Коллектив авторов - 7 великих комедий (сборник)
Входит хозяин таверны.
Как поживаете, милейший?
Хозяин. А ты как? (Кричит куда-то за сцену.) Ты ведь – джентльмен, cabaliero[44] судья! Где же ты?
Шеллоу (входит запыхавшись). Иду, хозяин, иду. Двадцать раз здравствуйте, добрейший мистер Пэйдж! Угодно вам пойти с нами, мистер Пэйдж? У нас – развлечение.
Хозяин. Скажи ему, cabaliero судья, скажи ему, забияка, в чем дело.
Шеллоу. Приветствую вас, сэр Пэйдж. Идемте с нами. Нас ждет сегодня веселое развлечение: поединок между сэром Хьюго,
Форд. На одно слово, добрейший хозяин «Подвязки».
Хозяин. Что скажешь, забияка?
Отходят и тихо беседуют.
Шеллоу (Пэйджу). Идемте посмотрим. Наш веселый хозяин будет им секундантом. Он уже назначил им место встречи, правда, в разных местах. Знаете, пастор – не любитель шуток. Вот послушайте, в чем будет наша потеха.
Отходят в сторону и тихо разговаривают.
Хозяин (Форду). Уж не собираешься ли ты пощипать моего толстого постояльца, благородного рыцаря?
Форд. Ну что ты! Никогда! Я дам тебе кувшин горячего хереса, если ты сведешь меня с ним и скажешь, что мое имя не Форд, а Брук[45]. Это так, для шутки.
Хозяин. Вот тебе моя рука, забияка! Я отворю тебе и вход и выход – хорошо сказано? – и твое имя будет Брук. Мой постоялец тоже не прочь пошутить! Ну что, пошли?
Шеллоу. За вами вслед.
Пэйдж. Говорят, этот француз очень искусен в бое на рапирах.
Шеллоу. Эх, в былое время я и не то мог бы показать вам! Теперь вы разговариваете о расстоянии, и пассах, и стокадах, и невесть о чем. Все дело в храбром сердце, мистер Пэйдж, – вот в чем, вот в чем. Было время, когда палашом я мог разогнать, как крыс, четырех дюжих парней.
Хозяин (нетерпеливо зовет). В дорогу, ребята, в дорогу, в дорогу! Долго нам трепаться?
Пэйдж. И я с вами, хотя с большей охотой присутствовал бы при их перебранке, чем при дуэли.
Пэйдж, Шеллоу и хозяин таверны уходят.
Форд. Пэйдж – доверчивый болван. Он слепо доверяет своей жене; но я не могу так легко изменить свое мнение. Она виделась с ним в доме Пэйджа, а что они там делали – не знаю. Но я допытаюсь правды! Я подберусь к этому Фальстафу и прощупаю, что у него на уме. Если моя жена окажется невинною, труд мой пропадет даром; случится иначе – значит, труд не пропал зря.
Уходит.
Сцена вторая
Комната в таверне «Подвязка». Входят Фальстаф и Пистоль.
Фальстаф. Ни гроша не дам тебе.
Пистоль.
Как устрицу, я мир
Мечом тогда открою.
Фальстаф. Ни гроша. Я позволял вам, сударь, пускать в ход мое имя; я выпросил три отсрочки у моих добрых друзей для вас и вашего собутыльника Нима, а не то глядели бы вы из-за решетки, как пара бабуинов. Я обрек себя на ад за то, что клялся моим друзьям-джентльменам, что вы – хорошие солдаты и славные малые; а когда у миссис Бриджет пропала ручка от веера, я поручился честью, что ручка не у тебя.
Пистоль. А ты что, не был в доле? А пятнадцать пенсов?
Фальстаф. Правильно, негодяй, правильно! А что мне, по-твоему, задаром рисковать душой? Словом, нечего виснуть на мне: я для тебя – не виселица. Проваливай! Карманный ножик да толпа – вот что тебе нужно.[46] Проваливай в свой родовой притон. Негодяй! Не хотел снести письма! Он, видишь ли, дорожит своей честью! Ах ты, бездонная низость! Да ведь даже я едва-едва могу удерживаться в границах своей чести! Я, я, я сам иногда принужден покидать страх Божий и, прикрывая честь необходимостью, вынужден хитрить, изворачиваться, надувать. А ты, негодяй, хочешь спрятать под прикрытием чести свои лохмотья, свои кошачьи повадки, свои кабацкие выражения, свои площадные ругательства!.. И из-за этого отказываешь мне!
Пистоль. Я каюсь. Что еще доступно людям?
Входит Робин.
Робин. Сэр, какая-то женщина хочет говорить с вами.
Фальстаф. Пусть приблизится.
Входит миссис Квикли.
Миссис Квикли. Доброго здоровья вашей милости.
