Алексей Смирнов - Саддам Кадмон
Обзор книги Алексей Смирнов - Саддам Кадмон
Смирнов Алексей
Саддам Кадмон
Алексей Смирнов
Саддам Кадмон
Я стал писать. А вы теперь читайте.
За вольности, однако, не браня:
Они мне чужды; в них - вы это знайте!
Повинен тот, кто вдохновил меня.
Не автор я, меня не осуждайте!
Эварист Парни, "Война богов"
Как-то однажды, странствуя по Руси, Брат Ужас 1 остановился в городе по имени Густышино. Там водился третьестепенный зоотехник Мохов, человек незаметный и дерганый. А в Брате Ужасе после коллизий, описывать которые здесь нет никакой надобности, открылся дар, гипнотический и пророческий сразу, позволявший проникнуть в глубины, лежавшие еще дальше потустороннего. ______________ 1 Брат Ужас - Активный участник событий, описанных в хрониках "Нектар Небожителя" и "Тесная кожа".
Брат Ужас не задержался: он выспался под дубом вековым, испил недорогого чаю и совсем уж было собрался в путь, как вдруг наткнулся на зоотехника. Мохов трусил, старательно огибая мелкие камушки и кочки. Дела его шли неважно, вчера был торжественно отмечен день формирования абстинентного синдрома. Конечно, не сам по себе день, а его годовщина, произвольно назначенная.
С утра он поругался с Деминой, с которой состоял в гражданском браке. Она считала, что ведет у него хозяйство, и вот стала кричать:
- Все трусы сжег, падла! Сядет в сортире и папиросой трусит, уголья сыпятся. А дуля разгуляется спьяну - так давай тушить.
Мохов сначала не слушал, он пошел в ванную. Там он мыслил: "Хлопотное это дело - мытье. Хоть бы придумали что".
А Демина все бубнила. Наконец, Мохов пожалел, что не прислушался вчера к совету отрывного календаря и не занялся очищением дома. Как календарь ни вразумлял его, он не внял, а зря. Теперь Мохов оправдывался двусмысленностью совета: он, дескать, не понял, что надо чистить - себя ли дома или сам дом.
- Иди, погляди сюда, что тут! - кричала Демина.
"Хорошо, что я зоотехник, - подумал Мохов. - Мне нравятся звери за то, что они не люди. Смотришь - вот-вот превратится, ан нет, сука, не добирает. Молодец. "
И выбежал из дома.
Тут и получилось, как утверждает песня по этому, а также по всем прошлым и последующим поводам: вот пуля пролетела - и ага. Стараясь ни за что не задеть и ни во что не упасть, он налетел на Брата Ужаса. Откушавший чаю Брат Ужас не стал его долго удерживать.
- Сделай сам! - пророкотал он сурово и значительно посмотрел зоотехнику в глаза. И еще за плечи встряхнул.
После чего зоотехник вместил в себя идею, которая едва не припечатала его, как какого-нибудь клопа - такая она была блистательная, несоразмерная Мохову.
Брат Ужас давно ушел, а зоотехник продолжал стоять, полуприкрыв глаза и время от времени задумчиво пощелкивая пальцами. Идея осваивалась в новом вместилище; она уже стала множиться, пускать побеги, и Мохов никуда больше не пошел, а вернулся домой и заперся в сортире, на который Демина только кричала, но не помыла.
Там он освободился от шлаков. Не от тех, что знакомы любому, и вообще он вчера не закусывал; Мохов расчистил себе ментальное пространство, избавившись от многих бесполезных воспоминаний и мыслей. Расчистка проводилась причудливым зигзагом. Первой жертвой стал научный доклад, прочитанный когда-то на партийной конференции и называвшийся: "Сердцевинный год пятилетки как этап диалектического перехода приготовлений в свершения". Потом полетело к чертям пуританское целомудрие: Мохов не терпел распущенности и усматривал, к примеру, бисексуальность даже в сочетании "долби-стерео". Зато так называемая русская идея усилилась чрезвычайно конечно, не вся по причине неисчерпаемости, а только в зауженной практической части. Суть ее заключалась в том, что русскому человеку не надо мешать заниматься своим делом; каким - это разговор особый. Русский человек должен быть захвачен мыслью или, на худой конец, материей. У русского в душе всегда есть незаполненный участок, который надо напитать.
И через полчаса подобных размышлений зоотехник Мохов превратился в мага и целителя по имени Брат Ладонь.
Он мрачно уставился на Демину, буравя ее взглядом.
Демина была женщина ничего, из тех, что вырезают статьи о здоровой жизни и лекарствах. Может, конечно, и нет, но выражение лица было как раз такое.
Она уже успокоилась и начала пересказывать Мохову сон. Ей приснился Господь Бог, явившийся в образе мальчика-почтальона. Присел, вынул из сумки бумажку и разорвал на четыре части.
- Ах! - всплеснула руками Демина, ждавшая перевода. - Пропали деньги! ...
