KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Разное » Джойс Кэри - Радость и страх

Джойс Кэри - Радость и страх

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джойс Кэри, "Радость и страх" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Надеюсь, она унаследует его глаза.

- Ну давай, давай, Сью. Дурацкая манера у этих младенцев, перестанут сосать и смотрят на тебя, как на дырявую бочку.

- А ты не давай ей сосать слишком быстро, - строго говорит Табита. Пусть передохнет. Дай-ка ее мне.

Малышка, привалившись к плечу Табиты, кивает головой, слишком тяжелой для слабенькой шейки, и поводит круглыми голубыми глазами удивленно и осуждающе. И вдруг, не меняя выражения лица, громко срыгивает, а обе женщины заливаются смехом, точно втайне от всех одержали какую-то радостную победу.

- Ай-ай-ай, как грубо, - говорит Нэнси. - Наверно, надо ей теперь пососать с другой стороны.

- А сосок обмыла?

- Да ладно, сойдет.

- Как это ладно? О чем ты думаешь? - Табита в сердцах идет за ватой и борной кислотой. - Честное слово, Нэнси, ты неисправима. Нельзя тебе иметь детей... и ничего смешного тут нет.

- Ну хорошо, не сердись, очень спать хочется.

И эта сцена повторяется из вечера в вечер. Никогда еще Табита не ложилась так поздно, не уставала до такой степени и, однако же, не знала такого душевного довольства. Она черпает отдохновение в безмятежном покое Нэнси и, лежа без сна, думает: "Как удачно, что Паркин оказался таким хозяйственным, это его единственное достоинство, но для Нэнси неоценимое, сама-то она такая безголовая, такая неряха".

129

Ложится она поздно, а вставать нужно рано. Ведь на ней лежит почетная обязанность - магазины, а это значит, что выходить нужно до того, как они откроются. Она выстаивает длиннющие очереди, так что отекают ноги и начинается сердцебиение. Но думать об этих сигналах опасности некогда, есть проблемы более насущные. Остаться ли в этой очереди и купить что-нибудь мясное на ужин Паркину, рискуя упустить в другом магазине чулки, позарез нужные Нэнси, или же сразу бежать на угол, там, говорят, на детей дают апельсины. Какая перспектива страшнее - увидеть лицо Нэнси, когда Паркин, глянув на ее толстые икры, будет брюзжать: "Опять чулок поехал, Нэнси, ну и распустеха!", или Джеки и Сьюзен с рахитичными ножками?

Очередь колышется, шаркают ноги, и ее мучительные колебания выливаются в горестный возглас: - Ох уж эти очереди!

- Правда что ох, - сердито отзывается молодая женщина, стоящая рядом. У меня вон дети оставлены одни, заперла в комнате. Правительству-то на это начхать.

Со всех сторон звучат раздраженные голоса, подстрекаемые той же тревогой и нетерпением:

"Они-то, поди, в очередях не стоят".

"Им женщин не жалко, они мужчины".

"А уж если которая женщина в правительстве - эти всего хуже".

Смирный старичок в золотых очках возражает виноватым тоном, что правительству не под силу справиться с нехваткой товаров, но сердитый голос обрывает его: - Слышали, будет заливать-то.

И эта фраза, в которой столько озлобления и горечи, находит мгновенный отклик. Несколько женщин подхватывают: "Знаем, вы бы чего новенького рассказали".

Старичок струсил и нервно сморкается. Но он уже вызвал к себе недоверие, ненависть. Какая-то молодая женщина выкрикнула: - Небось сам в правительстве служит!

- Ага, легавый. Правительство их нарочно в очереди подсылает.

Старичок неуверенно улыбается, потом вперяет умоляющий взгляд в небо. И не зря, ибо ему грозит опасность. Очередь пытается его вытеснить.

"Убить их мало".

"Шпик проклятый".

К счастью, очередь вдруг продвинулась, и, воспользовавшись этим, другая женщина, старая, обтерханная, в мужской шапке, проворно втиснулась не на свое место. Несколько человек возроптало, а она, выставив вперед острый подбородок, уже возмущается: - Разбойники, вот они кто.

Но она тоже успела нажить врагов, и теперь они вступаются за правительство. Слышен пронзительный голос: - А Чемберлен лучше, что ли, был, который нам эту чертову войну навязал?

- А тот, до него, который безработицу устроил?

С мыслью, что все правительства одинаково плохи, очередь на время умолкает. Но напряжение не разрядилось, и, когда после новой подвижки той же самой женщине удается опередить еще двоих, вновь раздаются протесты: Вот, видали? Только что стояла за мной.

- Так всегда бывает, когда за очередью не следят. Почему никто не следит за очередью?

- А ты спроси правительство.

И сразу несколько голосов подхватывают: - Да уж, придумали бы что-нибудь с этими очередями. За что им деньги платят? Сидят там в потолок плюют.

