Коллектив авторов - 7 великих комедий (сборник)
Уходит.
Форд. Проклятый, гнусный эпикуреец! Сердце мое готово лопнуть от злости. Кто теперь скажет, что моя ревность безосновательна! Моя жена посылала к нему; час назначен; сделка заключена. Мог ли кто-нибудь подумать это? Какой ад иметь изменницу жену! Мое ложе будет запятнано, мои деньги расхищены, моя репутация поругана; а я не только потерплю гнусную обиду, но меня еще окрестит отвратительными именами тот самый, кто мне нанес эту обиду. Клички! Амаймон – звучит хорошо; Люцифер – хорошо; Барбасон – хорошо; а ведь это – все прозвища дьяволов, имена нечистых[48]. Но рогоносец! Бессмысленный рогоносец! О, у самого черта нет такого имени! Пэйдж – осел, самоуверенный осел. Он полагается на свою жену, он не ревнив. Да я скорее доверю мое масло фламандцу, мой сыр – пастору Хьюго, мой штоф с элем – ирландцу, мою лошадь – вору, чем мою жену – ей же самой! Тут-то она и интригует, тут-то она и замышляет, тут-то она и придумывает разные штуки; а уж коли женщина решила в сердце сделать что-нибудь, так она сердце разобьет, а сделает. Благодарение Богу за то, что я ревнив! Значит, в одиннадцать часов. Но я предупрежу его, разохочу, отомщу Фальстафу и посмеюсь над Пэйджем… Поспешу туда: лучше прийти тремя часами раньше, чем одной минутой позже. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Рогоносец! Рогоносец! Рогоносец!
Уходит.
Сцена третья
Поле близ Виндзора. Входят Каюс и Рэгби.
Каюс. Жак Рэгби!
Рэгби. Что прикажете, сэр?
Каюс. Который час?
Рэгби. Уже час минул с той минуты, как вы должны были убить сэра Хьюго.
Каюс. Дьябль! Он спасти свою душу, что не пришель. Он сильно намолилься по своей Пиблии, что не пришель, дьябль, черт побери, Жак Рэгби; он быль бы мертвым, если бы пришель.
Рэгби. Он хитер, сэр; он знал, что ваша милость убили бы его, если бы он явился.
Каюс. Дьябль! Селедка не так мертва, как будет он мертв, когда я убью его! Взять свой рапир, Жак: я буду показать тебя, как я убью его.
Рэгби. Ай, ай! Сэр, я не умею фехтовать!
Каюс. Брать свой рапир, ты, плют!
Они фехтуют.
Рэгби. Сэр, пощадите! Сюда идут!
Подходят хозяин таверны, Шеллоу, Слендер и Пэйдж.
Хозяин. Да благословит тебя Господь, забияка-доктор!
Шеллоу. Доброго здоровья, доктор Каюс!
Слендер. Мое почтение, сэр.
Каюс. Зачем вы все – один, два, три, четыре – пришель сюда?
Хозяин. Видеть, как ты будешь биться, видеть, как ты будешь нападать, видеть, как ты будешь пронзать; видеть тебя здесь, видеть тебя там, видеть, как ты нанесешь пуанты, эстокаду, реверс, дистанс, монтант. Мертв он, мой эфиоп? Мертв он, мой Франциско? А, забияка? Что говорит мой эскулап? Мой Гален? Моя сердцевина бузины? Мертв он, подержанный забияка? Мертв он? Убит?
Каюс. Дьбль побери, он – самий трус поп на белий свете: он и глязом не показаль сюда!
Хозяин. Ты – царственный Мочевик Кастильон[49], король Уринал! Гектор Греции, дитя мое!
Каюс. Прошу быть вас свидетель: я ждаль его шесть, семь, два, три часа и что он все-таки не пришель.
Шеллоу. Он – благоразумный человек, доктор, он – целитель душ, а вы – целитель тел. Если вы станете драться, то пойдете прямо против ваших профессий. Так ведь, мистер Пэйдж?
Пэйдж. Мистер Шеллоу, вы сами, хотя теперь и мирный человек, прежде слыли большим забиякой.
Шеллоу. О, черт возьми, мистер Пэйдж! Хоть я уж стар и тих, но если вижу обнаженный меч, руки так и чешутся, чтобы вмешаться. Хотя мы и судьи, и доктора, и служители церкви, в нас остается соль молодости; мы – сыновья женщин, мистер Пэйдж.
Пэйдж. Ваша правда, мистер Шеллоу.
Шеллоу. Так оно и должно быть, мистер Пэйдж. Доктор Каюс, я пришел сюда для того, чтобы отвести вас домой. Я – мировой судья. Вы выказали себя мудрым врачом, а сэр Хьюго выказал себя мудрым и терпеливым служителем церкви. Вы должны идти со мной, доктор.
Хозяин. Виноват, драгоценный судья. Позвольте на одно слово, monsieur[50] Мокрый Навоз!