Она очень живо переживала свое сновидение.
- В глаза смотри, - потребовал Брат Ладонь.
Тут она и рехнулась. Оделась поскромнее, настроила очи в землю и отправилась к людям. Сущей юродивой прыгала, квохтала, но вскоре притихла: ходила тенью, носила в тряпочке кусочек хлеба с сахаром, смотрела больше себе под ноги и словно что-то прикидывала, отмеряла руками. И так - день за днем, неделю за неделей.
- Грудь, грудь, - бормотала она. - Правая!
Она набирала полный рот молока и прыскала направо и налево. Односельчане, когда видели, что Демина, надувши щеки, идет, сворачивали в сторону и опасливо крестились. Она же приговаривала:
- Ой, мои ноженьки, рученьки, травушки, реченьки, березоньки, листушки, зверушки, заиньки, козоньки... Ой, тропушки, бродушки, полюшки, ветрушки. Ой, хлебушки, булушки, совушки, утушки...
В один прекрасный день Демина, час простояв на пороге, вернулась к Мохову, который к тому времени тоже прослыл человеком божьим, потому что больным; о чем промеж ними шел разговор, никто не знает, но только Демина вышла от Мохова обласканная и присмиревшая. Правда, теперь она называла себя Сестрой по имени Грудь. А Мохов заговорил две грыжи, высосал жировик, успокоил падучую, свел бородавки. Прислали корреспондента, который все не понимал сути, все допытывался: и как, мол, это все у вас получается? Как это вы все это так делаете? Брат Ладонь помолчал, давая ему выговориться, а после молвил рассудительно и весомо:
- Видите ли, дело все в том, что я могу все.
Дальнейший разговор стал бессмысленным.
А раз говорить не о чем, то к Брату Ладони потянулся народ.
Стоя в очереди под дверью, люди качали головами и вдумчиво припоминали, не было ли какого знамения.
- Может, упала звездушка?!...
Может быть. Брат Ладонь медленно, но верно занимался умным деланием: лечить он лечил, но мало-помалу собрал удивительный кружок почитателей и единомышленников.
Странное это было общество, диковинные люди. Смиренные - и в то же время воинственные, отчаянно гордые - и готовые к уничижению. Поговаривали, что это фанатики, но что есть фанатизм? - всего лишь деятельная форма непрерывной медитации, направленная вовне, а предмет неважен.
Таким предметом сделалось бытие, причудливо понятое как тайное земное существование Божественного Тела, включая отходы его жизнедеятельности ногти, волосы и остальное. Отходам, между прочим, уделялось особенное внимание, и вся затея временами походила на бунт атрибутов, обреченных на забвение. Брат Ладонь поставил долгосрочную задачу: распространить влияние секты на всю Россию, так как в России все это и собралось
- Мы тоже хотим быть помянуты в Божием Царстве! - говорили отверженные. - Не Тебе ли мы послужили, Господи?
Публика подобралась пестрая и оправдывала необычный символизм. Впрочем, Брат Ладонь был строг и следил, чтобы не было перегибов.
- Так и до божьего чирья дойдет! - предостерегал он. - Конечно, любой Господень чирей здоровее самого здорового здоровья... Но наше дело - строить земной, чистый, незамутненный образ Всевышнего. Мы - Божьи члены: руки, ноги, туловище, власы. При всем почитании малого нам следует думать о Совершенстве, его породившем...
Зоотехник, когда был пионером, участвовал в живой пирамиде. Видимо, что-то осталось.
Многие боялись такого буквального овеществления божественных органов, опасаясь развить в себе предосудительное бесстыдство, но зря, потому что в вопросе об этих частях святого тела нет ничего зазорного, и статус божьего кала всяко выше статуса, скажем, какого-нибудь градоначальника. Однако победило целомудрие. Было отмечено, что сомнительные части тела, несмотря на свою высокую принадлежность, в уме человеческом имеют столь прискорбный оттенок, что лучше избегать их вовсе и ограничиться нейтральным, целомудренным закруглением, скажем, промежности - как у детских кукол по имени Барби и Кен.
Кроме того, роль Деминой ставила под сомнение божественный пол и намекала на андрогинность.
- Мы соберемся в Первочеловека, - обещала Демина. - По имени Саддам Кадмон, так его звали, я точно знаю, я это читала в газете "Аномалия".
- Бог един, - Брат Ладонь кивнул с буддийским глубокомыслием, одним махом примиряя Аллаха с Иеговой. Потом он пренебрежительно изрек: - Основные Церкви - это только подражание мистике.
Он уединился и долго молил небеса о ниспослании себе в лоб четырехбуквенного Божьего имени, которым можно было бы оживить соборное тело. И через полчаса, выйдя к товарищам, сообщил, что мольба услышана, имя открыто, но только ему одному, потому что оно секретное. Себя же он повысил в звании, назначив Правой Ладонью.
