Сергей Прокопьев - Отелло с кочергой
Обзор книги Сергей Прокопьев - Отелло с кочергой
Сергей Прокопьев
Отелло с кочергой
Моему отцу
Прокопьеву Николаю Леонтьевичу
посвящаю
ЭЛЕКТРОСЕНСЫ
(рассказы вокруг да около)
ВАСЯ-КРИШНА
— УРА! — грянула пятиэтажка с балконов.
Причиной восторга был Вася-Кришна. Он зигзагами вплывал во двор. Голова его имела все тот же лысопостриженный вид. В остальном на Васю было любо-дорого смотреть. В руках палка копченой колбасы, одет в красные, как пожарная машина, трусищи, футболку со смелой надписью: «Собирайтесь, девки, в кучу!» Вдобавок ко всему Вася охально горланил:
Я, бывало, предлагала
На скамейке вечером!
Не подумайте плохого —
Из стакана семечек!
Ноги Вася-Кришна переставлял с трудом. Через каждые два шага останавливался, блаженно улыбался, кусал колбасу и пытался продолжить движение, заводя по новой: «Я, бывало…» За Васей бежала здоровенная, голодно оскалившаяся собака.
На балконе третьего этажа, не веря своим глазам, стояла жена Васи — Светка. Крепкая во всех женских частях деваха. На ее рассиявшимся лице читалось — неужели это ты, Вася? Это был он.
Вася, притомившись от ходьбы, сел посреди двора на травку. Собака тут же вцепилась в колбасу. Вася был иного мнения на предназначение мясного продукта. Схватился за него двумя руками. Терзаемая голодом псина повалила Васю на живот, поволокла вместе с колбасой, зеленя травой надпись: «Собирайтесь, девки, в кучу!»
Четыре месяца назад дом уже имел счастье наблюдать подобную по рисунку и накалу страстей схватку. На месте пьяного Васи был совершенно трезвый Вася, на месте истекающей слюной собаки — Светка. На месте колбасы — задняя, килограммов на двадцать, говяжья нога. Вася тащил ее к помойке, а Светка, ругая его: «Долбанушка!» — пыталась вернуть ногу в лоно семьи.
Но если сейчас в колбасу с разных концов жадно вцепились существа одинаково смотрящие на нее, тогда взгляды были взаимоуничтожающие. Две идеологии рвали ногу в противоположные стороны. Одна хотела пустить на борщи и котлеты, другая — выбросить к чертям свинячим.
— Долбанушка! — кричала Светка. — Жрать-то что-то надо!
— От мяса у тебя дурные желания.
Перед этим у них состоялся интимный разговор. Вася-Кришна повесил категорический «кирпич» на интимные отношения.
— Мне этим заниматься позволительно только для зачатия потомства! — заявил супруге. — Просто так не положено. Если тебе уступлю — после смерти мучиться буду! Попаду в низший уровень, где стану обезьяной или другой скотиной…
— Мучиться он, как сдохнет, будет! А я сейчас не мучаюсь?! — свирепела Светка. — Ты обо мне, долбанушка, подумал? Работать не хочешь! Меня не хочешь! По дому палец о палец ударить не хочешь! Ты уже сейчас хуже обезьяны! Долбанушка!
— Мясо жрать не надо! — рассердился на оскорбления Вася.
И побежал на балкон. Где выхватил из ящика говяжью ногу и сбросил на землю.
Светка хотела вышвырнуть Васю следом, да побоялась — за это время мясо могут уволочь. Сорвалась возвращать добро домой. Вася обогнал Светку на втором этаже и первым успел к ноге. Схватил и поволок заднюю часть священного животного в сторону мусорных баков. Светка быстро настигла Васю, начала вырывать супы и тефтели.
— Светка, держись! — громко поддерживали соседи из форточек. — На измор бери! На измор!
Вася-Кришна не ел мясо, да все же мужик — перетягивал щи и беф-строганы в помойку. На что Светка безжалостно — а что теперь жалеть? — пнула мужа в интимно-чувствительное место. И хотя Вася на нем поставил крест, боль там еще не отсохла. Вася отпустил говяжью ногу и схватился за боль.
— Ура! — закричал двор.
Гуляш и пельмени были спасены.
Зато в поединке за колбасу верх одержал Вася. Пес в пылу перетягивания не рассчитал — жадность сгубила — так сжал челюсти, что перекусил мясную палку. В пасти остался кусок, но Васин край был значительно длиннее.
Собака отбежала переваривать, а Вася, уставший от борьбы, тоже решил подкрепиться, куснул отвоеванное.
— А как же харе кришна? — спросили соседи.
— Идет он в харю раму! — пьяно оскалился Вася.
Достал из заплечной сумки початую бутылку винища, хлебнул из горлышка.
— Пей, Вася! — поддержал дом. — Пей!
Вдруг балконы заблажили:
— Беги! Вася! Беги!
Во двор вошли парни в оранжевых балахонах. Как Вася-Кришна, лысые.
