Джон Голсуорси - Последняя глава (Книга 3)
- Этот Тони совсем не герой.
- Да, Цейлон. Вы познакомились с ней там, мистер... Тони?
- Нет. Мы познакомились на пароходе.
- Мы с Лоренсом обычно спали на палубе. Это было в бурные девяностые годы. Река в то время кишела плоскодонками.
- То же самое и теперь, тетечка.
Молодому человеку вдруг представилась картина: они с Клер в плоскодонке, на тихой заводи... Наконец он очнулся и сказал:
- Я был вчера на "Кавалькаде". Замечательно!
- А, - отозвалась леди Монт, - я чуть не забыла... - И вышла из комнаты.
Молодой человек вскочил.
- Тони! Ведите себя прилично...
- Но ведь она потому и вышла!
- Тетя Эм исключительно добра, и я не собираюсь злоупотреблять ее добротой.
- Но, Клер, вы не знаете, что...
- Знаю. Сядьте, пожалуйста.
Молодой человек сел.
- А теперь, Тони, слушайте! Физиологии с меня надолго хватит. Если вы хотите, чтобы мы стали друзьями, наши отношения должны быть платоническими.
- О боже! - вздохнул Крум.
- Придется. Иначе мы просто не будем встречаться. Тони сидел неподвижно, не сводя с нее глаз, а в ее сознании мелькнула мысль: "Это будет для него пыткой, а он слишком хорош и не заслужил ее. Лучше нам не встречаться".
- Послушайте! - начала она мягко. - Вы ведь хотите мне помочь? У нас еще все впереди. Может быть, когда-нибудь...
Тони стиснул ручки кресла. В его глазах появилось страдание.
- Хорошо, - он говорил очень медленно, - я готов на все, только бы видеть вас. Я подожду, пока это станет для вас чем-то большим, чем физиология.
Клер, тихонько покачивая ногой, рассматривала лакированный носок своей туфли; потом вдруг подняла голову и взглянула прямо в его тоскующие глаза.
- Если б я не была замужем, вы бы спокойно ждали и ожидание не мучило бы вас. Считайте, что так оно и есть.
- К несчастью, не могу. Да и кто бы мог?
- Понимаю. Я уже не цветок, я плод, и я осквернена физиологией.
- Клер! Не надо. Я сделаю все, все, что вы только пожелаете! Но если я не всегда буду весел, как птица, простите меня!
Она посмотрела на него сквозь ресницы и сказала:
- Хорошо!
Наступило молчание, и она видела, что он жадно рассматривает ее всю, от подстриженных темных волос до лакированных туфелек. Жизнь с Джерри Корвеном раскрыла Клер всю сокровенную прелесть ее тела. Но разве она виновата, если оно прелестно и волнует? Она не хотела мучить юношу, и все же его мучения были ей приятны. Как странно, что можно испытывать одновременно и сожаление, и удовольствие, и недоверие, и легкую горечь. Стоит только уступить - и посмотрите, что будет через несколько месяцев!
Она решительно прервала молчание:
- Между прочим, жилье я нашла: такая смешная квартирка, раньше там была антикварная лавка. А еще раньше - конюшни.
- Недурно. А когда вы перебираетесь? - спросил он нетерпеливо.
- На той неделе,
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
- Да, если вы сумеете выкрасить стены клеевой краской.
- Сумею! Я красил на Цейлоне. Я перекрашивал свое бунгало два или три раза.
- Только нам придется работать по вечерам... из-за моей службы.
- А как ваш патрон? Порядочный человек?
- Очень, и к тому же влюблен в мою сестру, - во всяком случае, мне так кажется.
- О! - недоверчиво произнес Крум.
Клер улыбнулась, его мысль была ясна: "Может ли хоть один мужчина, который каждый день видит вас, влюбиться в другую?"
- Когда же мы начнем?
- Если хотите - завтра вечером. Адрес такой: Мелтон-Мьюз, дом два, за Малмсбери-сквер. Я утром достану краску, и мы начнем с верхней комнаты. Ну, скажем, в шесть тридцать?
- Великолепно!
- Но только, Тони, будьте паинькой... "Жизнь реальна, жизнь сурова".
Грустно усмехнувшись, он прижал руку к сердцу.
- А теперь вам пора уходить. Я провожу вас вниз и посмотрю, вернулся ли дядя.
Молодой человек встал.
- Что нового с Цейлона? - отрывисто спросил он. - Вас тревожат?
Клер пожала плечами.
- Пока еще ничего не произошло.
- Но это долго продолжаться не может. Вы что-нибудь надумали?
- Думать тут не приходится. Весьма возможно, что он вообще ничего не предпримет.
- Я не могу вынести, что вы... Он остановился. - Пойдемте, - сказала Клер и повела его вниз.
- Як вашему дяде уже не зайду, - заметил Крум. - Значит, завтра, в половине седьмого.
Он поднес ее руку к губам и направился к двери. Затем еще раз обернулся. Она стояла, слегка склонив голову набок, и улыбалась. Крум вышел, уже ничего не соображая.
