Рихард Вурмбрандт - Христос спускается с нами в тюремный ад
Тогда я стал думать о матери Иисуса, и это придало мне мужества. Она стояла у подножия Креста без единого слова жалобы. Всегда ли было правильно определять молчание как признак страдания? Не могла ли она гордиться тем, что ее Сын отдавал жизнь за всех людей? Распятие было в день праздника опресноков. В тот же вечер Мария должна была исполнить ритуальную хвалебную песнь. Также и я должен был благодарить Бога за страдание, через которое, вероятно, должен будет пройти мой сын. У меня опять появилась надежда. Если Сабины уже там не было, то у нас оставались друзья, которые, конечно же, будут заботиться о Михае.
Одним из моих постоянных духовных упражнений было мысленное вручение Христу всего: прошлого, настоящего и будущего, моей семьи, моей общины, моих страданий, моих самых сокровенных мыслей. Каждый член моего тела я вручал Ему. Я открыто исповедовал Ему свои прежние грехи и чувствовал, как Его рука стирала их.
Вначале я потратил много времени на исследование моей души. Это было ошибкой. Любовь, добро и красота - это робкие чувства, они скрываются, если чувствуют, что за ними наблюдают. Однажды мой сын преподал мне урок. Ему было в ту пору пять лет. Я наставлял его: "У Господа Иисуса есть большая тетрадь. На одной стороне написано твое имя. Сегодня утром Он должен был вписать туда, что ты не слушался своей матери. Вчера ты ударил другого мальчика и утверждал, что это была его собственная вина. Эта история должна также войти в тетрадь." Михай подумал некоторое время, а потом сказал: "Папа, а Иисус записывает только плохое или хорошее тоже?" Я часто думал о моем мальчике. С радостью я вспоминал о том, как он учил меня богословию. Когда я читал вслух послание к Коринфянам "Испытывайте самих себя, в вере ли вы?" Он спросил: "Как я могу сам себя испытать?"
Я ответил: "Ударь себе в грудь и спроси: сердце, любишь ли ты Господа?" - и я сильно ударил себя в грудь.
"Это - неправильно, - сказал Михай. - Человек на вокзале, который молотком проверял вагонные колеса, дал мне их тоже однажды проверить и сказал при этом: "Чтобы проверить, в порядке ли колеса, не надо сильно бить, а надо лишь слегка коснуться их". Итак, мне не надо сильно ударять себя, если я хочу знать, люблю ли Христа".
Теперь я знал, что на вопрос: "Любишь ли ты Иисуса?" было достаточно тихого "да", сказанного твоим сердцем.
Каждую ночь в течение часа я занимался тем, что ставил себя в положение моих главных противников. Полковник Дулгеру был одним из них. "Если бы я был на его месте". Только эта мысль позволяла мне найти для него тысячу оправданий. Таким образом, для меня стало возможным, любить его и других палачей. Затем я обдумал все, что, по их мнению, было самым главным в моей жизни. Это помогало моему новому самопознанию.
Мы можем с сожалением и сочувствием читать о жертвах гильотины. Однако, мы легко впадаем в панику, когда нам самим угрожает революция. Итак, я учился погружению событий в иное время. Все, что случалось со мной в настоящем, я передвигал в другую эпоху. Факты же прошлого трактовал так, будто они произошли сегодня. Если действуешь таким образом, может появиться надежда встретить святых из давно прошедших времен. Я строил предположение о том, чем бы я занимался, если бы был крупным государственным деятелем, мультимиллионером, китайским императором или папой? Или, как выглядела бы моя жизнь, если бы у меня были крылья? Или плащ, который делал бы меня невидимым? Во время этих мечтаний человеческий дух представал предо мной в виде крылатой, невидимой силы, способной преобразовать мир. Эти фантазии были расточительством времени, несмотря на их занимательность. Занятый реальным проектом архитектор никогда не станет учитывать в нем невесомые камни или гибкое стекло. В медитации так же, как и архитектуре, надо мыслить конструктивно. Но эти бессмысленные занятия помогли мне узнать, что в сфере существования духа вполне совместимы и противоположности. Теперь я понял, как Христос мог объединить в себе все: одновременно быть львом Иуды и агнцем Божьим.
Моя голая камера отнюдь не была лишена беседы. Я рассказывал сам себе шутки и придумывал новые. Из хлеба лепил шахматные фигуры и играл сам с собой в шахматы, черными против менее черных, смешанных со скобленным со стены мелом. Я мог направлять свои мысли по двум направлениям: так, что черные не знали, какой ход в следующий момент сделают менее черные. За два года я не проиграл ни одной партии и мог подтвердить, что был чемпионом.
