Ричард Райт - Сын Америки
- Вы боитесь меня! - кричал негр. - Потому-то вы меня сюда и упрятали! Но я все расскажу президенту! Я скажу ему, что вы сослали нас всех на Южную сторону и заставляете жить в таких условиях, что каждый десятый из нас неминуемо сходит с ума! Я скажу ему, что вы сбываете в Черном поясе все испорченные продукты, и притом за двойную цену! Я скажу, что вы берете с нас налоги, а больниц для нас не строите! Я скажу, что наши школы так переполнены, что в них процветают все пороки! Я скажу, что вы нанимаете нас на работу в последнюю очередь, а увольняете в первую! Я все скажу президенту, и Лиге наций тоже...
Арестанты в других камерах зашумели.
- Заткнись ты, псих!
- Уберите его отсюда!
- Выбросьте его вон!
- Ну тебя к черту!
- Не запугаете! - заревел негр. - Я вас знаю. Они подсадили вас сюда, чтобы вы подглядывали за мной!
Поднялся невообразимый гомон. Но по коридору уже бежали несколько человек в белых халатах, с носилками. Они отперли камеру, схватили кричащего негра, надели на него смирительную рубашку, уложили на носилки и унесли. Биггер сел на койку и уставился в пространство тупым, безнадежным взглядом. Он слышал, как арестанты переговариваются из камеры в камеру.
- Что это у него-украли?
- Да ничего! Он просто полоумный!
Наконец все успокоились. В первый раз с тех пор, как его поймали, Биггеру захотелось, чтобы возле него кто-то был, чтобы ему было за что физически уцепиться. Он обрадовался, когда лязгнул ключ в замке. Он сел, над ним стоял сторож.
- Выходи, парень. Адвокат пришел.
Ему надели наручники и повели его по коридору в маленькую комнатку, посреди которой стоял Макс. Стальные кольца у него на руках разомкнули и втолкнули его в комнату, он услышал, как за ним захлопнулась дверь.
- Садитесь, Биггер. Ну как вы?
Биггер присел на кончике стула и ничего не отвечал. Комната была очень маленькая. С потолка спускалась одна лампочка под желтым шаровидным колпаком. Единственное окно было забрано решеткой. Кругом стояла тишина. Макс сел напротив Биггера, глаза Биггера встретились с его глазами и сейчас же опустились. Биггеру казалось, что вот он сидит и держит в руках всю свою жизнь и растерянно ожидает, чтобы Макс сказал ему, что с ней делать; и от этого он чувствовал ненависть к самому себе. Его вдруг охватило желание исчезнуть, перестать существовать. Он был слишком слаб, или мир был слишком силен; он сам не знал, что вернее. Много раз он пытался создать свой собственный мир, в котором можно было бы жить, и всякий раз он терпел неудачу. И вот опять он ждет, чтобы кто-то ему что-то сказал; опять он застыл на грани между самостоятельным действием и свершением чужой воли. Что же, ему все еще мало ненависти и страха? Чем теперь может помочь ему Макс? Даже если Макс честно приложит все старания, тысячи белых рук протянутся, чтобы помешать ему. Пусть лучше идет домой. У него зашевелились губы, чтобы заговорить, чтобы попросить Макса уйти; но слова не вышли. Он понял, что даже в этих словах обнаружит крушение последней надежды и тем предаст свою душу на еще больший позор.
- Я для вас купил костюм, - сказал Макс. - Завтра утром вам его передадут, и вы его сейчас же наденьте. Нужно, чтобы вы явились в обвинительную камеру в приличном виде.
Биггер ничего не говорил, он только глянул на Макса и снова отвел глаза.
- О чем вы задумались, Биггер?
- Ни о чем, - пробормотал он.
- Ну вот что, Биггер. Я хочу, чтобы вы мне рассказали о себе...
- Не стоит вам, стараться, мистер Макс! - вдруг выпалил Биггер.
Макс пристально посмотрел на него:
- Вы в самом деле так думаете, Биггер?
- А как же еще тут можно думать?
- Биггер, я буду с вами откровенен. Я вижу только один выход: признание вины. Можно просить о помиловании, о пожизненном заключении...
- Лучше умереть!
- Глупости. Вы должны жить.
- Для чего?
- Разве у вас нет желания бороться?
- Что я могу? Я уже попался.
- _Так_ умереть вы не должны, Биггер.
- Мне все равно, _как_ умереть, - сказал он; но голос у него сорвался.
- Слушайте, Биггер, то море ненависти, которое вы увидели теперь, в сущности, окружало вас всю жизнь. И именно поэтому вы _должны_ бороться. Если им удастся сломить вас, значит, им и других ничего не стоит сломить.
- Пусть так, - тихо сказал Биггер, сложив руки на коленях и глядя в черный пол. - Но я ведь не могу победить.
- Прежде всего, Биггер, скажите: вы мне доверяете?
Биггер рассердился.
