Луиза Мэй Олкотт - Сестры Марч (сборник)
– Ты похож на изваяние на могиле молодого рыцаря, – сказала она, старательно прорисовывая профиль, рельефно очерченный на фоне камня.
– Хотел бы я им быть!
– Глупое желание, только портишь себе жизнь. Ты страшно изменился, и я иногда начинаю думать… – Эми не договорила, но взгляд ее выразил больше, чем несказанные слова.
Лори заметил выражение взрослой заботы и тревоги на ее лице и, глядя ей прямо в глаза, ответил, как обычно отвечал ее матери:
– Все в порядке, мэм.
Это немного развеяло ее сомнения, и, кроме того, она была тронута сердечностью его тона.
– Слава Богу! Я, разумеется, не думала, что ты стал скверным, дурным человеком, но порой мелькала мысль: а вдруг он проиграл деньги в этом мерзком Баден-Бадене или полюбил какую-нибудь прелестную француженку, а потом узнал, что она замужем… Словом, чего не случается за границей? Не лежи так долго на солнце, давай устроимся в тени и поболтаем, как мы когда-то с Джо на нашем диване.
– Что ж, я готов! – в глазах Лори мелькнуло любопытство.
Он перебрался на траву и стал украшать венком из маргариток ее шляпку.
– Мне, собственно, рассказывать нечего, я тебе уже все рассказала, так что начинай ты.
– Я думал, у тебя есть новости из дома.
– Ты же видел последние письма. А разве Джо не ведет с тобой переписку? Наверное, присылает тебе целые тома.
– Она, похоже, очень занята, да и мне тоже некогда. Скачешь с места на место – какие уж тут письма? Ну а ты уже сотворила тут шедевры, Рафаэлла? – сменил он тему разговора, гадая, знает ли Эми его секрет. Что если она намеренно так часто заговаривает с ним о Джо?
– Мне не создать шедевров, – печально, но решительно ответила Эми. – Рим развеял все мои тщеславные мечты. Увидев там чудеса, я осознала, насколько я мала.
– Как же так? С твоей энергией и способностями…
– В том-то и дело. Способности – еще не талант, и никакой энергией не превратишь одно в другое. Я хочу быть всем или никем. Заурядных художников и без меня хватает.
– И что же ты собираешься делать?
– Совершенствовать другие мои таланты и быть украшением общества.
Это прозвучало дерзко, но Лори подумал, что у нее есть основания для таких заявлений. Еще ему понравилось, что она не собирается впадать в уныние от поражения, а наоборот, не мешкая, ставит перед собой новую цель.
– Браво! Кажется, в это общество тебя успешно вводит Фред Вон.
Он сразу же заметил ее смущение и продолжил:
– Теперь я беру на себя роль старшего брата. Прошу отвечать на мои вопросы!
– Я тебе этого не обещаю.
– Что ж, если хочешь, молчи, а я попытаюсь прочесть ответы на твоем лице. Ты еще не такая светская львица, чтобы полностью скрывать свои истинные чувства. Мне кое-что рассказали о Фреде, и этот… рассказчик считает, что если бы Фреда не вызвали домой, у вас что-нибудь могло бы уже выйти.
– Не мне об этом судить, – холодно произнесла Эми, но предательский блеск в глазах говорил о том, что она знает силу своих чар и торжествует победу.
– Но ты, надеюсь, не помолвлена? – Лори посмотрел на нее печально и немного сурово.
– Нет.
– А если он вернется, встанет перед тобой на колени, будет умолять, – что тогда?
– Как знать? Все может быть.
– Ага! Ты любишь его.
– Если бы я постаралась, то могла бы полюбить.
– Почему же одно сослагательное наклонение? А знаешь что… Он хороший парень, но он не в твоем вкусе.
– Отчего же? Он богат, он джентльмен, у него прекрасные манеры, – Эми старалась говорить спокойно, но по голосу чувствовалось, что ей стыдно за саму себя.
– Да, конечно. Как же быть украшением света, оставаясь бедной? И ты решила найти выгодную партию? Все правильно, так поступает весь мир… Но Эми, ты ведь дочь своей матери!
– Да! И тем не менее! – холодная решимость, прозвучавшая в ее голосе, не вязалась с обликом Эми. И вдруг она обратилась к нему совсем иным тоном:
– Послушай, сделай ради меня одну вещь. Стряхни с себя свою лень.
– Только с твоей помощью.
– Я бы с радостью помогла, но как? – в ее голосе вдруг проявилась такая решительность, словно она сию же минуту была готова начать войну за обновление Лори.
– Ты, главное, начни! – Лори обрадовался возможности поозорничать и подразнить Эми – слишком долго она заставляла его ходить по струнке.
– Ты через пять минут разозлишься.
