Джеймс Коззенс - Почетный караул
Утром в Селлерсе поднялся небольшой переполох — поступило сообщение, что прилетает генерал Бил. Каждые пять минут майора Поста вызывал полковник Вудман узнать, нет ли сведений о расчетном времени прибытия. Около десяти часов на попутном Си-47 прилетела лейтенант Турк. Она с застенчивым и несколько напряженным видом вошла в оперативный отдел и была приятно удивлена, встретив там капитана Хикса.
— Ой, и вы здесь, — сказала она. — Не знаете, как мне добраться в Оканару? Я что-то совсем растерялась.
На вид ей еще не было тридцати; высокая, с ладной фигурой и очень тонкой, гладкой кожей; песчаного цвета волосы, довольно резко очерченный профиль и точеный нос. Взгляд светло-серых глаз выдавал прямой нрав, а тонкий, но подвижный рот придавал лицу приятное и чуть насмешливое выражение. Хикс слышал, что до войны она, кажется, работала в библиотеке — как бы там ни было, с работой в секретном отделе библиотеки оканарской авиабазы она справлялась прекрасно.
Собираясь в командировку в Де-Мойн, лейтенант Турк надела свою лучшую форму, поэтому, несмотря на усталый вид и слегка помятую юбку, она выглядела подтянутой и нарядной; на ней была шерстяная летняя форма, которая ей очень шла. Она даже не поленилась приколоть на погоны (уже не женской вспомогательной службы, а уставные, армейские) эмблемы АБДИПа — весьма причудливого вида цветные эмалевые значки: на фоне гор и восходящего солнца к небу сквозь облака вздымалась рука с серебряным самолетом на ладони. Эмблема была увенчана перчаткой, сжимающей пару серебряных крыльев, внизу на золоченом свитке был выведен девиз «Nec Tenui Ferar Penna». Тем, кто интересовался, что эти слова значат, охотно отвечали, что там написано: Держись подальше от Пенсильвании. Автором этой эмблемы был полковник Моубри, начальник штаба генерала Била. Говорят, что в спокойные предвоенные годы во время службы в Максвелле он посвящал свой досуг разработке мундиров и эмблем для различных служб и подразделений ВВС. Впрочем, слух о том, что он получает по двадцать пять центов с каждого комплекта, проданного в оканарском гарнизонном магазине — чему многие охотно верили, — разумеется, не имел под собой никаких оснований.
Появление лейтенанта Турк и просьба о помощи вывела капитана Хикса из спячки. До этого он сидел в кабинете майора Поста и вяло перепечатывал заметки, сделанные во время вчерашней беседы с майором. Сам Пост, пребывавший в мрачном расположении духа, от нечего делать распекал офицера-метеоролога за задержку утренней сводки; когда офицер аэродромной службы потребовал, чтобы самолеты не взлетали и не приземлялись в Селлерсе, пока генерала Била будут приветствовать на летном поле, майор сказал, что ему плевать на генерала, для него самое важное — его служебные обязанности; потом он придрался к штаб-сержанту, который доложил, что кончились бланки по форме 23. Время от времени он советовал капитану Хиксу выкинуть все его заметки куда подальше, потому что единственным результатом этих трудов будет публикация очередной муры. Тем не менее он сам пригласил Хикса в свой кабинет и разрешил подождать здесь самолет. Он сказал, что в ближайшие дни просмотрит рукопись, сделает пометки и перешлет в Оканару. Он даже добавил, что в случае, если генерал Бил не сможет взять с собой Хикса, он сам доставит его на самолете в Оканару. Если, конечно, будет исправный самолет, в чем он лично весьма сомневается, так как техническое обслуживание у них поставлено отвратительно.
Капитан Хикс рассказал лейтенанту Турк и о генерале Биле, и о предложении майора. Он постарается сделать все, что в его силах, чтобы ее взяли вместе с ним.
— Слава Богу, — воскликнула лейтенант Турк, — я и так уже почти что в самовольной отлучке. После семидневного курса я теперь крупный специалист по армейским уставам и военной юриспруденции. Мне бы не хотелось начинать службу на новой должности с консультирования начальника штаба о мере наказания за мой же собственный проступок.
Она старалась шутить, но видно было, что это дается ей нелегко. Наверняка ночью она почти не спала, подумал Хикс, а если и спала, то в неудобном кресле в холодной кабине самолета. Она выглядела усталой, страдала оттого, что негде помыться, и не знала, где найти уборную. Все уборные в оперативном отделе, с надписями для рядового состава и для офицерского состава, предназначались для мужчин.
Капитан Хикс вернулся в кабинет майора Поста и объяснил ситуацию. Пост что-то раздраженно проворчал, потом снял трубку и позвонил в группу управления отряда женской вспомогательной службы Селлерса. Потом повернулся к Хиксу.
