Андрей Малыгин - Зеркало, или Снова Воланд
— Ты это брось, чего орать-то, я, что ли, тебя сюда засадил, — забурчал Лужин, развязывая мальчишку. — Ничего таинственного… Подвал, как подвал, я просто хочу узнать… а ты, чудак, сразу на горло берешь… Конечно, сейчас развяжу… Родители уж поди волнуются. Ты где хоть, мальчик, живешь-то, близко или далеко отсюда? А?
— В том-то и дело, дяденька, что очень далеко, — печально вздохнул мальчишка, разминая затекшие руки.
Услышав это, Лужин обрадовался: «Это уже хорошо. Надо выпроваживать пацана потихоньку, без шума-гама, авось и не запомнит местечко…»
А в это время черная птица, до того молчаливо наблюдавшая за событиями и крутившая по сторонам головой, вдруг взмахнула крыльями и бесшумно перелетела прямо к мальчишке на плечо. Сорванец же ничуть не удивился, а деловито достал из кармана штанов красную пилотку и надел ее на голову. Странно, но похоже, что пленение и пребывание здесь его не очень-то и напугало.
Лужин опять вытаращил глаза.
— Ну и ну! Елки зеленые!.. Так… мальчик, это твоя, что ли, птичка-то?
— Конечно, моя, дяденька. Вы же видите, что она ручная. Она еще и не то умеет… — равнодушно произнес мальчишка, рассматривая помещение. — Сколько тут всего у вас! А можно мне этими железками поиграть?
— Отчего ж не поиграть, поиграй… если уж так хочется, — нервно вздохнул Лужин, куском сатиновой тряпки вытирая вспотевшую лысину.
— И это все, все, все ваше, дяденька? — вроде бы удивился мальчуган.
— Ну да… не стесняйся…
— Вот это да! И как много у вас тут всего! Вот бы и мне столько же!.. — не унимался сорванец, трогая руками непонятные железки.
Николай Семенович нервно дрогнул лицом:
— Вырастешь, и у тебя, может быть, будет столько же… — а про себя подумал: «Странный какой-то малец… все рыщет чего-то, высматривает. А глазенки какие нехорошие… У-у… Так и зыркают, и дырявят насквозь… И как он тут все-таки оказался?»
— Нет, — грустно вздохнул мальчишка, — у меня уж точно столько не будет…
— Это почему же… чудак? Вот вырастешь, в преспективе… заработаешь кучу деньжонок и поднакупишь, чего душа пожелает.
— А вы тоже все это купили? — глянул прямо в самые зрачки пионер.
Лужин даже отвел глаза: «Вот, змееныш сопливый, пристал!»
— Ну чего ты пристал с вопросами-то? Тебя уж папка с мамкой, наверно, обыскались, места себе не находют, а ты тут… прохлаждаешься… — выпалил он сбивчиво. — Давай дуй до дома. А то и уроки выучить не успеешь…
И тут вконец обнаглевший пионерчик взял и выплюнул уж совершенно ни в какие ворота не лезшие гнусные словечки:
— А я вот что думаю: а, может быть, дяденька, вы все это просто украли?
От этих наглых и беспардонных слов у Николая Семеновича в мозгу словно ярко мигнула электрическая лампочка и тут же с треском разлетелась на куски: «Вот тебе и на! Вот вам и пончики с крысиным ядом!» А внутри живота от гадкого предчувствия прямо все так и заскулило:
— Продаст, дьяволенок! Как пить дать продаст, чертово отродье! Ох, чует мое сердце! Что же теперь делать-то?
Не страдая приступами тугоухости, Лужин, однако, сделал вид, что последние слова пионера не расслышал. Он твердо понял, что в таких ситуациях нечего ждать милости от природы, а надо действовать самоим.
— А ну пойдем отсюда. А то… придется тебя в ближайший участок, в милицию отвести… за… — попробовал пригрозить он, пытаясь ухватить мальчишку за руку, но почему-то промахнулся.
— А меня-то, дяденька, за что? — фальшиво заныл вертлявый сорванец, отскочив в сторону. — Я ничего такого не делал. А вот вам, как мне кажется, туда как раз самая прямая дорога.
И тут птица, сидевшая у мальчугана на плече, раскрыла крылья и вдруг громко заорала человеческим голосом:
— Пр-рямая дор-рога! Пр-рямая дор-рога!
Это было уже слишком. У Николая Семеновича потемнело в глазах, и он плюхнулся на пол там, где и стоял.
Когда же пришел в себя, то увидел, что в помещении появилось еще одно действующее лицо — здоровенный парнина в черной кепке и клетчатом пиджаке. Лужин взглянул на кулачищи громилы и отчетливо понял, что хорошей «преспективы» в дальнейшем у него совсем не прорисовывается и результат легко предсказуем. Как любил образно выражаться его дражайший шурин Геннаха подшофе, здравствуйте, девочки, приехали!
