Валентин Черных - Москва слезам не верит (сборник)
— А вы, значит, не сомневаетесь? — спросила Александра.
— Я лично нет, — сказал Гога. — А вот как она, — он кивнул на Катерину, — я ещё не знаю, но у неё для этого ещё будет время.
Наступила тишина: Гога и Александра смотрели теперь на Катерину. Она молчала. Так они все трое и сидели молча.
После ухода Гоги Катерина с дочерью мыли на кухне посуду.
— Откуда он? — спросила Александра.
— С электрички, — ответила Катерина.
— А кто он такой?
— Ты видела сама, — ответила Катерина.
— А какая у него профессия?
— Электросварщик.
— Ну, электросварщиков у нас ещё не было. А за кого он тебя принимает? Может быть, за приёмщицу с фабрики-прачечной?
— Я думаю, за женщину, — ответила Катерина.
— Слушай, а это забавно. Пусть он так и думает. Вот смеху-то будет, когда узнает, а? Ничего, пусть походит, он не зануда. Ты же его не обманывала, он сам так решил. Давай разыграем, а?
— Не говори глупостей. Пошли спать.
Катерина и Александра ещё спали, когда позвонил Гога. Ему открыла сонная Александра.
— Что это такое? — напустился на неё Гога. — Мы же договаривались.
— О чём? — спросила Александра.
— О пикнике!
— Мать, на пикник! — крикнула Александра.
— Никуда не поеду, — заявила Катерина. — Сегодня воскресенье, хочу отоспаться.
— Отоспитесь на природе, — заявил Гога. — Я взял надувные матрацы.
— Так надо же собираться, — сопротивлялась Катерина. — Я ничего не купила.
— Всё куплено, — заявил Гога. — Машина у подъезда.
Ещё окончательно не проснувшись, Катерина и Александра вышли из дому и усидели у подъезда «Победу».
— Вы ещё и владелец? — спросила Александра.
— Пополам с приятелем. Он ездит, я ремонтирую.
— Ей, наверное, больше лет, чем мне? — предположила Александра.
— Если бы так, то она была бы просто юной и прекрасной. Она почти моя ровесница.
На загородном шоссе Гога увеличил скорость. Воскресные водители не торопились, и они начали обходить «Жигули» и «Волги». Некоторых владельцев это возмущало, и они тут же обгоняли «Победу» снова. Но подолгу держать высокую скорость они не рисковали, и Гога их настигал, а настигнув, нажимал на сигнал, который вдруг завывал на низких правительственных нотах, и машины тут же жались вправо.
— Далеко едем? — поинтересовалась Катерина.
— Вы хорошо поработали за неделю, — заявил Гога. — Расслабьтесь, получайте удовольствие, никаких мыслей, вопросов и сомнений. Можете спать, петь песни.
— Давайте песни, — завопила Александра и первая затянула: — «Калинка, калинка, калинка моя, в саду ягода малинка, малинка моя…»
Гога подхватил. Катерина стряхнула остатки сна и поддержала певцов.
Неслась по шоссе старенькая «Победа» в потоке ярких приземистых, сверкающих лаком и никелем «Жигулей» и неслась из «Победы» разудалая песня.
У Гоги были свои заветные места. Они остановились в лесу на берегу речки, Гога вынул из багажника стол, складные стулья мангал и начал нанизывать на шампуры заранее заготовленное мясо.
— Мать, у него масса достоинств, — заявила Александра. — Во-первых, водит машину, часть забот снимается сразу, запасливый, этого нам тоже очень не хватает.
— Это ещё не всё, — пообещал Гога. — Ещё я играю на гармошке, гитаре, балалайке, хожу на руках, играю в преферанс и морской бой.
— Этого вполне достаточно, — сказала Катерина. — Прелесть-то какая! — вздохнула она.
Их обступили уже начинающие желтеть деревья, внизу синим полотнищем извивалась река, было тихо и спокойно.
После обеда они лежали на надувных матрацах, подставив лица и тела солнцу, последнему горячему осеннему солнцу.
— Гога, — сказала Катерина. — Я должна тебя предупредить. Я не та, за которую ты меня принимаешь.
— Конечно не та, — согласился Гога. — Ты лучше.
— Я серьёзно, — сказала Катерина.
— Она серьёзно, — подхватила Александра. — Она не из фабрики-прачечной, она крупный…
— Руководитель промышленности, — подхватил Гога.
— Да, — серьёзно сказала Катерина.
— Она ещё и депутат, конечно, — сказал Гога.
— Да, — подтвердила Катерина.
— Туда-сюда ездит по заграницам. И только вчера вернулась из Парижа.
— Не вчера, — сказала Катерина, — а две недели назад.
