Борис Казанов - Осень на Шантарских островах
-- Сильно ушибло? -- засуетилась тетка, помогая боцману подняться. -Ты погоди уходить, а то вдруг не получилась фотокарточка? -- говорила она, крепко прижимая боцмана к себе. Саня попробовал высвободиться, но у него ничего не получилось, и он с надеждой посмотрел в нашу сторону.
-- Спокойно, бабуся! -- вмешался я. -- Будет тебе фотокарточка, прямо для журнала... Вы, бабуся, этого зверя сдайте в утиль или в море выбросьте: если б по голове ударил, хоронили б боцмана -- это я вам дружески говорю...
-- Не приведи господь! -- испугалась она. -- Это он с голоду сомлел... Ты сходи-ка, красивый мой, поймай парочку гусей. Там вон, во дворе... Я вам сейчас такой ужин приготовлю...
-- А не влетит от кого? -- засомневался я.
-- Что ты! У нас народ хороший. А если что, скажешь -- Дуся разрешила...
Я притащил пару здоровенных гусей, тетка принялась за стряпню, а мы возобновили прерванное совещание.
-- В общем, обстановка такая, -- сказал я. -- Вы эту бабу-милиционера видели?.. Черт с револьвером! Считай, что капитану теперь будет не до нас, верно? Гуляй себе хоть до утра...
-- Это правда, -- согласился Саня, улыбаясь. Он уже приходил в себя.
-- И вот что я предлагаю, -- продолжал я. -- Пока тетка обед сделает, надо сбрить бороды. Ну их к дьяволу! На судно заскочим -- и назад.
-- Сын это... я обещал... -- заколебался Саня.
-- Пока сына увидишь, у тебя новая вырастет. А то нас и за моряков не принимают!
Когда мы на обратной дороге заглянули в столовую, там нас ожидал прямо царский ужин. Но тетка вдруг принялась выталкивать нас из столовой.
-- Не работает, -- говорила тетка, -- не работает столовка...
-- Как же так, Дуся? -- возмутился я, с трудом удерживаясь за дверной косяк. -- Кадр для журнала... Можно сказать, рискуя жизнью...
Тетка отпустила меня и всплеснула руками.
-- Господи! -- захохотала она. -- Дура я какая... Это ж вы бороды срезали! Я ж совсем вас не узнала, красивые вы мои!
3
Узкоколейка сворачивала в сторону от прямой дороги -- тускло блеснули на повороте накалившиеся рельсы. Мы спрыгнули с насыпи, и теперь брели к поселку напрямик по зыбучему песку, увязая по отвороты сапог. Впереди были дюны -- результат необузданной игры ветра, которому здесь ничто не могло помешать. Сейчас, слава богу, его не было, ни один микроб не шевелился в воздухе, только песок был как живой -- он скользил под ногами и дышал так горячо, что обжигал лицо и руки. Порывы ветра, видно, достигали здесь ураганной силы, потому что в некоторых местах он выдувал песок на многометровую глубину, и там, внизу, под нашими ногами теперь хлюпала болотная грязь, пахнущая нефтью, зеленел кедровый кустарник и фиолетово цвели "петушки" -- в них скрывались от жары орды комаров, которые взлетали сейчас со всех сторон. Одежда у нас промокла насквозь от пота, лица распухли от комариных укусов, ноги стали как деревянные -- хоть их руби на дрова, и казалось даже неприличным увидеть где-либо здесь человеческое жилье, как вдруг возникло Москальво -- десятка полтора деревянных двухэтажных домов и ни одного дерева. Вскоре мы зашагали по дощатым тротуарам. С карнизов домов гроздьями свисал вяленый лосось, во дворах дымили костры -- так здесь спасались от комаров, в их свете смутно угадывались человеческие фигуры.
Магазин уже закрывали, но мы успели взять свое.
У дровяного склада толпились наши зверобои, а на главной улице, в сотне шагов от них, наблюдалось оживленное женское гуляние, но наши ребята были так заняты разговорами, что не обращали на женщин никакого внимания. И тогда я сказал боцману и Кольке:
-- Ну его к черту, чтоб я торчал у этого места! Мне нужно общество, телевизор и чтоб хорошая девчонка обнимала до утра!
Саня засмеялся, а Колька Помогаев нахмурился и стал хлопать руками по карманам -- у него была привычка такая, когда он сильно волновался. И я понял его. Когда я на Кольку смотрел, мне самому тошно становилось. Я с ним ходил на одном боте, он был одно время старшиной бота, и мы недавно в такую переделку попали, что нас самолеты и спасатели искали целых пять суток. План полетел из-за этого, команда осталась без денег, а Кольку в газетах героем сделали. А он хотел сказать ребятам, как он виноват, чтоб они простили его, он прямо места себе не находит из-за этого... Но я решил сейчас не отпускать его от себя, хотя, по правде говоря, для веселья он не очень подходил сегодня.
-- Ну так что, Колька? -- спросил я. -- Поищем?
-- А как ты их найдешь?
-- Вы только стойте здесь, не уходите, -- усмехнулся я, -- да смотрите не уроните бутылки...