- Вы ничем не можете помочь, мистер Макс, - сказал он, взглянув прямо в глаза Максу.
- Но вы мне доверяете, Биггер? - повторил Макс свой вопрос.
Биггер отвел глаза. Он чувствовал, что чем дальше, тем труднее ему будет сказать Максу, чтобы он ушел.
- Не знаю, мистер Макс.
- Биггер, у меня лицо белое, - сказал Макс. - И я знаю, что почти все белые лица, которые вам приходилось встречать, отпугивали вас, хотя, может быть, и помимо собственной воли. Каждый белый человек считает своим долгом удерживать негра на приличном расстоянии. Часто он сам даже не знает, зачем он это делает, а все-таки делает. Вот так обстоит дело, Биггер. Но тем не менее я хочу убедить вас, что мне вы можете доверять.
- Не стоит, мистер Макс.
- Вы не хотите, чтобы я вел ваше дело?
- Вы мне ничем не поможете. Я попался.
Биггер понимал: Макс старается внушить ему, что он, Макс, принимает его точку зрения на вещи; и от этого ему было так же не по себе, как тогда в машине, когда Джан пожал ему руку. От этого в нем снова остро и мучительно оживала мысль о том, что он - черный, и страх и стыд, неразрывные с этой мыслью; и за все это он начинал ненавидеть самого себя. Он верил Максу. Ведь Макс хочет его защищать, хотя и знает, что навлечет на себя недовольство всех остальных белых. Но едва ли Макс сумеет убедить его в чем-либо таком, что позволит ему спокойно пойти на смерть. Едва ли сам господь бог это сумел бы. Судя по тому, что он чувствует сейчас, им придется тащить его к стулу силой - так, как они тащили его вниз по лестнице, когда поймали. И он не хотел, чтобы играли на его чувствах; он опасался новой ловушки. Если он признает, что верит Максу, и будет поступать, как подскажет ему эта вера, не кончится ли это тем же, чем и всякое проявление веры? Ему хотелось верить; но он боялся. Он чувствовал, что должен был бы пойти Максу навстречу; но как и всегда, когда с ним заговаривали белые, у него являлось такое ощущение, будто он пойман на Ничьей Земле. Он сидел на стуле сгорбившись, понурив голову и смотрел на Макса только тогда, когда Макс не смотрел на него.
- Сигарету, Биггер? - Макс поднес ему огня, потом закурил сам; несколько минут они курили молча. - Биггер, я ваш адвокат. Я хочу, чтобы мы с вами говорили откровенно. Я обещаю вам сохранить все в строжайшей тайне...
Биггер пристально посмотрел на Макса. Ему стало жаль этого белого. Он видел, что Макс боится, как бы он совсем не отказался говорить. А обидеть Макса ему не хотелось. Он решительно наклонился вперед. Что ж, говорить так говорить. Рассказать ему все. Покончить с этим, и чтобы Макс ушел.
- А мне все равно, что я сейчас говорю или делаю...
- Совсем не все равно, - живо перебил его Макс.
На какую-то долю секунды Биггеру вдруг захотелось смеяться, потом это прошло. Макс от души стремился помочь ему, а он должен был умереть.
- Может быть, и не все равно... - протянул Биггер.
- Если вам все равно, что вы говорите и делаете, почему же вы сегодня отказались воспроизвести сцену убийства в доме Долтонов?
- Для _них_ я ничего не хочу делать.
- Почему?
- Они ненавидят негров, - сказал он.
- Но _почему_, Биггер?
- Я не знаю, мистер Макс.
- Биггер, вы разве не знаете, что они не только негров ненавидят?
- Кого же еще?
- Они ненавидят профсоюзы. Они ненавидят всех, кто старается сплотить людей. Они ненавидят Джана.
- Но негров они ненавидят больше, - сказал Биггер. - С профсоюзными организаторами они никогда не сделают того, что со мной.
- Делают и хуже. Вам так кажется, потому что цвет вашей кожи помогает им выделять вас, обособлять, эксплуатировать. Но точно так же они поступают и с другими. Они ненавидят меня, потому что я стараюсь помочь вам. Они пишут мне письма, в которых называют меня "поганым жидом".
- Они меня ненавидят; больше я ничего не знаю, - угрюмо сказал Биггер.
- Биггер, прокурор штата дал мне экземпляр признания, которое вы подписали. Скажите, вы ему говорили правду?
- Да. Что мне еще было делать?
- Теперь, Биггер, скажите мне вот что. Зачем вы все это сделали?
Биггер вздохнул, пожал плечами и сделал глубокую затяжку.
- Не знаю, - сказал он. Дым, клубясь, выходил из его ноздрей.
- Это было обдумано заранее?
- Нет.
- Вам кто-нибудь помогал?
- Нет.
- Были у вас раньше когда-нибудь подобные мысли?
- Нет.
- Как же это вышло?
- Так вот вышло, мистер Макс.
- Вы жалеете об этом?
- Чего жалеть? От этого мне легче не будет.
