Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
— Да, против, — сказал Руперт.
— Не понимаю почему.
— Хотя бы потому, что немцы здорово нагреют на этом руки.
— Ну, это не довод, — отозвался Фредди. — В наши дни такие вещи в расчет не' принимаются.
Жалобно подвывая, самолет наконец пробился сквозь облака к семидесяти островкам и пятистам мостам старого богатого приморского торжища, плавающего на водах Зюйдер-Зее, укрощенных гигантской песчаной дамбой. Самолет прогудел над пригородами и, расставив плоские ноги, как утюг, плюхнулся на воду.
У Фредди была замечательная способность спокойно ждать, что все придет к нему само. Действительно, не прождал он возле своего самолета и минуты, как со всех сторон к нему устремились официальные лица, носильщики и машины.
— Вы — живой пример того, как правит правящий класс, — шутливо сказал ему Руперт.
— Все дело в голове, — Фредди постучал себя по лбу. — А вот Джек — как был матросня, так и останется.
Фредди пальцем не пошевелил, однако багаж мигом пропустили через таможню, паспорта проверили, вещи погрузили и выгрузили, а нас привезли в отель „Ройял Амстердам“, записали в книгу и отвели в номера, где Фредди был вручен десяток телеграмм и где его уже ждал секретарь.
Остаток дня Фредди провел на совещании, а нам с Рупертом было предложено покататься на велосипедах и поглазеть на картины Рембрандта в Рикс-музее, на пухлых девиц, подававших нам пиво в кафе, на белый зимний туман и загорелые лица амстердамцев. Я глядел и злился на этот голландский город, где я зря потратил еще один день своей жизни вдобавок к долгой череде других попусту растраченных дней — мне было двадцать восемь лет, а я еще и не приступал к тому, ради чего, как я считал, живу на свете.
Утром мы вместе с Фредди вошли в отделанный деревянными панелями зал заседаний Международной страховой компании торгового флота, где за подковообразным столом сидели тучные голландцы, тучные немцы, худой, жилистый француз, краснолицые скандинавы и два с иголочки одетых англичанина.
— Этих чертовых англичан узнаешь с первого взгляда, — шепнул мне Фредди. — Достаточно посмотреть хотя бы на вас с Рупертом…
Нас никто не представил, и заседание продолжалось.
— Вот это — де Кок, — Фредди покосил глазом на астматического голландца, который курил короткую сигару, смотрел на мир сквозь толстые стекла очков и, по-моему, не слишком много там видел.
Обсуждение велось на трех языках. Фредди почти не принимал участия в дебатах и лишь изредка отвечал на какой-нибудь вопрос. Правда, один раз он затеял короткий, но жаркий спор относительно демарража и простоев.
Мы долго слушали, как они торгуются; я видел, что Руперт удивился не меньше моего, когда все вдруг поднялись с мест и Фредди с удовлетворением произнес:
— Ну, вот и прекрасно, дело сделано.
На этом совещание закончилось.
Его участники, обмениваясь прощальными рукопожатиями, покидали зал, а нас с Рупертом Фредди подвел к профессору де Коку, представил как „своих двоюродных братьев и ближайших сотрудников“ и во всеуслышание сообщил:
— Профессор туговат на ухо, ему надо кричать.
Профессор де Кок молча улыбнулся, обнажив желтые зубы. Меня заинтриговало шутливое, но крайне уважительное обращение Фредди с этим странным человеком, который жестом предложил Руперту сесть. Фредди тоже сел, но несколько поодаль и скрылся за пеленой сигарного дыма, все еще висевшего над подковообразным столом заседаний.
— Я вовсе не глухой, — по-английски сказал профессор де Кок Руперу. — Фредди шутник, так что уж вы, пожалуйста, не кричите.
Но для человека с хорошим слухом тучный профессор говорил чересчур громко. Поэтому Руперт все же повысил голос:
— Фредди сказал мне, господин де Кок, что вы — тот человек, который мог бы мне помочь.
Профессор протестующе воздел руки.
Руперт сжато и понятно рассказал о предложении русских поставлять нефть в Англию в обмен на английские суда.
— Русские любят обменные операции, — кивнул профессор. — Крестьянская манера торговать.
— Трудность не в самой сделке, — пояснил Руперт, взглянув на Фредди, который пожал плечами и отвел глаза, чтобы подчеркнуть свою непричастность к этому делу. — Вся загвоздка в импорте нефти. На это требуется разрешение английского правительства.
— Чье разрешение? — переспросил профессор.
