Джон Пассос - 42-я параллель
- Это Седьмой полк, - сказал кто-то, и все захлопали и завопили. Под окнами оглушительно ревел оркестр. Слышен был мерный топот солдат. Все автомобили запруженного уличного потока приветствовали их гудками и сиренами. С крыш двухъярусных автобусов махали маленькими флажками. Мисс Уильямс нагнулась к Элинор и поцеловала ее в щеку. Джи Даблью стоял рядом и с горделивой улыбкой смотрел поверх их голов на улицу.
Когда прошел оркестр и движение возобновилось, они закрыли окно, и мисс Уильямс стала собирать и приводить в порядок разлетевшиеся бумаги. Джи Даблью получил телеграмму из Вашингтона, его предложение было принято, его включили в состав Общественного информационного комитета, который собирал сам мистер Вильсон, и он сказал, что наутро выезжает. Он позвонил в Грейт-Нэк и спросил Гертруду, может ли он приехать к обеду и привезти с собой одного из своих друзей. Гертруда изъяви-ла согласие и выразила надежду, что в состоянии будет встать и сойти к ним в столовую. Она тоже чувствовала подъем, но мысль об ужасах и бедствиях грядущей войны вызывала у нее отчаянные боли в затылке.
- У меня предчувствие, что, если я привезу вас с собой обедать к Гертруде, - все уладится, - сказал он Элинор. - А мои предчувствия редко меня обманывают.
- О, я уверена, что она поймет, - отвечала Элинор.
Выходя из конторы, они встретили в передней мистера Роббинса. Он не снял шляпы и не вынул сигары изо рта. Он, видимо, был пьян.
- Что ж это такое в самом деле, Уорд? - сказал он. - Объявлена война или нет?
- Если еще не объявлена, то сегодня будет объявлена, - сказал Джи Даблью.
- Ну, это гнуснейшее предательство, какое знала история, - сказал мистер Роббинс. - Для чего же мы выбирали Вильсона вместо этих старых калош, как не для того, чтобы он не впутывал нас в эту кашу.
- Роббинс, я ни в коем случае не могу с вами согласиться, - сказал Джи Даблью. - Я считаю, что наш долг - спасти... - Но мистер Роббинс уже исчез в дверях конторы, распространяя сильный запах винного перегара.
- Ну, я бы его еще не так отчитала, - сказала Элинор, - если бы только он в состоянии был сейчас что-нибудь понимать.
Дорога до Грейт-Нэк в Пирс-Эрроу была незабываема. На небе еще догорало длинное красное зарево заката. Когда холодный ветер задул им в спину на мосту, перекинутом через 59-ю стрит, ей показалось, что они летят над огнями улиц и черными глыбами зданий и красной громадой Блекуэл-Айленд, над пароходами, заводскими трубами и ослепительно голубыми огнями силовых станций. Они говорили об Эдит Кавелл (*149), и воздушных налетах, и флагах, и прожекторах, и грохоте наступающих армий, и о Жанне д'Арк. Элинор подняла воротник мехового манто и думала, что ей сказать Гертруде Мурхауз.
Когда они входили в дом, она волновалась, боясь скандала. Она приостановилась в передней и привела в порядок прическу и лицо, глядя в маленькое зеркальце своей сумки.
Гертруда Мурхауз сидела в больничном кресле у потрескивающего камина. Элинор бегло оглядела комнату и с удовольствием отметила, как хорошо она убрана. Гертруда Мурхауз при виде ее сильно побледнела.
- Я хотела поговорить с вами, - сказала Элинор. Гертруда Мурхауз протянула руку, не вставая с кресла.
- Простите, что я не встаю, мисс Стоддард, но эти грозные вести буквально сразили меня.
- Цивилизация требует жертв... от нас всех, - сказала Элинор.
- Да, конечно, это ужасно, что творят эти гунны, все эти отрезанные руки бельгийских детей, и вообще, - сказала Гертруда Мурхауз.
- Миссис Мурхауз, - сказала Элинор. - Я хотела бы поговорить с вами о прискорбном недоразумении, которое касается моих отношений с вашим мужем. Неужели вы считаете меня такой женщиной, которая способна приехать сюда и смотреть вам прямо в лицо, если бы хоть крупица правды была во всех этих гнусных сплетнях. Наши отношения чисты, как свежевыпавший снег...
- Пожалуйста, не будем говорить об этом, мисс Стоддард. Я вполне верю вам.
Когда вошел Джи Даблью, они сидели по обе стороны камина и разговаривали об операции Гертруды. Элинор встала.
- Как это замечательно с вашей стороны, Джи Даблью.
Джи Даблью откашлялся и посмотрел на обеих.
- Этим я только отчасти выполняю свой долг, - сказал он.
- А в чем дело? - спросила Гертруда.
- На все время войны я отдал себя в распоряжение правительства, предложив использовать меня, как оно найдет нужным.
- Но не на фронте? - встревоженно спросила Гертруда.