– Я никогда на тебя не разозлюсь. Чтобы высечь огонь, нужны два кремня, а мы… Я превратился в жуткого лентяя, как ты правильно заметила. А… ты сейчас больше похожа на альпийский снег – такая же мягкая и холодная.
– Ну, если тебя растереть снежком, ты сразу оживешь. И станет ясно, что ты только притворяешься равнодушным.
– И впрямь, мне это не повредит, а тебя позабавит, – как сказал один здоровяк своей хрупкой жене, когда она набросилась на него с кулачками. Ты тоже вообрази себе, что я твой муж… Или что я большой пыльный ковер, который надо выколотить.
Его слова больно задели Эми, и, затачивая карандаш, она решила «заточить» и свой язычок.
– Знаешь, как мы с Фло тебя прозвали? Лежебока Лоренс. Нравится?
Он как будто бы совсем не рассердился – только улегся поудобнее и заложил руки за голову.
– Спасибо вам обеим за новое имя.
– А ты хочешь знать, как я на самом деле к тебе отношусь?
– Говори.
– Так вот – я тебя презираю.
Скажи она «ненавижу», он, пожалуй, только посмеялся бы, сочтя это за кокетство. Но «презираю»… И причем так серьезно, с такой грустью в глазах.
– Почему же?
– Потому что у тебя есть все, чтобы быть чутким, трудолюбивым и счастливым. А ты замкнутый, ленивый, порочный и несчастный!
– Надо же, какие сильные определения!
– Я могу продолжить.
– Сделай милость. Мне интересно послушать, что ты еще скажешь.
– Ну да, эгоистичные люди всегда готовы с жадностью слушать, что о них говорят, им даже безразлично, хорошее говорят или плохое.
– Так я еще и эгоист? – с искренним удивлением переспросил Лори (готовый признать за собой любые прегрешения, он с гордостью считал великодушие своей неоспоримой добродетелью).
– Еще какой! – Эми говорила очень спокойно, но и самый лютый гнев не подействовал бы на Лори так, как ее сдержанность. – Я успела тебя изучить за эти дни. Ты уже полгода торчишь за границей, а что ты сделал? Только зря тратил время и деньги. И доставлял разочарование своим близким.
– Ну знаешь, после четырех лет в университете человек имеет право немного развлечься и получить удовольствие.
– Я не заметила, чтобы тебе хоть что-то доставляло удовольствие! Я напрасно тебе сказала, что ты переменился к лучшему. Нет, в Америке ты был куда лучше. И что у тебя тут за общество! Дураков, которые тебя нахваливают, ты предпочитаешь честным, умным людям, чье доверие надо еще заслужить. И это при твоем богатстве, способностях, красоте, ловкости! Ты мог бы быть совершенством, а ты…
– А я лежебока и принц на горошине.
Однако выговор начинал приносить ощутимую пользу. Во взгляде Лори уже поблескивали обида и тревога.
– Вас устраивает, чтобы мы были куколками и ангелочками. А если девушка о чем-то задумывается и умеет высказать правду в глаза, то на нее надо махнуть рукой и высмеять.
Эми с горечью отвернулась от юного страдальца, распростертого у ее ног. Она хотела было продолжить рисовать, но от волнения рука дрожала. И тут Лори произнес детским голоском:
– Я буду хорошим!
Но Эми даже не улыбнулась, она ткнула Лори в руку острием карандаша и продолжила обвинительную речь:
– Господи, и это рука мужчины! Мягкая, белоснежная, словно женская, как будто ты только и делал в жизни, что собирал цветы и носил перчатки от Жувена. Хорошо еще, что ты не обзавелся бриллиантовым перстнем, а носишь простое колечко, которое тебе когда-то подарила Джо. Боже мой, как бы я хотела, чтобы она была сейчас здесь!
– Я тоже!
Он лежал на траве, закрыв лицо шляпой. Но даже по тому, как поднималась и опускалась его грудь, Эми было ясно, что он пытается скрыть что-то потаенное и наболевшее. Сопоставляя в уме различные намеки и эпизоды, Эми потихоньку начала догадываться о том, чего не захотела поведать ей старшая сестра. Недаром Лори сам не заговаривал о Джо, а когда о ней вспоминала Эми, у него по лицу пробегали тени! Недаром он не расстается с ее подарком – простеньким колечком, которое совсем не украшает его руку. Как же она, видя эти красноречивые знаки, до сих пор ничего не поняла!
И вот она устремила на него нежный и проникновенный взгляд, и он услышал совсем другой, непередаваемо прекрасный голос:
– Прости меня! Господи, разве у меня есть право так говорить с тобой! Как же ты великодушен и мягок, раз смог вытерпеть это! Просто, понимаешь, мы все всегда гордились тобой, а потом ты вдруг так изменился… А из дома никто не писал, что с тобой что-то не так… Но они, возможно, лучше, чем я, понимают эту перемену.
– Еще как понимают! – послышался голос из-под шляпы, срывающийся и берущий за душу.
