Виктор Голявкин - Я жду вас всегда с интересом (Рассказы)
Солнце било сквозь деревья на качели, Канитель Сидорович красил их, и они покачивались со скрипом. Качели загорались на солнце, и было радостно. Сын стоял поодаль, наблюдая за отцом восторженно. А мать сидела тут же на траве. Испытывала она какое-то вожное чувство, не было утром грибов на столе, и что-то изменилось, значит.
Появилось торжественное и цветное…
Веселые ребята
Телевизор не работает, вечер пропащий, настроение низкое, пью чай, смотрю в окно, мечтаю вторично жениться.
Звоню в телевизионное ателье на другой день, спрашиваю техника, интересуюсь, почему он вчера не пришел, а он мне весело отвечает, что перепутал мой адрес.
— А вы больше не перепутаете? — спрашиваю.
— Любой человек может перепутать, — говорит он весело, — вы что, никогда ничего не путали?
— На всякий случай я вам напомню адрес, — говорю.
— За кого вы меня принимаете? Если вы будете во мне сомневаться, я к вам вообще не приду.
Я испугался.
— Ладно, ладно, — говорит, — не бойтесь, приду.
— Когда?
— Когда будет время.
— Видите ли, — говорю, — у меня такое положение… Я не женат, один… меня дома не быва-ет…
— Не хотите ли вы, чтобы я вам невесту подыскал? — смеется.
— Видите ли, я вчера отпросился с работы… вас ждал… а вы… э… как бы вам объяснить… не пришли…
— Я приду, — говорит он весело.
— Видите ли… я сегодня тоже с работы отпросился…
— Ваша работа меня не касается, мой дорогой!
— Так это я для того сказал, чтобы вы… эээ… поняли., что я с работы отпросился.
— Что же, по-вашему, я ничего не понимаю? Не меньше вашего понимаю. Не понимал бы, так меня бы на такую работу не посадили. Ясно? Эх вы, товарищ дорогой! У вас своя работа, у меня своя. Вы на своей работе — я на своей. Вы за свою работу отвечаете — я за свою…
— Совершенно справедливо… Я, видите ли, к тому клоню, что… э… как бы вам объяснить… я один в том смысле, что никого нет дома.
— Вот и женитесь, раз никого дома нет. Жена будет дома сидеть, и телевизора не надо.
Смеется.
— Я… эээ… имею в виду, когда, в какое время ждать вас?
— Вы, мил человек, или не понимаете, что такое слово «жди», или притворяетесь?
— Довольно растяжимое все-таки понятие… эээ… разве нет?
— Да что вы все «э» да «э», неужели непонятно?
— Я хотел, простите, только спросить: сегодня ждать или завтра?
— Факт, завтра! А сегодня вы еще жениться успеете!
Смеется.
На всякий случай напоминаю ему, что завтра я в третий раз с работы отпрошусь, а он в ответ продолжает смеяться.
Весь следующий день сижу дома, но он не появляется.
Иду сам в ателье, в четвертый раз отпросившись с работы.
— Где он? — спрашиваю.
— По домам ходит, — отвечают.
— Что-то у меня дома его ни разу не было.
Они смеются.
— Может, он сейчас к вам пошел, а вы к нему пришли…
Я кричу:
— У нас новый район, и обслуживание должно быть новое, на самом высоком уровне!
Просто с ужасом на них смотрю, вот-вот опять засмеются.
— Идите себе домой, он, наверно, вас сейчас возле дверей дожидается…
— А если его там нету, что тогда? Что тогда должен я с вами сделать?!
Они смеются:
— Всякое бывает, товарищ, сами знаете, всякое бывает…
— Очень странно, — говорю, — видеть вас смеющимися на рабочем месте… Я один, и мне трудно…
Они смеются:
— У некоторых по восемь человек детей, и им не трудно, а вы один, и вам трудно? Давно бы сюда притащили ваш ящик, чем портить нам настроение.
— Никакой возможности нет тащить мне этот ящик одному. Я уже объяснял вашему товари-щу технику, что с некоторого времени не женат, и в силу этого ежедневно отпрашиваюсь с рабо-ты…
— У вас одного почему-то все не в порядке, вон у него тоже на прошлой неделе жена в армию ушла… Покажись-ка, Алеша, товарищу заказчику…
— Что вы чушь несете!
Они смеются.
— Безобразие, и больше ничего!
— Кричите себе на здоровье! Вы нам телевизор покажите, мы его починим. А то дома сидит, а мы знать должны, что у него там творится. Вон, гляди, бабка приемник принесла. Сама небось тащила, бабуся?
— Сама, родненький, прохожий помог…
— Молодец, бабуся! Прохожий молодец! Человек человеку друг, товарищ! Верно, бабка? Гляди, старуха дряхлая сама притащила, а ты в сто раз здоровей, а притащить не можешь, дома сидишь.
