Жигмонд Мориц - Мадьярские новеллы
Но низенький пандур быстро остыл и, приложив палец к полям шляпы, представился:
— А я муж Эржи.
Бетяр, насупив брови, оглядел его с головы до ног. Эржи была дочерью его старшей сестры.
— Так это ты, племяшек?.. Ну и поганым же ты делом занялся.
— Что поделаешь! — пандура даже в краску бросило, и он тотчас перевел разговор на другое. — Моя Эржи часто поминает вас, дядюшка.
— Сестренка Мари еще жива?
— Нынешней весной померла от чахотки. Уже прошлой осенью кашляла, задыхалась и все твердила: дал бы господь еще разок попасть в родные края; братца, говорит, охота повидать. Кроме братца, никого у меня на свете нет. Хорошо, что померла, бедняжка. Смерти я ей никогда не желал. Но ей самой уже в тягость жизнь была.
— А дети есть у вас?
— Два мальчика и девочка.
Бетяр кивал головой.
— Что ж, тогда дело у тебя не такое уж плохое, — оказал он, возвратившись к своей первоначальной мысли.
— Все лучше, чем свиней у барина пасти, — согласился пандур и шумно вздохнул, будто застонал. — Не по мне была эта ленивая жизнь. Характер у меня не тот. Когда женился, услыхал я, что вы, дядюшка Дюри, приходитесь Эржи родней, и подумал: «Дай-ка и я пойду в бетяры!» Только где ж вас было искать. Ладно, думаю, что поделаешь! Вот и стал я пандуром.
— А ты не жалей об этом, — задумчиво оказал помрачневший седоусый мужик-разбойник, — так все же вернее!
Сидевший верхом высокий пандур тоже задумался. Что же теперь делать? Приятель-то, оказывается, состоит в родстве с бетяром! Не в драку же лезть с ними. Да ведь и не справиться с двумя. А, шут их подери! Где наша не пропадала! Все равно от денег, добытых такой ценой, счастья не будет. Да и выгоды от них никакой. Во-первых, ему даже половину этих денег не отдадут. Так что ж, для сотского, что ли, стараться? Вторую половину тоже придется пропить. Неужто ради кабатчика выставить себя на позорище... И высокий пандур подал знак приятелю: «Едем дальше». Низенький пандур вскочил в седло.
— Уезжаете? — спросил бетяр.
— Приходится, — оказал как бы в оправдание свояк, — к полудню надо в Дярмат попасть.
— Тогда поторапливайтесь.
— Дай вам боже, дядюшка Дюри!
Они попрощались за руку.
— Дай тебе боже, племянник... Эй! Погоди, отвези дочке гостинец.
Шош запустил руку за пазуху и вытащил оттуда что-то завернутое в красный платок. Это была пестрая, выкрашенная в красный, белый, зеленый цвета жестяная погремушка. Такие погрехмушки были еще в редкость.
Пандур взял в руку хрупкую игрушку, да так осторожно, будто мыльным пузырем собрался позабавиться. Потряс игрушку и засмеялся.
— Дочурка моя все ладошки себе отхлопает — вот будет рада! Как же она попала к вам?
— Да я вез ее своей крестнице, но теперь все одно, возьми ее ты.
— Благослови вас господь, дядюшка! Коли Эржи услышит, что я встретился с вами, не будет знать, куда от радости деваться.
— Доброго здоровья!
Пандур еще раз оглянулся.
— Дай вам бог счастья с жеребенком! Загляденье, а не животина!
Второй пандур уже шлепал по болоту, но и он, обернувшись, крикнул непринужденно, веселым голосом, точно добрый знакомый:
— Да, жеребенок хоть куда! По всем статьям хорош!
Бетяр самодовольно улыбнулся и похлопал жеребенка по морде.
— Да, добрый стригунок!
1912.
Примечания
1
Касатками называли в Венгрии трубочистов.
2
Бетяр — разбойник.
3
Пандур — полицейский в сельской местности.