Я выбежал на главную улицу. Толпа гуляющих обтекала меня со всех сторон -- только успевай поворачиваться, -- и я пялил глаза на каждую встречную девчонку, чтоб не упустить из вида самую лучшую из них. У меня было такое чувство, что я такую девчонку не упущу.
И вдруг я увидел одну хорошенькую девчушку рядом с собой и расставил руки, чтоб ее поймать, но девчушка выскользнула из моих рук и спряталась за спиной подруги. Подруга тоже была ничего, но не в моем вкусе, и тут моя девчушка бросилась бежать по улице, но я решил поймать ее обязательно. Она бежала и все оглядывалась -- когда же я догоню ее, мы целую свалку устроили на тротуаре, и два милиционера, подобрав юбки, уже направлялись в нашу сторону, но тут я схватил ее...
Она была худенькая, юная, совсем девочка. Смуглое ее лицо с выпуклым лбом, густые выгоревшие на солнце волосы, нежный свежий рот и раскосые глаза -- все это было лучше, чем надо, а кожа в разрезе платья у нее, на груди и спине, облупилась от загара. Она уперлась кулачками мне в подбородок, и я почувствовал через рубашку, как напряглась ее маленькая твердая грудь, бусы светились у нее на шее... И так мы стояли и рассматривали друг друга, а потом ни с того ни с сего принялись хохотать. Мы развеселились не на шутку.
-- Дурак ты, -- сказала она и больно наступила мне на ногу. -- Ну, чего ты кинулся за мной как помешанный?
-- Ты сегодня была на кунгасе? -- спросил я и отпустил ее.
-- Ну, была! Тебе-то что? -- Она оправила платье.
-- Я тебя в бинокль увидел, -- сказал я. -- У тебя родинка на этом месте, верно?
-- А ну тебя! -- захохотала она, и такое у нее было веселое милое лицо, что я тоже засмеялся: я прямо влюбился в нее с первого взгляда.
-- Ты меня подожди тут, -- попросил я. -- Я сейчас еще двоих приведу, ладно?
-- Эх, вы! -- сказала она. -- Наши молодайки вокруг ходят, а вам хоть бы что, и на танцы никто не пришел...
-- Значит, подождешь?
-- А чего там, -- усмехнулась она. -- Только не безобразничайте.
Я чуть не закричал от радости и сказал ей, чувствуя себя последним идиотом:
-- Да мы что? -- сказал я. -- Полгода берега не видели, вот какое дело...
4
Мы очутились в небольшой комнате, оклеенной зелеными обоями. Дверь в другую комнату была закрыта, там спал сынишка хозяйки, а сама хозяйка и подруга моей девчушки хлопотали на кухне.
Боцман Саня ходил по комнате, строго и важно постукивал заскорузлым пальцем по обшивке дивана, по радиоприемнику, щупал скатерть и занавески, двигал стол -- у него был вид человека, который пришел к себе домой, но увидел незнакомые вещи, которые тут без него накупили, а Колька, не выпуская из рук бутылки и уставясь взглядом в неровный крашеный пол, думал свое, но я надеялся, что все должно наладиться: стоит только пережить это время до выпивки, а там развяжутся языки и все пойдет, как по маслу.
Девчушка моя не принимала участия в стряпне, забралась на диван и, обернув подолом платья свои крепкие полные ножки, не отрываясь, смотрела на меня, а я смотрел на нее, и мы заговорщически улыбались друг другу, словно между нами была какая-то тайна, о которой никто не догадывался.
Неожиданное подозрение в нереальности происходящего стало мучить меня. "В самом деле, -- думал я, -- еще утром было море и качка, а совсем недавно -- лед, раздавленный бот, коптящая тюленья шкура, холод, и один паренек со страху хотел застрелиться из винтовки. И вот на тебе -- жара, твердая земля, девчушка и эта комната..." Я смотрел на ребят, но их изменившиеся, бритые, чужие лица ничего не говорили мне, и хотелось ущипнуть себя, чтоб поверить, что все это происходит на самом деле...
И вот накрыли стол, и мы уселись вокруг него -- каждый рядом со своей дамой -- и начали тянуть спирт, а дамы не отставали, и языки у нас развязались.
Боцман Саня, беспрестанно хватая рукой голый подбородок, принялся рассказывать хозяйке, что у него во Владивостоке точно такая же квартира и что мебели хорошей не достать нигде, потому что сейчас такую мебель делают -- чего доброго, развалится под тобой, что жена его похожа на хозяйку, они, видно, ровесницы, что у сына круглые пятерки по арифметике. Хозяйка, повернув к нему свое полное, красивое, равнодушное лицо, молча разглядывала его, и бог знает, что у нее было на уме. Я налегал на еду, успевая вовремя вставить в разговор какой-нибудь пошлый анекдотик, а Колька Помогаев хлопал себя по карманам, повторяя: "Я им сейчас расскажу, расскажу!" -- и порывался к двери, но подруга моей девчушки, улыбаясь, дергала его сзади и усаживала на место.
