Интернет-журнал Виноградова - Номер 3, Осень 2009
Я тронул плечо Худышки.
– Проснись.
– Что с Дашей?! – В глазах плескался страх.
– Спит.
– Спит? Давно?
– Уже часа четыре.
– Боже! Она ни разу не спала дольше десяти минут! С ней всё в порядке?
– Да. Ей хорошо.
– И на долго?
– Это уже зависит от Вас. За глупости надо платить.
– Сколько?
– За глупости деньгами не расплачиваются.
– А чем? – В глазах снова пробуждается страх. – Если что, я на всё готова…
Наверное, это должно быть приятно: заставить женщину добровольно сделать то, чего она до жути боится… Но, это не по мне.
Я вынул из кармана резную безделушку.
– Храни её месяц. Потом вернёшь.
– Как?
– Найдёшь меня. Сама. И ещё, сделай мне резную ступку. С мордами этих твоих «ангелов».
– Хорошо. Как же мне найти Вас?
– Найдёшь. И не смей больше молиться им, поняла?
– Да, конечно.
– Надумаешь дурить – я с тебя шкуру сдеру живьём.
– Я поняла.
– Тогда, закрой за мной дверь.
Виталик с трудом поднял гудящую с похмелья голову. Нет, не показалось: тот, кто толкнул его стоял рядом.
– Ты кто? – Виталий с трудом разглядел висящие на стене часы. – Блин, два часа ночи!!! И как ты тут оказался-то? Ты кто?!
– Конь в фланелевом пальто. – Гость присел на корточки рядом с кроватью. Виталик совсем рядом увидел страшный ожёг на горле гостя.
– И чё те надо?
– Тебя… Ты пропил свой счастливый билет.
– Что?
– Пятихатку из подъезда.
– Она твоя? Я верну…
– Нет. Она была твоя. Но, ты её пропил, а следом пропьёшь всё. Это была милость в чистом виде, а ты её спустил на водку. Вот и всё променяешь на неё. А я буду навещать тебя в похмельном бреду…
Старая ведьма спала и улыбалась: ей снилось, что она, молодая и красивая, легко бежит по заливному лугу, а впереди только простор и солнце ласково обволакивает её своим теплом. Давно ей не снились такие светлые сны. И так сладко она тоже не спала очень давно: её дед впервые за несколько лет спал тихо и спокойно… Как младенец. Его больное сердце билось ровно, даже не пытаясь превратиться в жгучий комок боли.
Через месяц я зашёл в тот же двор. Худышка подняла на меня глаза и радостно улыбнулась:
– А я только что о Вас думала. Вот Ваша ступка и статуэтка! – Она протянула мне любовно расшитый мешочек. А Вы – просто волшебник! Дашенька весёлая, кушать стала хорошо. Мы два килограмма набрали! Все врачи в шоке!
– Почему?
– Мне на неё выписали свидетельство о смерти. Без даты…
– Храни его. И не лезь в высшие сферы.
– Ещё раз спасибо. А как Вас зовут?
– Никак. Я сам прихожу, когда надо. Прощай.
– Прощайте…
Дома я положил поделку женщины в сундук с такими же пустыми безделушками. За каждой из них стоит своя история. Я с тоской посмотрел в ненасытную утробу сундука: даже не треть… Значит и мне до свободы далеко, а я так устал. Ко мне ведь не сможет прийти Плетущий Паутину. Я ведь даже собственную нить не вижу, хоть иногда так хочется надеяться, что придёт Добрый Волшебник, взмахнёт палочкой, и не надо будет видеть Паутину людских судеб. Но, это только сказка, а я не верю в сказки. Я их создаю. Для других.
Геннадий Москвин
Одной строкой
Божественно красивые женщины выглядят чертовски привлекательно.
У талантливого писателя даже некрологи читаются с удовольствием.
Детей, действительно, находят в капусте. Детей колорадского жука, тли, саранчи и гусениц.
Президентам дают срок от четырех до восьми лет. Я бы дал больше.
Взял от жизни все, обобрав ее до ниточки. Даже фигой с маслом не побрезговал.
Все в руках человека! А не только стакан водки и хвост селедки.
Он был так хорошо образован, что мог научить попугая материться на десяти языках, но был не так дурно воспитан, чтобы заводить себе попугая.
А не пора ли в музейные фонды ввести штатную должность «ангел-хранитель»?
Давайте относиться к некоторым людям так, словно они ими являются!
Наше общество давно созрело для того, чтобы получить статус общества с ограниченной ответственностью.
Собственного мнения не имел – был в принципе против частной собственности.
Не беда, что нет ни гроша за душой. Зато какой булыжник за пазухой!
Эпитафия: "Он был предан до гроба. Анафеме".