— Там у входа стоит мой джип, — сказал он. — Скажите Джо, чтобы он ее подбросил.
— Огромное спасибо, — ответил Хикс. — Для девушек все это, честно говоря, тяжеловато.
— Тяжеловато! — с негодованием повторил майор Пост. — Да, по мне, это просто безумие — держать в армии женщин. Сперва понабирают баб, чтобы они маячили у всех перед глазами и доводили до белого каления здешних кобелей, а потом приходится вводить ограничения на выход за пределы гарнизона и держать по ночам патрули, чтобы они до них не добрались. И скажите Джо, чтобы тотчас ехал обратно. Он мне может скоро понадобиться.
— Ах, я вам так благодарна, — воскликнула лейтенант Турк. — Вы замечательный человек, капитан.
Она бодро вышла вместе с ним на улицу и села в машину. Водитель, коренастый рядовой первого класса, козырнул и, выбрав из пачки голубую квадратную карточку с большой полоской второго лейтенанта, сунул ее в рамку на ветровом стекле. Потом нажал на газ, машина взревела и умчалась прочь.
Когда Натаниел Хикс вернулся в кабинет майора, тот, оторвавшись от телефонной трубки, сказал:
— Боже милостивый! Похоже, у вас в Оканаре никого не осталось. Тут на КПП какой-то ваш парень. Хочет, чтобы его подбросили в Оканару. Они что, думают, у нас тут железнодорожная компания? Какой-то черномазый из инженерных войск. У него отпускное свидетельство по сегодняшний день, поэтому начальник военной полиции его задержал. Будете принимать меры?
— Честно говоря, не знаю, чем могу ему помочь, — сказал Хикс. — Но как его могли задержать, если у него еще не кончился срок отпуска?
— Очень просто, — ответил Пост. — Он должен вернуться в Оканару сегодня до полуночи. А может он туда попасть к этому времени? Я лично сомневаюсь. Так что завтра утром или от силы через день начальник полиции, вероятно, получит телеграмму с просьбой разыскать этого парня. Поэтому он считает, что если оставит его до этого времени на гауптвахте, то по крайней мере будет точно знать, где искать.
— Но это же черт знает что такое, — возмутился Хикс. — Выходит, они собираются держать его до тех пор, пока он действительно не окажется в самовольной отлучке? Но это же…
— Стоп, стоп. Что вы на меня-то всех чертей вешаете, дьявол вас побери, — прервал его майор Пост. — Не я же его задержал. Мне на него вообще наплевать. Ему нужно вернуться в Оканару, а у нас нет сейчас оказии. — Потом сказал в трубку: — Пришлите его ко мне. У меня здесь офицер из Оканары, он с ним разберется. — И бросил трубку. — Он что, воображал, что ему организуют спецрейс? Он же знал, когда ему нужно вернуться. Почему же не выехал вовремя? Вот ведь безмозглый черномазый! Если вам его так жаль, сами и решайте.
— Я просто не представляю, чем могу ему помочь, майор, — сухо ответил капитан Хикс. — Он, наверное, числится в одном из обслуживающих подразделений базы. К сожалению, я не очень разбираюсь в организационной структуре…
— Ну, это уж не моя забота, приятель, — сказал майор Пост. Снова зазвонил телефон, он схватил трубку и рявкнул: — Офицер по оперативным вопросам. — Некоторое время он молча слушал, потом закричал в открытую дверь: — Запишите: бэ-двадцать пятый генерала Била из Оканары на одиннадцать ноль-ноль. Найдите офицера аэродромной службы, он где-то на поле болтается. Да, и позвоните полковнику Вудману.
Некоторое время они молча занимались каждый своим делом. Потом майор Пост посмотрел в окно и сказал:
— А вот и ваш черномазый, капитан. Только, ради Бога, не водите его сюда.
Натаниел Хикс вышел на автомобильную стоянку позади здания оперативного отдела. У Хикса не было расовых предрассудков, и от многих майорских эпитетов его просто коробило; его всегда раздражал самоуверенный тон, с которым люди, обремененные предрассудками, разглагольствовали на эту тему; и все же в глубине души он не мог не признать, что в целом майор Пост прав. Каждый солдат должен сам позаботиться о том, чтобы вовремя вернуться в часть.
Когда-то в офицерской школе в Майами Хикс, мучаясь от жары и переутомления, прослушал шестичасовой курс по ротной дисциплинарной практике; но это было год назад, если не больше. Он смутно помнил, что, кажется, существует какой-то формуляр, или как это там называется, который нужно заполнить, чтобы продлить краткосрочный отпуск; но не представлял, где его получить и кто может его выдать. Разве он имеет право решать дисциплинарные вопросы, тем более если речь идет о служащих инженерного корпуса? Конечно, его до глубины души возмутило поведение начальника военной полиции, но чем сам Хикс может помочь этому парню?
