Петр Краснов - Подвиг
Большевицкая власть по своему составу была еврейская власть. На всѣхъ командныхъ постахъ преимущественно, а въ комиссарiатѣ иностранныхъ дѣлъ почти исключительно сидѣли евреи. Русскiй народъ былъ прочно зажатъ въ еврейскiе тиски и обращенъ въ ра бовъ еврейскаго капитала. Теперь этому самому капиталу грозила опасность не получить того, что задолжала ему совѣтская власть. Торговля во всемъ мiрѣ глохла, страшный экономическiй кризисъ охватилъ государства Европы. Количество безработныхъ исчислялось миллiонами. Скандалы въ кинематографахъ, гдѣ пытались показывать совѣтскiя фильмы, препятствiе торговлѣ совѣтскими товарами, все это раздражало торговый и банкирскiй мiръ, и было рѣшено оказать мощную экономическую поддержку большевикамъ, чтобы они могли справиться со своими финансовыми затрудненiями и подавить всѣ возстанiя и безпорядки, не прекращавшiеся съ нѣкотораго времени въ странѣ.
Съ этою цѣлью нѣсколько самыхъ крупныхъ представителей мiрового банковскаго мiра должны были съѣхаться на совѣщанiе въ ноябрѣ, въ одномъ изъ банковъ Берлина и тамъ обсудить какъ и въ какой степени капиталистическiй мiръ можетъ помочь государству, гдѣ осуществляется чистый соцiализмъ.
Наканунѣ засѣданiя собравшiеся банкиры, и каждый на томъ языкѣ, на которомъ онъ говорилъ, получили отбитыя на машинкѣ анонимныя записки. Этими записками они предупреждались, что если они соберутся на это засѣданiе, они погибнутъ страшною смертью.
Это было принято, какъ «бѣлогвардейская» выходка Русскихъ эмигрантовъ, людей безсильныхъ. Съ ними давно надо было прикончить. На записки не было обращено никакого вниманiя. Помѣщенiе банка охранялось громаднымъ нарядомъ явной и тайной Берлинской полицiи. Лучшiе полицейскiе агенты всѣхъ странъ, откуда были банкиры, были вызваны для охраны банка. Никакая опасность не могла угрожать собравшимся. Въ цѣломъ кварталѣ было прекращено движенiе, жители сосѣднихъ домовъ были выселены и на ихъ мѣсто посажены полицейскiе агенты. Никогда ни одно коронованное лицо не охранялось такъ тщательно и заботливо, какъ охранялись эти жиды банкиры, владыки мiрового капитала.
И тѣмъ не менѣе …
Какъ это случилось — надъ этимъ ломали головы лучшiе криминалисты всего мiра и представители политическаго и уголовнаго розыска Европы. Каждая ихъ догадка, однако, сейчасъ же опровергалась, и догадокъ было много, отгадки ни одной.
Во время засѣданiя, когда читался докладъ мѣстнаго представителя совѣтской власти, все зданiе, солидно, съ нѣмецкою основательною фундаментальностью построенное изъ громадныхъ гранитныхъ глыбъ, было объято совсѣмъ необычайнымъ пламенемъ. Жаръ быль такъ силенъ, что расплавились стальныя камеры кладовыхъ и не только всѣ кто былъ внутри зданiя, но и вся наружная охрана живьемъ сгорѣли въ какое-нибудь мгновенiе. Въ противоположныхъ домахъ полопались стекла и загорѣлись деревянныя двери и створки оконъ. Все это продолжалось какiе-нибудь полчаса. Пожарные едва успѣли прiѣхать, какъ отъ зданiя остались только обугленныя стѣны. Спасать и тушить было нечего. Внутри въ хаотическомъ безпорядкѣ были навалены куски погнутаго расплавленнаго желѣза, камни, да въ известь обращенныя человѣческiя кости. Золото въ сейфахъ было расплавлено и перемѣшалось съ камнями и мусоромъ, отъ бумажной валюты и кассовыхъ книгъ ничего не осталось.
«Огонь поядающiй» сошелъ съ неба и попалилъ пособниковъ дiавола.
Конечно, такое объясненiе не годилось для правительствъ тѣхъ странъ, откуда были банкиры. Вызванные спецiалисты, химики и артиллеристы признали, что такiе составы, могущiе все обратить въ пламень, могли быть. Тутъ нѣтъ ничего ни Божескаго, ни чудеснаго. Подобныя бомбы имѣются въ воздушныхъ флотахъ мiра.
Странно было, что никто не слышалъ грохота разрыва, никто не видѣлъ аэроплана, прилетѣвшаго къ зданiю банка, а между тѣмъ банкъ охранялся воздушнымъ флотомъ.
Возмущенiе по этому поводу было громадное, и на требованiя совѣтскихъ представителей о примѣрномъ наказанiи «вредителей», наглость которыхъ превзошла всѣ мѣры, было торжественно обѣщано, что, если совѣтское правительство докажетъ, что эти вредители имѣютъ какую-то базу внѣ совѣтской республики, что ихъ дѣйствiя направляются изъ заграницы, распоряженiемъ Лиги Нацiй будетъ составленъ мощный международный отрядъ, которому будетъ поручено истребленiе этой базы.