Руперт забыл, что надо говорить громко.
— Разрешение английского правительства!.. — прокричал он.
— Я не даю разрешений вместо вашего правительства, — сказал де Кок.
— Знаю, — отозвался Руперт, — но мой двоюродный брат Фредди говорит, что вы готовите решения нефтяного консорциума о квотах на импорт нефти, на основании чего наше правительство выносит свое решение. Таким образом, ваше слово будет иметь большой вес.
— Не очень, — закричал в ответ голландец. — Я ведь непосредственно не связан с вашим правительством и не консультирую его по таким вопросам.
— А кто же это делает? — спросил Руперт.
— Десяток смешанных комиссий в Лондоне.
— Но вы же эксперт по вопросам импорта нефти!
Профессор снова воздел свои пухлые руки.
— Никакой эксперт тут не поможет. Никто не потрудится даже спросить меня. Однако сколько нефти русские хотят вывезти в Англию? Наверно, не очень много…
— Около трех миллионов тонн.
Профессор пожал плечами.
— Капля в море. Так что дело, как видно, не в количестве, правда?
— А в чем же? — крикнул Руперт.
— Вам известно, как обстоят в мире дела с нефтью?
— Очень мало.
— Но вы, я надеюсь, слыхали, что все великие державы, за исключением Китая, контролируют огромные запасы нефти: Америка, Россия, Англия, Франция, а также Голландия. Потребление нефти, — продолжал де Кок, — показатель экономического могущества страны. Это, надеюсь, вам ясно?
— По-моему, всем это ясно, профессор. Впрочем, не только потребление нефти, но и мощь торгового флота. Однако к чему вы клоните?
Руперт явно заинтересовал де Кока.
— Вы знаете, какая страна лет через восемь будет самым крупным добытчиком нефти?
— Вез сомнения, Россия. И вы не хотите, чтобы русские совали нос на западные рынки?
— Вот именно. Вы отлично все поняли.
— Разрешите задать вам нескромный вопрос? — обратился к нему Руперт.
— Не сомневаюсь, что вы его зададите.
— Может ли политика в области нефти осуществляться отдельно от той, другой политики?
— Не всегда. Часто они взаимозависимы.
— Вот-вот. Вам в решении вопросов, связанных с импортом, вероятно, часто приходится идти на серьезные уступки, продиктованные международной обстановкой?
— Беспрестанно, — признался де Кок. — Политическое положение в странах с нефтяными месторождениями всегда влияет на нашу политику.
— Но английские судостроительные и судоходные компании, как вы знаете, профессор, тоже проводят свою политику. Их тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Профессор слегка приподнял брови.
— В наши дни судостроение повсюду приходит в упадок. Между компаниями идет жестокая конкуренция, — продолжал Руперт. — А так как в других странах судостроительные фирмы получают более крупные правительственные субсидии, нам трудно с ними тягаться. Поэтому, если нам удастся получить такой крупный заказ, какой сулят русские, от него вряд ли стоит отказываться, не правда ли?
— Да. Но судостроители должны сами заботиться о себе, — возразил профессор. — Нефтяные компании и так самые крупные ваши заказчики на суда и на фрахт…
— Это я знаю.
— …следовательно, не много ли вы требуете, мистер Ройс, добиваясь от нас разрешения на то, чтобы мы открыли русским запретный вход в наше нефтяное святая святых только потому, что вы хотите строить суда для русских?
Метафора насчет „святая святых“ показалась мне чересчур пышной, но смысл ее во всяком случае был ясен.
— И все же, — настаивал Руперт, — где-то должно быть найдено равновесие между тем, что выгодно вам, и тем, что выгодно нам, тем, что вредно вам и вред;~> нам…
Тут я заметил, с каким удовлетворением Фредди потягивает свою трубку.
— Вы, пожалуй, правы, — признал профессор. — Вы нащупали главное, вокруг чего вертятся все проблемы международной торговли. Вот для этого у нас и существуют правительства: они должны отстаивать наши торговые интересы.
— В таком случае, — поспешно вставил Руперт, — будете ли возражать вы или нефтяные компании, если мы ввезем русскую нефть?
— Ну как, Фредди? Что мне ответить вашему кузену?
Фредди засмеялся:
— Понятия не имею, профессор. По-моему, он загнал вас в угол.
— Что ж, попробуем решить этот вопрос при помощи логики.
— Логики? — переспросил Руперт.
— Да, логики. В нынешнее время ввоз Англией русской нефти противоречит всякой логике. Вот и весь сказ.