Молодой человек, внезапно пробудившийся среди голубей Киферы, впервые ощутивший тот таинственный магнетизм, который исходит от так называемых "соломенных вдов", и вынужденный, вследствие предрассудков или укоров совести, держаться в стороне от такой "вдовы", бесспорно, заслуживает сожаления: не он избрал свою судьбу. Она настигла его, как тать в нощи, внезапно обесценив для него все прочие жизненные интересы. Это своего рода наваждение, при котором обычные склонности и влечения уступают место восторженной тоске. Тогда заповеди - вроде "не прелюбодействуй", "не пожелай жены ближнего" и "блаженны чистые сердцем" - начинают звучать как-то особенно отвлеченно. Крум воспитывался по школьному звонку и по принципу: "Живи, как велят". Теперь он понимал всю несостоятельность этого принципа. А что здесь велят? Есть прелестная молодая женщина, сбежавшая от мужа (который на семнадцать лет старше ее), потому что он вел себя, как скотина; правда, она этого не говорила, но Тони уверен, что это так. И есть он сам, безусловно в нее влюбленный; и он нравится ей, правда, по-другому, но все же нравится, насколько это сейчас возможно. А впереди - ничего, кроме совместных чаепитий! И любовь пропадает даром - в этом было что-то прямо кощунственное.
Погруженный в свои размышления, он не обратил внимания на человека среднего роста, с кошачьими глазами и узким ртом на загорелом, покрытом мелкими морщинками лице, который поглядел ему вслед, слегка скривив губы; впрочем, это могло быть и улыбкой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
После ухода Крума Клер постояла некоторое время в холле, вспоминая, как она восемнадцать месяцев назад покидала этот дом. Она была тогда в светло-коричневой кофточке и коричневой шляпке и проходила между рядами людей, провожавших ее возгласами: "Счастливого пути! Прощай, дорогая!", "Привет Парижу!" Да, прошло всего полтора года, а сколько событий случилось за это время! Клер усмехнулась и направилась в дядин кабинет.
- Дядя Лоренс, ты, оказывается, дома? А Тони Крум только что заходил тебя повидать.
- Это тот довольно приятный юноша без определенных занятий?
- Да. Он хотел тебя поблагодарить.
- Боюсь, что благодарить не за что.
И быстрые черные глаза сэра Лоренса, напоминавшие глаза кулика или вальдшнепа, скептически скользнули по ней. Конечно, Динни - любимица, но и Клер, безусловно, привлекательна. Так недавно замужем и уже несчастна... Эм сообщила ему об этом, но добавила, что при ней лучше о ее браке не говорить. Что ж! Джерри Корвен! При его имени люди всегда пожимали плечами и начинались какие-то намеки. Неприятно. Но его, сэра Лоренса, это в конце концов не касается. Негромкий голос произнес за дверью:
- Сэр Джералд Корвен.
Сэр Лоренс невольно поднес палец к губам. Лакей произнес еще тише:
- Я провел его в маленькую гостиную и сказал, что пойду узнаю, дома ли леди Корвен.
Сэр Лоренс увидел, как рука Клер крепко стиснула спинку стула, возле которого она стояла.
- Ну, Клер, ты как? Дома?
Она не ответила, но ее лицо побелело и застыло. - Минутку, Блор. Я позвоню. Блор удалился.
- Так как же, детка?
- Он, должно быть, выехал следующим пароходом. Дядя, я не хочу его видеть.
- Если мы просто скажем, что тебя нет дома, он придет еще раз.
Клер вскинула голову.
- Хорошо, я к нему выйду.
Сэр Лоренс почувствовал легкую дрожь.
- Если бы ты мне сказала, что говорить, я вышел бы к нему вместо тебя.
- Спасибо, дядя, но зачем тебе возиться с этой грязью?
"Слава богу!" - подумал сэр Лоренс.
- На всякий случай я буду рядом. Желаю удачи, детка, - сказал он выходя.
Клер подошла к камину: лучше иметь звонок под рукою. Она испытывала хорошо знакомое ей ощущение, словно брала разбег для отчаянного прыжка. "Во всяком случае, он ко мне не прикоснется", - решила она и тут же услышала голос Блора:
- Сэр Джералд Корвен, миледи.
Недурно! Жене докладывают о приходе мужа! Но прислуга всегда все знает!
Даже не глядя, Клер почувствовала, где он стоит. Румянец стыда и гнева залил ее щеки. Он заворожил ее! Он сделал из нее игрушку, служившую для удовлетворения всех его капризов! Он ее...
Корвен заговорил сдержанно, но язвительно:
- Признаюсь, я ничего подобного от тебя не ожидал!
Он все тот же, аккуратный, щеголеватый, похожий на кота, с тонкогубой усмешкой и дерзкими, хищными глазами.
- Что вам нужно?
- Только тебя.
- Меня вы не получите.
- Это просто смешно!
Одно стремительное движение, и он схватил ее в объятия. Клер откинула голову и коснулась звонка.