Это лейтмотив накопившегося у них раздражения и горечи, требование новых, лучших порядков, самое древнее и упорное требование всего человечества; веками с ним обращались к солнцу и луне, к магам и духам, к богам и монархам, а теперь, когда функции всех этих могущественных сил взяло на себя правительство, - только к правительству, на нем одном сосредоточив и отчаяние и гнев.

Женщина в мужской шапке выходит из магазина с покупкой, и все провожают ее глазами. "Не иначе как последнюю печенку забрала". А она отвечает взглядом, в котором ясно написано: "А идите вы все к чертям. Я своего мужика мясом обеспечила, да еще сберегла десять минут на покупках". И в этом взгляде торжество тоже смешано с отчаянием.

А Табита, выстояв почки и две пары чулок, тут же забывает и усталость, и свой гнев на очереди. Ум ее заполняют куда более важные вещи. Не забыла ли Нэнси заказать еще хлеба? Неужели Джеки опять удрал на улицу? В каком-то настроении вернется с работы Паркин? Может, опять поссорился с начальством?

Своих новых начальников Паркин клянет почти так же беспощадно, как правительство, как все правительства одно за другим. И Нэнси, и Табита живут в постоянном страхе, что его уволят.

- Как подумаю, прямо поджилки трясутся, - говорит Нэнси. - Не выносит он этих генералов, потому, наверно, что сам не дослужился. Сегодня он им заявил, что ему нужна прибавка к жалованью и новая машина.

И Табита после этого не может уснуть, все думает: "Этим и кончится, он потеряет место, и что тогда? Что станется со всеми нами?"

И уже предчувствует неисчислимые несчастья, связанные с потерей места: опять переезд, опять неудобства, опять впереди неизвестность.

"Нет, что бы ни случилось, так обращаться с Нэнси, как в Данфилде, я ему больше не позволю. Никогда. Это было просто неприлично". И мысленно готовится к бою.

Но, о счастье! Паркин получает прибавку и, торжествуя, привозит домой новый ковер. С каждым днем он все сильнее негодует на власть имущих, но зато дома ерепенится все меньше. Он даже похвалил Нэнси за ее кулинарные способности: "Ужин сегодня почти съедобный", а Табите, когда она принесла домой курицу, отпустил своеобразный комплимент: "Вам бы на черном рынке торговать, миссис Бонсер".

А Табита, когда стало совсем туго, и правда стала прибегать к услугам черного рынка. Ибо в доме Паркинов курица или несколько яиц немедленно преображаются в такие духовные ценности, как мир и взаимное благоволение.

Как-то вечером ей удалось развеять очень опасное настроение Паркина, вызванное ссорой с начальством, при помощи бутылки настоящего прованского масла. В другой раз, зная, что Нэнси приглашена на свадьбу дочери маршала авиации, она, не дождавшись лифта, поднялась на четвертый этаж с посиневшими губами, ловя ртом воздух. - Я так боялась, что ты уже уехала.

Нэнси бегает по квартире в одних трусах. - Да что ты, бабушка, мне уходить в двенадцать. А до этого мне еще знаешь сколько всего надо сделать.

- Ну-ка, посмотри.

- Ой, бабушка, неужели нейлоновые? И правда нейлоновые. Где ты раздобыла?

- У того человечка позади музея.

- Ну это просто чудо. Надену их на свадьбу... если вообще попаду туда.

- А почему бы тебе не попасть? За Джеки и Сьюзи я присмотрю.

- Да, ведь ты еще не знаешь великую новость. Джо ушел с работы. Говорит, что больше не может. Осточертело. Все осточертело, и компания, и правительство, и вообще все в Англии.

Для Табиты эти слова - как удар кулаком в грудь. Она медленно, осторожно опускается на стул, и все плывет перед глазами. Губы едва выговаривают: - Но что же вы теперь будете делать, Нэнси? Куда поедете?

- Джо подумывает о Канаде... ой, молоко! - Она бросается к плите, но молоко убежало. - Честное слово, только того и ждет, чтобы человек отвернулся. Подлость какая.

- А в Канаде он себе что-нибудь присмотрел?

- Нет, конечно. Ты что, не знаешь его? Он и решил-то только сегодня утром. А мне было сказано шесть слов по телефону, и все.

- Но как он может? Как не подумал о тебе, о детях?

- Немножко рискованно, верно?

И, прислушавшись к тому, каким тоном это сказано, приглядевшись к Нэнси, уже мотнувшейся от плиты к буфету, Табита замечает в ней перемену. Она вся напряжена, в голосе те же ноты, что звучали в войну, когда люди говорили друг другу: "Двум смертям не бывать". Движения порывисты, немного, пожалуй, театральны. Пролив молоко, говорит "О черт!" громче обычного.

- Канада... - Табита пытается представить себе путь в Канаду. - Туда ехать неделю.

- И знаешь, что самое замечательное, бабушка. - Голос Нэнси и ликует, и подсмеивается над этим ликованием. - Джо в самом деле хочет, чтобы я с ним ехала. Он сильно призадумался, когда ему сказали, что прислуги в Канаде не найти. Он до сих пор вздыхает о своем ординарце.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*