стороны".
"Надеюсь, что фрейлейн Александра разрешит мне сопутствовать ей хотя бы в одном из перечисленных выше занятий",- сказал Август, раскланиваясь.
Вебстер повел его по низкому широкому коридору. Он не помнил, сколько они шли, пока коридор не закончился белой стеной с маленькой, едва выделявшейся на ее фоне дверцей. Вебстер вставил ключ в микроскопический черный глазок замочной скважины, сильно пригнул голову Августу, чтобы тот мог кое-как пройти под очень низкой притолокой (дверца открывалась наружу), и Август оказался... на широкой улице. Такой широкой, каких он, пожалуй, не видел. Мимо, со свистом разрезая воздух, неслись автомашины. "Осторожнее! - крикнул Вебстер, стоя по ту сторону порога.- Здесь нет ограничения скорости.