Конец света еще не наступил. Видимо, всемогущий Господь еще не послал на Землю Спасителя.
Внимание! В этой жизни есть только три вида утешений – секс, сон, еда и неуплаченные налоги.
Не достаточно признавать недостатки. Надо ещё, чтобы они были чужими.
Буржуй всегда готов прийти на выручку. Особенно, если выручка большая.
На тему совести всегда есть о чем помолчать.
Больного беспокоил нездоровый интерес семейного врача к состоянию его здоровья.
Бескорыстный человек даже чужое горе разделит так, чтобы самому ничего не досталось.
Масачихин Сергей
Ради жизни
Сознание возвращалось медленно, заполняясь волнами нарастающей боли по всему телу. Казалось, оно не хочет возвращаться в измученный ранами и ослабевший от них организм, что бы отдохнуть от всего, что пришлось пережить и испытать за предыдущее время жизни.
Больной с усилием приподнял тяжеленные веки и осмотрелся настолько, насколько позволяло боковое зрение.
«Где я?» – появилась первая мысль.
Он попытался вспомнить все, что произошло с ним перед тем, как на сознание опустилась темнота.
Память была пуста… Это удивило и напугало.
«Что это? Почему я ничего не помню? Господи, что со мной?»
Чтобы понять, где находится, он резко повернул голову. Движение мгновенно отозвалось острой болью, которая молнией промчалась по телу, не позволив делать каких-либо других движений. Он охнул, и замер в ожидании ее ослабления.
– Ок ту сино тарази! – воскликнул звонкий незнакомый голос.
Мужчина тут же отметил, что совершенно не понимает языка говорящего.
– Вы меня слышите? – перебил его мысль человек в белом колпаке, вплывший в поле зрения и заставивший своим появлением вздрогнуть.
Он из последних сил кивнул.
– Туэс ок сирап а питаноси уго! – обратился человек к кому-то рядом и сверкнул белозубой улыбкой.
– Литино рарго, – ответили ему, и улыбчивый белозубый задал следующий вопрос.
– Как вы себя чувствуете?
«Хреново», – мысленно ответил пациент, боясь пошевельнуться, чтобы не испытать новых приступов боли.
– Отдыхайте, – улыбнулся белозубый и добавил: – Немножко терпения, мой друг, чуточку силы воли, стремления и вы поправитесь. А там уж, даст бог, начнете работать.
«Работать? Начну работать? Значит, я где-то работал? Интересно где?» – подумал он и попытался вспомнить, кем и где работал в выпавшем из памяти прошлом.
В голове пустота, как на магнитофонной пленке, с которой стерли все записи.
«Магнитофонная пленка! Что-то знакомое, – он пытался понять смысл услышанного. – Кажется это память, только она вне головы. Понятно, а что ж тогда?»…
Игла шприца колко вошла в руку, прервала мысль и заставила вновь провалиться в темноту.
Он не знал, сколько времени пробыл без сознания и новое понятие – «время», пробежавшее по извилинам, цепко ухватилось за мозг.
«Время, – он понял из этого слова: это то, где он живёт, или жил когда-то. – Возможно это дом… Нет, дом что-то другое, но и в нём тоже живут…»
Белый, чистый, без единой трещины или царапины, потолок, на который приходилось постоянно пялиться, действовал на нервы. Захотелось повернуться на бок, просто пошевелиться, отвернуться от этого чертового потолка, чтобы не видеть его.
Спина гудела и стонала от напряжения.
«Отлежал, – решил он. – Сколько же я так лежу? Наверное, с того дня, как сюда положили».
От этой мысли спина застрадала еще больше.
«Не-ет, так больше невыносимо. Надо попробовать перевернуться, иначе с ума сойду».
Попробовал шевельнуть пальцами и кистями рук – нормально, согнул в локте – то же. В руках боли нет, это хорошо. Затем шевельнул ногами – катит, правда в правой коленке при движении что-то остро кольнуло.
«Ничего, пустяк, перетерпится».
Перевел дух, подождал, пока успокоится взбесившееся от напряжения сердце, и, вложив в движение все силы, попытался повернуться на бок.
– Ок ту сино тарази! – отреагировал на его движение знакомой фразой голос близко стоявшего человека, и кто-то лёгкими шагами поспешил к кровати.
Невероятной силы руки, так ему показалось, положили в прежнее положение. Он попробовал было воспротивиться, но сил хватило лишь на мгновение.
Слабая тень пересекла свет, который исходил откуда-то сбоку, и перед глазами появилось мужское лицо. Лицо было чистое, приятное, можно сказать – холеное, без следов постоянного пользования бритвой, с голубыми, нет, синими глазами.