Каюс. Мокри Навос! Это что значит?
Хозяин. «Мокрый Навоз» на нашем, английском, языке означает доблесть храбреца.
Каюс. О чьорт побери, во мне столько же мокри навоз, сколько во всяком другом англичанин! Прокльатый поп! Мерзкий собака! Я обрублю тебе уши, чьорт побери!
Хозяин. Накостыляет он тебе по шее, черт французский.
Каюс. Накостыляет – это что еще?
Хозяин. Значит, что он даст тебе удовлетворение.
Каюс. О, в такьом случае, чьорт, я постаралься, чтоб он меня накостыляль. Да, да, чьорт побери, я хотеть этого!
Хозяин. А я заставлю его сделать это: иначе пропади он к черту!
Каюс. О, отшень вас благодарю.
Хозяин. Не стоит так благодарить… (Тихо другим.) А вы, мистер судья, и вы, мистер Пэйдж, и вы, мистер Слендер, отправляйтесь через город в Фрогмор, ну, знаете, на Лягушечье болото.
Пэйдж (тихо). Что, сэр Хьюго там?
Хозяин. Там. Узнайте, как он чувствует себя. А я проведу туда доктора полями. Согласны, джентльмены?
Шеллоу. Хорошо.
Пэйдж, Шеллоу и Слендер. Прощайте, добрейший доктор!
(Уходят.)
Каюс. Чьорт побери, я убить попа за то, что он хотель свадьба мадемуазель Анна Пэйдж за этот обезьян.
Хозяин. Да будет так: пусть он умрет! А пока вложи в ножны свое нетерпение, остуди холодной водой свой гнев и пойдем со мной полями к Лягушечьему болоту. В Фрогморе нынче сельский праздник, где ждет тебя Анна Пэйдж. Там ты и поухаживаешь за нею. Я попал в цель? Правильно говорю?
Каюс. Спасибо, дьябль побери! Я нравлюсь вам, чьорт побери! Я доставляй вам короши посетитель – граф, лорд, жентльмен – все мон пациент.
Хозяин. А за это я пособлю тебе расстроить твою женитьбу на Анне Пэйдж. Я правильно сказал?
Каюс. Правиль, чьорт побери, правиль!
Хозяин. Ну, так вперед!
Каюс. Следуй по моим пятам, Жак Рэгби!
Уходят.
Действие III
Сцена первая
Поле близ Фрогмора. Входят сэр Хьюго Эванс и Симпль.
Эванс. Прошу вас, слуга доброго мистера Слендера, друг мой, Симпль по имени, скажите, с которой стороны высматривали вы мистера Каюса, титулующего себя доктором медицины?
Симпль. Право, сэр, и со стороны поля, и со стороны парка, и по всем дорогам: по старой виндзорской дороге и по другим, кроме дороги к городу.
Эванс. Наинастоятельнейше прошу вас посмотреть и с этой стороны.
Симпль. Слушаю-с, сэр. (Уходит.)
Эванс. Господи, помилуй! Как преисполнена душа моя гнева, как мятежен дух мой! Я был бы рад, если б он обманул меня! Какая меланхолия овладела мною! Я перебью об его негодную голову все его горшки с мочой, как только представится удобный случай. Господи, помилуй!
(Поет.)
У ручеечков, про чьи скалы[51]
Слагают птички мадригалы,
Себе из роз устроим ложе,
И сто совьем букетов тоже.
У ручеечков…
Господи, помилуй! Я ощущаю великое желание плакать!
(Поет.)
Слагают птички мадригалы,
Когда у вавилонских вод
И сто совьем букетов роз.
У ручеечков…
Симпль возвращается.
Симпль. Вот он идет, с этой стороны, сэр Хьюго.
Эванс. Милости просим.
(Поет.)
У ручеечков, про чьи скалы…
Да защитит небо правое дело!.. Какое оружие несет он?
Симпль. Никакого, сэр. Идет мой хозяин, мистер Шеллоу и еще какой-то джентльмен из Фрогмора, – через склон, сюда.
Эванс. Пожалуйста, подай мне платье или, лучше, подержи его у себя на руках.
Входят Пэйдж, Шеллоу и Слендер.
Шеллоу. А, господин пастырь! Доброго утра, почтеннейший сэр Хьюго! Увидеть игрока не за костями, а хорошего ученого не за книгами – удивительное дело.
Слендер (в сторону). Ах, милая Анна Пэйдж!
Пэйдж. Здравствуйте, добрейший сэр Хьюго!
Эванс. Да пребудет благословение Божье с вами всеми!
Шеллоу. Как! Меч и слово вместе? Так вы владеете и тем, и другим, господин пастырь?
Пэйдж. И какой моложавый! В жилете и коротких штанах в такую сырую, простудную погоду!
Эванс. Этому существуют причины и поводы.
Пэйдж. Мы пришли к вам, господин пастырь, чтобы сделать доброе дело.
