А Герцен - Скуки ради
..Запершись на клточ и спустивши сторы, конспирируют еа тощий желудок консерваторы в пользу старого порядка вещей, соображая подкупы подешевле и даровые влияния - в виду будущей подачи голосов. Конспирируют и радикалы, заперши свою дверь тоже на ключ, но не е внутренней стороны, а снаружи; lа democraiie permanente et militante [непрерывно действующая в воинствующая демократия (фр.)] конспирирует не натощак, а на абсент и кирш - она шумит в душных кофейнях, самоотверженно морщась от невозможного пива и не смея заикнуться об этом, потому что хозяин - не только радикал, а голос, власть и центр.
В супдности, все это делается бескорыстно. Ни "ficelle" [хитрый, продувной человек, политический интриган (фр.); вдесь имеются в виду консерваторы], ни радикалов - сущность дел не заботит, они занимаются торжеством общих мест и победой или поражением частных лиц. Остальное, то есть вся реальность жизни, администрации - опускается как мелочь... а иногда и так, что радикалы делают консервативное дело, а консерваторы радикальное.
Это удовлетворение политической гимнастикой подорвало старые радикальные и либеральные партии. Новые люди потеряли интерес к их препинаниям. Да и как было его не потерять?
В пятнадцать лет радикального владычества в Женеве ее законодатели не коснулись до целого ряда готически-патриархальных узаконений, пропитанных крепостничеством и неуважением к самым элементарным правам лица.
Чтоб убедиться в этом, не угодно ли взглянуть на текст "книжонок" или permis de sejour [видов на жительство (фр.)], выдаваемых всем иностранцам и в том числе швейцарцам других кантонов. Каждый "не женевец" безапелляционно отдан во власть, того часовщика, которому на ту минуту вверен полицейский хронометр. Он может иностранца выслать за дурное поведение. Законодателям не пришло даже в голову определить, что такое дурное поведение; для кальвиниста, например, ходить в католиче-скую церковь - самое скверное поведение. Далее штрафы за просроченные дни, поборы за житье в Женеве - сверх всякого рода поборов за дом, мастерскую, за то и се. Вот тебе и post tenebras lux!
Я указал, например, одному из старых правительственных радикалов унизительный текст, который жег мне руки.
- Все это или совсем не исполняется, или on fait semblant [Здесь: делают вид, что исполняют (фр.)].
- Что же, вы это храните как приятный сувенир - и вам это было не гадко?
- Если б вы знала, сколько мы выбросили старого хлама.
- Чего же было жалеть остальной?..
- Вы знаете наше положение - особенно какое оно было после тысяча восемьсот сорок восьмого... Франция, Австрия, Пруссия.
- Это другое дело - стало быть, вам было нужно, нравилось иметь в ваших руках - знаете - " такую... единую власть...
- Что же, мы злоупотребляли ей?
- Не зпаю, вероятно, что да. Знаете, что вы эдак из приличия бы ввели в дело высылки суд присяжных. Если двенадцать женевцев, которых иностранец не знает, приговорят выслать, высылайте. Все ж лучше, чем один часовщик.
- А вы думаете, что мы до вас об этом не думали?
- За чем же дело стало?
- Если б мы остались у власти...
- Ничего бы не сделали... С тысяча восемьсот сорок шестого было довольно времени...
"Думали - да не отменили". О Селифан, Селифан... по крайней мере, ты сам удивлялся, что, видевши необходимость починить колесо, ты не сказал об этом!
Долею в этом холодном пренебрежении к ближнему и в этой черствой неприхотливости опять-таки следы бизы и Кальвина. В угловатости и бесцеремонности женевца есть непременно что-то чисто архипротестантское, пережившее религию. Фази, составляющий яркое исключение, старался украсить пуританский фон... полинялыми французскими обоями с двусмысленными картинками, из-за которых все-таки так и торчат постные кости. Пасторская нетерпимость и скучные тексты заменились скучными общими местами и юридическими сентенциями... Церковь без украшений, демократия без равенства, женщины без красоты, пиво без вкуса, или, хуже, - с прескверным вкусом - все сведено на простую несложность, которая идет человеку, пуще всего спасающему душу. Самый разврат в Женеве до того прост, до того сведен на крайне необходимое, что больше отстращивает, чем привлекает. "Ты, мол, греши, коли надобно, но не наслаждайся, единое наслаждение там, где тело оканчивается и дух на воле".
От этого происходят удивительные контрасты. Полуповрежденная Лозанна считает театр грехом и никак не дает деньги на возобновление погорелой онеры... и все неповрежденные в ней только и мечтают о постройке нового театра. Театр занимает воображение - отвлекает от последних новостей Библии и от болтовни праздношатающихся и вольнопрактикующих пасторов. В Женеве два театра, но они до того наводнены элементом простой камелии и элементом voyou [оборванца (фр. арго)], что солидные мужчины и особенно женщины (не из иностранок) без крайней необходимости их не посещают.
Зато если есть какое послабление и распущение - по поводу французской близости и пены, прибиваемой к ее границам, есть и полиция. Женева любит круто распорядиться. Куда остальным кантонам, с своими допотопными жандармами, в киверах, напоминающих картины войн 1814 и баварские каски времен фельдмаршала Вреде... Стоит эдакий увалень - стоит да вдруг от скуки или как спросонья спрашивает у гуляющего: "Фо бапье" [Искаженное произношение, с фр.: "Vos papiers" - "Ваши документы"] и готов сдуру вести аu poste [в полицейский участок (фр.)], где ему же и достанется за это.
Женевский жандарм разит Парижем, это уже отчасти sergent de ville [полицейский (фр.)], охотник своего дела. Чтоб это увидеть, не нужно въезжать в город, а достаточно приехать в женевский амбаркадер [железнодорожная платформа (от фр. embarcadere)] - с швейцарской стороны. После итальянской учтивости и простоты в других кантонах - перед вами круто раскрывается преддверие Франции - страны регламентации, администрации, надзора, опеки, предупреждения, внушения. Кондукторы и сторожа железной дороги наглазно превращаются в самодержавных приставов, вагонных тюрем
щиков я прежде всего в ваших личных врагов а строгих начальников, с которыми говорить а рассуждать не соаетую.
Франция так нахлороформизировала собою Женеву, что она и из почувствует сначала операции de Fаnnеxioa [аннексии (фр.)]. Хотя и найдется меньшинство, которое наделает в желудке галльского кита хлопот не меньше Ионы... но Франция - не кит: что ею проглочено, то она не скоро выбросит.
Не страшно ли, что первый человек, который хотел предать Женеву французам, был сам Кальвин. Найдя, впрочем, что в случае нужды а. в Женеве можно зажарить еретика Серве, он примирился с независимостью республиканской веса.
1868 - 1869