— У вас же объявление висит… реклама: черным по белому… то есть красным по белому… не в том суть… звоните, мол, звоните…
— Мало ли что там написано!
— Как это?
— Да что вы все удивляетесь, гражданин хороший? Давай, бабка, приемник, золотая бабуся, лампы небось пережгла? А вам стыдно, товарищ!
Смеются.
— Ишь ты, лодырь какой, — кричит бабка, — трудиться не хочет…
— Так ведь объявление-то висит, — говорю.
— Я неграмотная, — говорит бабка.
— Но мы-то люди грамотные, — говорю я.
— Больно все грамотные стали, — говорит бабка.
— Правильно, бабуся, так его!
Смеются.
— Ну знаете… — говорю.
— Знаем, знаем. — Смеются. — Нас не хочешь слушать, так старого человека послушай, больше тебя на свете старая прожила, не меньше тебя в жизни разбирается.
— Я бы таких заказчиков на порог не пускала! — говорит бабуся.
— Позвольте вас спросить, бабушка, с чего это вы так на меня накинулись, разве я не прав?
— Смотри, а то милиционера позову! — говорит бабуся.
— Да ну вас, бабушка, — говорю, — или вы вовсе ничего понять не хотите, или попросту ничего не понимаете…
— Ты мать не оскорбляй, — смеются ребята.
— Сынки меня в обиду не дадут, — говорит бабуся.
Они смеются.
— Вот твой спаситель как раз идет, бери его в оборот, а от нас отвяжись, бога ради, посколь-ку у тебя никакого телевизора с собой нету.
Вижу: входит в ателье молодой парнишка с чемоданчиком, лицо как из гранита высеченное, волосы торчком, и смеется.
Ребята кричат ему со смехом:
— Тебя тут дожидаются!
— Я к вашим услугам, — говорит он смеясь.
— Что же вы, мил человек, к моим услугам до сих пор не были, — спрашиваю я печально.
— С какой такой стати? — смеется.
— А с той стати, — говорю, — что вы обещали, припоминаете?
— А-а-а! — говорит. — Очень приятно вас видеть, еще не женились? Никак не управляюсь, прошу прощенья, один на весь район, а вызовов много, народ требует, очень приятно вас видеть!
— Не могли бы вы, — говорю, — сейчас пойти со мной телевизор мне починить?
Он обнял меня и смеется.
— А знаете, какой у меня день сегодня?
— Какой?
— Такой день раз в жизни бывает — человеку двадцать пять лет! Знаете, с каким человеком я в один день родился?
— С каким?
— Неужели не помните? С Ломоносовым в один день родился.
— Поздравляю, — говорю, — от души вас поздравляю!
— Молоток, что нашел меня в такой день, сам понимаешь, ни по каким вызовам не хожу.
Ну что тут возразить? Не хватает еще вступать в пререкания с человеком, родившимся вместе с Ломоносовым! Незатейливая песенка всплывает в памяти: "…только раз в году…», у всех на виду в этот день играют на гармошке невзирая на лица. Я его понимаю. Нервы мои не выдерживают, и я плачу… Сморкаюсь в платок. Я устал. Нежность к людям, к себе самому переполняет меня и вызывает слезы.
— Слышь, брось реветь, — слышу я отзывчивый голос сегодня родившегося, испортился, значит, телевизор, говоришь? А я думал, приемник у тебя испортился. Так бы и сказал, что телеви-зор, а то чуть было не те инструменты захватил… Главное, нас с Ломоносовым не забывай!
А главное — смеется!
Приходим.
Он хлопает меня по плечу, по-дружески, со смехом, с такой силой, что я падаю.
Встаю.
Ставлю обед на плиту.
Он открывает чемоданчик с инструментами, но чемоданчик каким-то образом вырывается у него из рук, и все оттуда сыплется на пол, гремит, катится, закатывается, а он смеется.
— Всякое бывает, — говорит он, долго ползает по полу, а я ему помогаю.
— Да ты тут не вертись, — слышу я его веселый голос откуда-то из-под тахты, — ты не торчи перед моими глазами, я этого не люблю.
Я отхожу покорно, стою в сторонке, смотрю, как он ползает, жду.
Наконец он собирает инструменты, подходит с какой-то штуковиной к моему телевизору.
— В такой день, — говорит он, — можно себе позволить все.
Я невольно сказал:
— Только прошу вас, осторожней…
— Знаете, — сказал он весело, — после ваших слов я могу взять свои принадлежности и уйти. Я уйду, и попробуйте вы потом меня добиться…
— Обед скоро будет готов, — сказал я, бросившись наполнять рюмки.
— Я вам делаю одолжение, — сказал он, встав в какую-то дурацкую позу, — я вам любезность делаю, так?
— Так… — сказал я.