Из подъезда мчалась к Васе Светка.
Опять началось перетягивание. Светка рвала Васю в дом за ноги, оранжевые мужики за его душу боролись, ухватившись за руки.
Разрываемое на части румяное от винища яблочко раздора ерничало:
— Мишка за Сашку, Сашка за ляжку — хрен вам, а не Машку!
— Светка, держись! — болели балконы.
Один в поле кашу не сваришь. Оранжевые мужики вырвали Васю, оставив в руках у Светки одни кроссовки. Стянули с Васи красные трусищи, в швах по их религии гнездятся злые духи, — футболку с охальной надписью. Вася сначала кричал: «В харю раму! В харю!..» А потом, когда его завернули в оранжевое и понесли, запел: «Я, бывало, всем давала…»
— Долбанушки! — Светка швырнула в оранжевых кроссовками.
— Долбанушки! — поддержали балконы и обезлюдели.
ЭЛЕКТРОСЕНСЫ
Вдоль четырехэтажного дома дворник гнал метлой густое облако пыли. Вдруг из него вынырнула зареванная Муза Павловна Белоусова.
— Где клуб экстрасенсов? — спросила, отплевываясь от облака.
— Электросенсов? — не давая приземлиться облаку, переспросил дворник. — В подвале трудяги заседают.
Заседало четверо. Жгучая блондинка с короткой стрижкой и с родимым пятном на шее. Не менее жгучий, но в обратную сторону — брюнет. Без пятна, зато волосы до плеч. еще один без пятна, как впрочем, и без волос — бритолысый. Наконец, четвертый экстрасенс. Если его коллег в случае составления милицейского протокола можно по приметам характеризовать — блондиноголовая, гривоголовый и бритоголовый, этому вполне подходило — клиноголовый. Голова у него со всех сторон стремилась к подбородку, острому, как кол. На носу сидели солнцезащитные очки.
Солнца в полуподваде не было, горела лампочка под потолком и две церковные свечки на столе, пахло сигаретами, ладаном и свежей пылью, которая, спасаясь от неутомимой метлы дворника, отрывалась от облака и втекала в раскрытое окно, редко забранное ржавыми прутьями.
— Мартын потерялся! — без предисловий бухнула в экстрасенсов Муза Павловна и полезла в сумочку за деньгами. — Умоляю, найдите!
— Муж? — принял деньги бритоголовый.
— Котейка, — хлюпнула носом Муза Павловна. — Кот.
— Это хуже, — оценил пропажу клиноголовый. — Четыре ноги, дальше удрать может.
— Если, конечно, жив, — сказала блондиноголовая.
— Найдем, — заверил бритоголовый, — если не сдох.
— Конечно, — обнадежил клиноголовый, — если не пришибли.
Они смахнули на подоконник свечки, расстелили на столе карту города, простерли над ней руки.
Экстрасенские волны полетели по улицам и кошачьим углам. Восемь ладоней радарами впились в пространство карты, прощупывая его метр за метром. У бритоголового от натуги шевелились уши, клиноголовый заострялся еще опаснее…
Мартын, на поиски которого были призваны трансцендентные силы, по жизни был воздушно-десантным котом. Он либо спал, либо десантировал со шкафов, вешалок, полок. Хлебом не корми (мясо больше любил) дай сигануть вниз головой в воздушный простор. Причем, настоящий, в четырех стенах больше от скуки летал. Но стоило хозяйке зевнуть с форточкой или балконом, Мартын тут же с победным мяуканьем, распластавшись в воздухе, как белка-летяга, пикировал на волю.
Соломку Муза Павловна подстилать не успевала. Котяра и без нее приземлялся мастерски и тут же, без акклиматизации, десантировал дальше — в подвал, где проводил боевую операцию «смерть крысам».
Трофеи тащил домой.
Муза Павловна от воздушно-десантных выходок любимца хваталась за сердце. И не от крыс, хотя не переносила мерзких тварей, сколько от того, что жили-то они с Мартыном на седьмом этаже, а прыгал он без парашюта.
Четыре года Мартын при каждом удобном случае совершал смертельные — для крыс — номера.
А три дня назад полет с балкона не закончился традиционной крысой под дверью. Ни крысы, ни Мартына. Муза Павловна облазила все подвалы, прошарила близлежащие дворы — хвостатый любимец исчез с концами. Надежда была только на экстрасенсов.
— Мартын! Мартын!.. — прикрыв глаза, сомнабулой заповторяла блондиноголовая. Она подняла руки от карты, обратила ладони вдаль и, медленно поворачиваясь вокруг оси, начала пронзать все части света поисковой энергией. — Теплее, теплее, теплее,.. — начала нащупывать кота.
— Вижу пустырь! — вдруг задрал блестящую голову к потолку бритоголовый. — Березу… С нее свисает петля… В петле дергается кот…
— А! — застонала Муза Павловна и хватанула полпузырька карволола из горлышка. — За что?