— Не будем мелочиться, — сказал Гога. — День, неделя, плюс-минус — не имеет никакого значения.
— Я это серьёзно, — сказала Катерина.
— Я тоже, — сказал Гога. — Ты — серьёзная женщина, я — серьёзный мужчина.
— Гога, вы молодец! — И довольная Александра захлопала в ладоши.
Вечером они возвращались в Москву.
— Гога, — начала Александра, — наша соседка, уезжая в отпуск, оставила машину на ремонт и просила её забрать. Вы поможете?
— Когда забирать — сегодня, завтра? — спросил Гога.
— Прекрати, — предупредила Катерина.
— Можно завтра, — сказала Александра.
— Ладно, тогда завтра, — согласился Гога.
Они подъехали к дому. Во дворе на лавочке сидел молодой человек, очень высокий и очень худой. По тому, как он поднялся, увидев их, Гога всё понял сразу.
— Твой? — спросил он Александру.
— Мой, — подтвердила Александра. — Мама, мы погуляем немного.
— До одиннадцати, — предупредила Катерина.
— Само собой, — согласилась Александра.
Гога и Катерина поднялись в квартиру.
— Поговорим? — предложила Катерина.
— Поговорим, — согласился Гога и бросился к телевизору. — Извини, наши играют с канадцами.
И Гогу уже больше ничего не интересовало, кроме игры.
Катерина встретилась с молодым человеком, который присутствовал на совещании НИИ и комбината, — в кафе.
— Витя, почему вы промолчали па совещании? — спросила она, когда им принесли кофе.
Пока молодой человек обдумывал, что ему ответить, Катерина стремительно перешла в наступление.
— Витя, хотите перейти в СКВ нашего объединения? Мы тут же откроем вашу тему.
— Вы откроете, а Павлов закроет, — мрачно заключил молодой человек,
— А вы не переоцениваете его возможности? — спросила Катерина.
— Скорее, недооцениваете вы, — так же мрачно заключил молодой человек. — У него, как говорят сейчас, рука — большая и лохматая.
— Где? — спросила Катерина.
— У самого министра. Это всё знают.
— А министр об этом знает? — спросила Катерина.
Молодой человек недоуменно пожал плечами.
— А вы думаете, кто-нибудь войдёт к министру и спросит у него: это правда, что вы поддерживаете Павлова?
— А почему бы нет? — спросила Катерина. — Я, пожалуй, зайду и спрошу.
— Вы это серьёзно? — Молодого человека такой поворот явно заинтересовал.
— Абсолютно, — заверила Катерина, вставая. — Подумайте о нашем предложении. У нас вам будет интереснее. И зарплата больше.
Катерина стояла внизу, задрав голову вверх, и рассматривала клетку будущего гигантского здания, уходящего ввысь своими тридцатью этажами. Наверху сверкали огни электросварки.
Гога спустился на внешнем подъёмнике. Был он в брезентовой робе и грубых башмаках.
— Ты? — удивился Гога. — Как же нашла?
— Кто ищет — тот находит. В театр пойдёшь?
— Пойду, — тут же ответил Гога.
— Хоть бы поинтересовался, в какой и на какую постановку, — укорила его Катерина.
— С тобой хоть куда. — Гога оглядел Катерину. — А ты даже ничего, — протянул он удивлённо.
Катерина была в ярком костюме с только что уложенной причёской.
— Мне надо соответствовать, — решил Гога. Он остановил проезжавший мимо самосвал: — Вить, подбрось до дома. За мной не пропадёт, ты же знаешь.
Витя взглянул на часы.
— Залезай.
Подножка МАЗа была так высока, а юбка у Катерины так узка, что Катерина беспомощно взглянула на Гогу. Гога поднял её на руках, поставил на подножку, а шофёр поднял Катерину уже до сиденья.
Самосвал двинул к Ленинским горам.
Поздно вечером Гога и Катерина не спеша шли по Москве.
— А ты давно разошлась с мужем? — вдруг спросил Гога.
— Шестнадцать лет назад, — ответила Катерина.
— И Сашке шестнадцать, — сопоставил Гога. — А ещё раз выходила?
— Нет. Не получилось.
— Ну, ты как собака на сене, — возмутился Гога. — Ни себе ни людям. Нет, это возмутительно — в такие годы жить одной.
— Но ты ведь живёшь один, — сказала Катерина.
— Живу, — согласился Гога. — Но не так уж и регулярно один, — посчитал он нужным признаться.
— Я тоже, — сказала Катерина. — Не всегда была одна.
— А теперь всё, — заключил Гога, — побаловался и хватит. Теперь я у тебя. А если что замечу…
— Что тогда будет?
— Отлуплю, — убеждённо заявил Гога.