Я сделал открытие, что радость можно сделать привычной. Однажды сложенный лист бумаги принимает, когда его развернут, старую форму. "Радуйтесь!" - призывает Господь. Джон Весли [11] имел обыкновение говорить, что никогда не бывал печален "даже и четверти часа". И хотя я не могу утверждать о себе такое, но я научился радоваться при самых скверных обстоятельствах.
Служение ангелов
Коммунисты убеждены, что счастье зависит от удовлетворения нужд материального порядка. В своей камере я был голоден, обтрепан, одинок и постоянно мерз. И тем не менее, каждую ночь я танцевал от счастья. Поводом к этому послужило мое воспоминание о танцующих дервишах, за которыми я наблюдал, будучи мальчиком. Строгая красота этих мусульманских монахов: их исполненные достоинства движения, когда они кружась, выкрикивали имя Бога "Аллаха", их экстаз - все это тогда чрезвычайно взволновало меня. Позднее я узнал, что не только дервиши исполняли танцы в честь Бога: делали это евреи, пятидесятники, христиане первых веков и библейские персонажи, к примеру, Давид и Мариам. Церковные служители кафедрального собора в Севилье совершают это еще и сегодня во время пасхальной торжественной мессы. Невозможно передать словами то чувство, которое испытываешь вблизи Господа. Иногда я бывал настолько наполнен радостью, что должен был дать волю своим чувствам, иначе, как мне казалось, я не выдержу. Я вспомнил слова Иисуса: "Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас и будут поносить и пронесут имя ваше как бесчестное за Сына человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь". Я сказал себе: "Ты выполнил только половину заповеди; ты радуешься, но этого недостаточно. Иисус говорит совершенно ясно, что мы должны также и веселиться".
И вот однажды охранник посмотрел в глазок и увидел меня скачущим по камере. По-видимому, у него было указание, как вести себя в подобных случаях. И постараться принять меры, если обнаружатся какие-либо признаки истощения нервной системы. Он зашаркал ногами и принес из караульного отделения большой кусок хлеба, немного сыра и сахар. Я все это взял и тут же вспомнил продолжение того стиха из Евангелия от Луки: "Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах". Я получил очень большой кусок хлеба, намного больше, чем недельный паек.
С того времени я не пропускал ни единой ночи, чтобы не потанцевать. Хотя потом я уже ни разу не получил вознаграждения за это. Я сочинял песни, напевал их тихо самому себе и танцевал под собственную музыку. Охранники привыкли к этому. Тишина не нарушалась, а они пережили уже много необычных событий в этих подземных камерах. Друзья, которым я позже рассказывал об этих танцах в тюрьме, спросили меня: "А для чего? Какую ты преследовал цель?" Это не было чем-то полезным, это было проявлением радости, так радовался, танцуя, Давид. Это была посвященная жертва, принесенная перед алтарем Господа. Поскольку мои ловцы считали, что я был вне себя, мне не оставалось ничего другого, тем более что я узнал то, что мне никогда прежде не было дано, а именно Христа в Его красоте.
Иногда у меня были видения. Однажды во время танца мне показалось, что кто-то произнес мое имя, не "Рихард", но какое, не могу сказать. Я был совершенно уверен, что это относилось ко мне, но звали меня другим именем. Не знаю почему, но эта мысль пронзила меня как молния: возможно, это новое имя было произнесено архангелом Гавриилом. Потом вся камера наполнилась светом. Больше я ничего не слышал, но я понял, что в единстве с Иисусом и другими святыми я воздвиг мост между добром и злом, мост из слез, молитв и самопожертвования, чтобы грешники могли по нему перейти к спасенным. Я узнал, что наш мост должен быть сделан таким образом, чтобы даже самый грешный смог воспользоваться им.
Иисус сказал, что на Страшном суде тот, кто накормил голодных и одел нагих, сядет по Его правую руку. Злые же будут брошены в кромешную тьму. Однако, бывает момент, когда каждый человек может помочь другому, а в следующий раз не сумеет сделать этого. Если смотреть на человека с точки зрения его физической природы, то он увидится как единое целое. В духовном бытии все иначе. В Библии говорится о внутреннем и внешнем, о новом и ветхом, о телесном и духовном человеке. Внутренний духовный человек - это тот, кто может достичь блаженства вечной жизни.
Я понимал, что должен любить людей такими, какие они есть, а не такими, какие они должны быть. На следующую ночь я увидел множество ангелов, которые медленно двигались в темноте камеры к моей постели. Когда они подошли ближе они запели песнь любви так, как Ромео мог бы петь для Джульетты. Я не мог поверить, что охранники не слышали этой чудесной и трогательной музыки, которая звучала столь реально.