Фальстаф. Доброго здоровья, добрая женщина.
Миссис Квикли. Не совсем так, с позволения вашей милости.
Фальстаф. Ну, значит, девушка.
Миссис Квикли.
Ей-богу, как мать, в тот час,
Когда я родилась.
Фальстаф. Верю такой клятве. Чего ж тебе надо от меня?
Миссис Квикли. Угодно будет вашей милости выслушать от меня два-три слова?
Фальстаф. Хоть две тысячи, моя красавица. А от меня ты получишь аудиенцию.
Миссис Квикли. Есть на свете, сэр, некая миссис Форд… Отойдемте, пожалуйста, немного подальше… А я живу у доктора Каюса.
Фальстаф. Хорошо, дальше. Итак, миссис Форд?
Миссис Квикли. Совершенно верно изволили сказать… Пожалуйста, ваша милость, отойдемте немного подальше.
Фальстаф. Не беспокойся, никто нас не услышит: тут – все мои люди… Что же с ней?
Миссис Квикли. Ах, сэр, она – добрейшее созданье. Господи, господи! Какой вы ветреник, ваша милость! Да простит Бог вам и всем нам – вот моя молитва.
Фальстаф (Миссис Форд). Итак, миссис Форд?
Миссис Квикли. Вот, словом, все дело. Вы до того взбудоражили ее, что просто удивительно. Лучшему из придворных, когда двор приезжал в Виндзор, не удавалось так сильно взбудоражить ее. А ведь тут были и рыцари, и лорды, и джентльмены в собственных каретах. Верите ли: карета – за каретой, письмо – за письмом, подарок – за подарком; пахло так сладко, все мускусом, и шелестело, право, шелком и золотом, и такие галантерейные речи, и вина, и сахар, самые лучшие и сладкие, – ни одна женщина не устоит. И вот, право, даже взгляда от нее не могли добиться. Вот мне самой еще сегодня утром давали двадцать ангелов; но я принимаю ангелов этого рода, как говорится, только за честное дело… А ее, честное слово, не могли склонить даже на то, чтоб она хоть губы обмакнула в бокал самого знатного из них. А тут бывали и графы и, больше того, пенсионеры[47]. Но для нее, верьте слову, – все одно.
Фальстаф. Но что она мне передала? Будь краткой, о мой добрый Меркурий женского рода.
Миссис Квикли. Да вот что: получила она ваше письмо и тысячу раз за него благодарит и хочет, чтобы вы знали, что ее мужа не будет дома между десятью и одиннадцатью часами.
Фальстаф. Десятью и одиннадцатью?
Миссис Квикли. Совершенно так. Вот в это-то время вы можете прийти посмотреть на картину, о которой, говорит она, вы знаете. Мистера Форда, ее мужа, не будет дома. Ах, не весело жить с ним моей голубушке!.. Он страсть какой ревнивый. Ей, сердечной, с ним не житье, а каторга.
Фальстаф. Между десятью и одиннадцатью. Женщина, кланяйся ей от меня. Не премину явиться.
Миссис Квикли. Прекрасно сказано. Но у меня есть еще одно поручение к вашей милости: миссис Пэйдж тоже посылает вам сердечный поклон. Позвольте шепнуть вам на ушко: она – добродетельная, примерная и скромная жена, и уж она, поверьте, не пропустит ни утренней, ни вечерней церковной службы, не как иные в Виндзоре, кто бы это там ни был. Она приказала мне передать вашей милости, что ее муж редко отлучается из дому; но она надеется, что когда-нибудь это случится. Никогда не видала, чтобы женщина так была помешана на мужчине. У вас, наверно, есть талисман или какое приворотное зелье – и все тут, ну да, не спорьте.
Фальстаф. Уверяю тебя, что, кроме привлекательности моих достоинств, у меня нет никаких других чар.
Миссис Квикли. Благослови Господь ваше сердце за это!
Фальстаф. Но скажи мне вот что: жена Форда и жена Пэйджа рассказывали друг дружке, как любят меня?
Миссис Квикли. Вот это было бы здорово! Не так уж они, надеюсь, глупы. Да, штука это была бы. Да, миссис Пэйдж просит в знак внимания прислать ей вашего маленького пажа: ее супруг прямо до страсти привязан к маленьким пажам, а мистер Пэйдж, верьте слову, – прекрасный человек. Ни одна женщина в Виндзоре не живет лучше, чем она: делает все, что ей угодно, говорит все, что ей угодно, имеет все, платит за все, ложится спать, когда ей вздумается, встает, когда захочет. Все делается, когда она хочет, и, верьте слову, она вполне стоит того: коли есть в Виндзоре милая женщина, так уж это, конечно, она. Вы должны послать к ней вашего пажа: тут уж ничего не поделаешь.
Фальстаф. Что ж, я пошлю.