Впрочем, до какого-либо мордобития дела все же не дошло, но пересказать историю о своем тайном хранилище и, хочешь не хочешь, покаяться в совершенном пришлось. Как пришлось и поклясться своим драгоценным здоровьем, что все, что сумел Николай Семенович так старательно… насобирать, он в ближайшее время непременно вернет на прежнее место, направив, поток энергии в обратную сторону. Хотя, как вы понимаете, это и было до чрезвычайности нелегко.
При повествовании и облегчении своей души Николай Семенович, подрасчувствовавшись, даже ввернул, что, мол, в этом безобразии его не иначе как бес, нечистый попутал, но мальчишка тут же взбрыкнулся:
— Вы это, дяденька, бросьте! Нечего все на н… других сваливать, нечего тут чертей приплетать. Жадность, жа-адность все это ваша натворила.
С чем Лужин, совсем не желая препираться, тут же был вынужден и согласиться.
В заключение пионерчик снова пронзительно посмотрел Лужину в самые зрачки и тихо-претихо так проговорил:
— И не вздумайте, дяденька, нас обмануть. Пообещать, а потом не выполнить. Мы за вами будем присматривать. Так и знайте…
А верзила, поведя могучими плечами, тут же добавил:
— Знамо дело. Это уж точно так… Ты, гражданин хороший, того, не шали…
Отчего у Николая Семеновича по коже прокатился мороз и он отчетливо понял, что обманывать совсем и не собирается.
К восемнадцати часам голова у Николая Фадеевича Кудеярова гудела от обилия информации. По чьей-то злой непонятной воле сегодня его ведомство работало в условиях особого режима. Поступающие данные не оставляли никаких сомнений, что разрозненные события, начавшиеся в городе еще со вчерашнего дня, скорее всего, были звеньями одной и той же цепи. Многие факты явно не укладывались в рамки привычных представлений. Тут, это самое, как его… было над чем пораскинуть мозгами.
На язык начали проситься такие словосочетания, как умышленное хулиганство, спланированная диверсия, коварные происки и ряд им подобных, которые, однако, официально озвучиваться пока что не хотели ввиду полной неясности ситуации. Ну в самом деле, стоило вышеуказанные словосочетания взять за основу, как тут же за ними неумолимо приклеивались убийственно простенькие вопросы: чье, чья, кем, и, наконец, кто, которые требовали уже определенной конкретики. А вот с этим делом уже получались, прямо скажем, большущие затруднения. Уж кто-кто, а Николай-то Фадеевич знал, насколько бережно и осторожно нужно обращаться со словами в подобных случаях. Выпорхнувшее невзначай словечко могло тут же обратиться не то, чтобы в шустрого неуловимого воробьишку, а сразу в крупного и безжалостного стервятника, который тут же моментально зависает над твоей глупой, болтливой головой, выжидая определенного мгновения.
Для обобщения и анализа поступающей информации по инициативе самого Кудеярова на скорую руку был создан оперативный штаб из лучших работников его славного ведомства в количестве шести человек. Заместителем и замещающим Николая Фадеевича на рабочем месте на время отсутствия был назначен подполковник Лошаденко.
Некоторые события казались до того необычными, что для удостоверения в их правдоподобности требовали его личного присутствия. И если бы не собственные глаза, уши да богатейший за долгие годы работы личный практический опыт, то можно было бы смело принять их за первоапрельскую шутку. Но за окнами, слава богу, была не весна, не апрель, а середина осени, тринадцатое октября.
Кудеяров лично уже успел побывать и на набережной у бывшего губернаторского дома, в котором сейчас располагался художественный музей, где осмотрел упрямо не желавший прятаться под асфальт то ли знак, то ли букву, а также в помещении злополучного гастронома. Вернее, в том, что от него осталось. Без всякого преувеличения можно было утверждать, что последнее зрелище было сильно впечатляющим. На недавно еще приличное торговое помещение было жалко смотреть. Глядя на сорванные двери, разломанные и разбитые прилавки и витрины, любой понаблюдавший подобную картину вправе был предположить, что здесь участвовали грозные силы природной стихии, но уж никак не дело рук человеческих. Это было ЧП уже не районного и даже не городского масштаба и, как понимаете, бесследно, без громкой огласки пройти, увы, не могло.
Понятное дело, что стараниями прибывших нарядов милиции в кратчайшее время были задержаны несколько активных мародеров, и на бумагу уже ложились многочисленные строчки свидетельских показаний. Без промедления завели уголовное дело, озаглавленное по инициативе майора Безматерного как «Смерч». Но для Николая Фадеевича, как и для всех остальных участников событий, оставалось необъяснимой загадкой внезапное появление исключительного изобилия всяческих продуктов питания, при одном перечислении которых у него в душе проскальзывала легкая зависть и тайная грусть, а во рту тут же начиналось повышенное слюновыделение.