- Я завтра отправляюсь в Вашингтон... Само собой, работать я буду бесплатно.
- Уорд, это благородно с твоей стороны, - сказала Гертруда.
Он медленно подошел к ее креслу, нагнулся и поцеловал ее в лоб. - Все мы должны внести свою лепту. Дорогая моя, тебе и твоей матери я доверяю самое...
- Ну конечно, Уорд, ну конечно... Все это было нелепое недоразумение. Гертруда вся вспыхнула. Она поднялась на ноги. - Я была дурацки подозрительна... Но ты не должен идти на фронт, Уорд. Я поговорю с матерью.
Она подошла к нему и положила руки ему на плечи. Элинор стояла, прислонясь к стене и глядя на них. На нем был прекрасно сидевший смокинг. Розоватое вечернее платье Гертруды резко выделялось на черном сукне. При свете хрустальной люстры его светлые волосы казались пепельно-серыми на фоне высоких серовато-желтых стен комнаты. Его лицо оставалось в тени и было очень печально. Элинор подумала, как мало ценят окружающие этого человека, как красива комната, словно декорация на сцене, словно Уистлер, словно Сара Бернар. Волнение застилало ей глаза.
- Я поступлю в Красный Крест, - сказала она. - Я не могу ждать, я хочу скорее во Францию.
НОВОСТИ ДНЯ XIX
ГОРОД ПРИЗЫВАЕТ ПОДДЕРЖИТЕ НАЦИЮ
США ОБЪЯВИЛИ ВОЙНУ
За океан
За океан (*150)
на годичном собрании пайщиков акционерного общества заводов огнестрельного оружия "Кольт и Кo" распределен был дивиденд в 2.500.000 долларов. Основной капитал компании удвоился. Прибыль за год равнялась 259 процентам
Радостное изумление англичан
Янки идут за океан
Они в бой стремятся
предполагают провести закон о недопущении цветных на территории где живут белые.
много миллионов потрачено на оборудование лужаек для гольфа под Чикаго агитаторы-индусы терроризируют всю страну
Консервная компания "Армор" призывает правительство США спасти земной шар от голода
Оскорбители флага должны быть наказаны
губительное влияние на Россию рабочих депутатов начинает сказываться в Лондоне ходят слухи о бесчестном мире
МИЛЛИАРДЫ СОЮЗНИКАМ
И до победного конца,
Назад не возвратятся
КАМЕРА-ОБСКУРА (27)
На борту "L'Espagne" было много священников и монахинь. Океан был бутылочно-зеленый и бурный. На всех иллюминаторах были покрышки и палубные огни затенены и нечего было и думать чиркнуть спичкой на палубе.
Но стюарды храбрились и говорили что боши ни за что не посмеют потопить пароход "Compagnie Generale" ["Французская пароходная компания" (франц.)] полный священников и монахинь и иезуитов и кроме того Comite des Forges [объединение основных французских металлургических компаний (франц.)] обещал не обстреливать бассейна Брие (*151) где расположены его чугунолитейные заводы и кроме того основные пайщики "Compagnie Generale" принц Бурбонский и иезуиты и священники и монахини;
словом все храбрились кроме полковника Ноултона из американского Красного Креста и его жены. У них были водонепроницаемые холодонепроницаемые минонепробиваемые костюмы похожие на костюм эскимосов и они постоянно носили их и сидели на палубе в надутых костюмах так что видны были одни только лица. В карманах у них были индивидуальные пакеты а внутри водонепроницаемого пояса помещался молочный шоколад и печенье и таблетки сухого молока
и утром выйдя на палубу ты видел как мистер Ноултон надувает миссис Ноултон.
или миссис Ноултон надувает мистера Ноултона.
Добровольцы Рузвельта были очень храбрые в фуражках нового армейского образца с жесткими козырьками и значками за отличную стрельбу на плетеных шнурках цвета хаки и они весь день твердили что Надо принять участие Надо принять участие,
как будто война это спортивное состязание;
и буфетчик был храбрый и все стюарды храбрые; все они получили льготы по ранению и были очень рады побыть стюардами на пароходе а не сидеть в окопах
и пирожное подавали превосходное.
Наконец мы вошли в охранную зону и начали колесить зигзагами и все забились в буфет а потом мы вошли в устье Жиронды и французский миноносец кружил вокруг парохода ранним нежно-перламутровым утром и пароходы шли следом за патрульным катером. Солнце красным шаром вставало над ржавой землей виноградарей и Жиронда была забита транспортами и блестевшими на солнце самолетами и боевыми судами.
Гаронна была красная. Стояла осень, по набережным бочки молодого вина и ящики снарядов лежали вдоль серолицых домов и мачты приземистых парусников теснились перед большим красным железным мостом.
В отеле "Семь сестер" все ходили в трауре но дела шли блестяще по случаю войны и с минуты на минуту здесь ожидали переезда правительства из Парижа.