Докладъ капитана Холливеля въ «Интеллидженсъ Сервисъ» о таинственномъ кинематографическомъ обществѣ «Атлантида» рѣшилъ дѣло. Детективнымъ бюро и развѣдкамъ всего мiра было приказано отыскать во что бы то ни стало мѣсто нахожденiя пассажировъ парохода «Немезида».
Въ этомъ совѣтской власти помогла Русская «бѣлая» эмиграцiя.
XXIV
Зимою этого года въ Русскомъ эмигрантскомъ мiрѣ много говорили о томъ, что образовавшееся въ прошломъ году кинематографическое общество «Атлантида» вовсе не кинематографическое общество, а бѣлогвардейскiй отрядъ, навербованный какимъ-то генераломъ для дессантныхъ операцiй въ совѣтской Россiи. Называли и имя этого генерала, впрочемъ, всякiй разъ разное. А съ нѣкоторыхъ поръ стали говорить, что этотъ отрядъ собрался на какомъ-то уединенномъ острову въ Атлантическомъ океанѣ недалеко отъ Саргассова моря, тамъ устроилъ базу, съ этой базы говоритъ по радiо и посылаетъ своихъ людей на аэропланахъ во всѣ страны Европы.
Эти слухи пошли изъ Парижа и даже, точнѣе, изъ того маленькаго предмѣстья Парижа, такъ называемаго банлье, гдѣ была вилла «Les Coccinelles». Точно тамъ кто то бросилъ камень въ воду и какъ отъ такого брошеннаго камня идутъ все расширяющiеся круги, такъ и отъ слуховъ, пошедшихъ оттуда, пошла вся эта молва. И чѣмъ дальше отъ Парижа, тѣмъ ярче и шире были разсказы о томъ, что тамъ дѣлается. Въ Югославiи этотъ отрядъ обратился въ цѣлый корпусъ Императорской армiи съ настоящими цвѣтными дивизiями, навербованными изъ необычайно воинственныхъ туземцевъ этого острова. Въ Болгарiи это былъ уже не корпусъ,
но цѣлая двухсоттысячная армiя и при ней мощный тоннажъ для доставки ея въ Россiю. Тамъ по фамилiямъ называли генераловъ, назначенныхъ въ эту армiю. Ихъ
будто бы нарочно показывали умершими. Называли и цифру прогонъ и пособiй, яко бы полученныхъ этими генералами: сто долларовъ на дорогу и сто на экипировку.
Эти слухи по разному отзывались въ различныхъ эмигрантскихъ кругахъ. Большинство, и особенно, люди старые, радостно волновались. Наконецъ-то дождались они движенiя воды. Они подавали начальникамъ отдѣловъ Русскаго Обще-Воинскаго Союза, честь честью, по командѣ, прошенiя о принятiи на службу съ приложенiемъ, кто тщательно сквозь всѣ бури и ненастья эмигрантскаго существованiя пронесенныхъ подлинныхъ послужныхъ списковъ на толстой, пожелтѣвшей отъ времени «министерской» бумагѣ, съ сургучными печатями, прошнурованныхъ и скрѣпленныхъ должными подписями, кто прилагалъ только записки о своей службѣ самимъ же подавателемъ и составленныя по памяти и посвидѣтельствованныя двумя или тремя товарищами, знавшими прохожденiе службы просителя … Многiе офицеры и казаки бросали насиженныя мѣста и кормившую ихъ работу и ѣхали въ столицы тѣхъ странъ, гдѣ они жили и тамъ просили, чтобы они въ первую очередь были посланы въ формируемую армiю. Чѣмъ дальше отъ Парижа, тѣмъ въ этихъ кругахъ было сильнѣе оживленiе. Въ Болгарiи и Югославiи казаки вырядились въ высокiе сапоги, сѣрозеленыя «гимнастерки», а Кавказцы въ черкески, подоставали изъ завѣтныхъ сундучковъ и корзинъ старыя шашки, чистили ихъ, точили и смазывали, готовясь къ настоящему походу. Слова «сборъ» и «походъ» громко и внушительно звучали по кафанамъ и Русскимъ ресторанчикамъ, столовымъ и чайнымъ и къ концу завтраковъ тамъ раздавались страстныя рѣчи, сопровождаемыя громовымъ ура!
Молодежь отнеслась холоднѣе и подозрительнѣе. Кое-кто женился на иностранкахъ, у кого завелись прочныя связи и работа въ прiютившихъ ихъ государствахъ, бросать все это такимъ упорнымъ, тяжелымъ и долголѣтнимъ трудомъ нажитое и устроенное для чего-то неопредѣленнаго и неизвѣстнаго, было тяжело. Роли перемѣнились: въ энтузiастахъ и легкомысленно летящихъ на огонь бабочкахъ оказались старики, въ холодныхъ, разсудительныхъ философахъ была молодежь.
— Для Россiи — да… — говорили въ ея кружкахъ. — Для Родины, конечно, Это словъ нѣтъ — свято … Но кто поведетъ и подъ какими лозунгами?
Собранiя союзовъ молодежи, а ихъ къ этому времени было немало, протекали съ бурною страстностью. Раздавались истерическiе выкрики:
— Нѣтъ, господа … Ни на какую реакцiю я не согласенъ … Старая Россiя себя изжила … Старой Россiи не можетъ быть. Смѣшно идти въ теперешнюю Россiю съ Императорскими знаменами и навязывать императора народу, который его не хочетъ. Я стою за подлинную демократiю. Въ ней вижу залогъ настоящей культуры и возрожденiя Россiи.
