Биргит Лаханн - Существовать и мыслить сквозь эпохи !
"Придется однажды породить кентавров"
Субботнее утро. Ницше - перед виллой Рихарда Вагнера. В нерешительности: звонить или не звонить? Он же пришел, не предупредив хозяев. И вдруг он слышит аккорд. Один и тот же пронизанный болью аккорд.
Вагнер работает над третьим действием "Зигфрида". Отважный герой пробуждает Брунхильду к жизни, будя в себе желание. Приди! Ты огонь погаси, / Жар палящий уйми... Она вырывается из его объятий с криком: Горе! Горе! и поет: Тот зло принес мне, / Кто разбудил... И вот он, тот, пронизанный болью аккорд. Слушая годы спустя "Кольцо нибелунга", Ницше вспомнит именно эту сцену.
Наконец он все же решается. Просит передать свою визитную карточку. Ждет. Нет, говорит лакей, маэстро беспокоить нельзя. Приходите послезавтра, на второй день Троицы.
Окрыленный, он бодро шагает лугами вдоль Фирвальдштетского озера: от Трибшена до Люцерна полчаса ходьбы. Группа доцентов пригласила нового базельского профессора побывать на мысу, носящем имя Вильгельма Телля. Там, в пансионе "Имхоф", Ницше намерен написать в эти праздничные дни - на календаре май 1869 года - вступительную университетскую речь о личности Гомера.
С кем великий Ричль сравнил своего любимого ученика? В Базель прибудет Одиссей. Но от Одиссея-героя в Ницше никогда ничего не было, скорее было что-то от Одиссея-страстотерпца, от Одиссея-изгнанника, бросаемого судьбой на рифы жизни...
Двадцатичетырехлетний молодой человек, который отныне будет учить студентов своего возраста, пишет длинную, умную, научно обоснованную речь. А еще недавно хотел послать филологическую заумь ко всем чертям. Как он написал тогда Дойсену? Филология видится мне уродиной, зачатой богиней Философии с каким-то идиотом.
И вот теперь, заканчивая речь в переполненном актовом зале Базельского музея, он говорит: Филология - не муза, но она посланница богов. Это она нисходит к людям в мрачные, мучительные времена и утешает их, рассказывая о прекрасных, светлых образах богов, обитающих в далекой, лазурной, счастливой, волшебной стране.
Альпийская страна, где теперь обитает Ницше, тоже счастливая и далеко от его родных мест. Но Базель, этот уютный маленький городок, такой чистый и мещанский, - нет, он ему определенно не нравится. Нигде не изнашивают перчаток меньше, чем здесь, сообщает он в Лейпциг супруге профессора Ричля, своего покровителя и благодетеля. А ведь он уже обзавелся и элегантным фраком, и бальным костюмом. Но изящное праздничное платье здесь не в почете. Только Ницше ежедневно появляется на улицах города в цилиндре. Срочно закажи мне у Хаверкампа черную визитку, наказывает он матери.
Приглашения сыплются градом. В первые недели шестьдесят визитов. Все хотят познакомиться с кудесником, который, не имея ученой степени, стал профессором и производит своими лекциями фурор.
Ах, как тягостна ему вся эта суета. И не любит он колкости и прозрачные намеки. Вот и на банкете, устроенном ректоратом, какой-то человек, произнося короткую, затейливую речь, говорит, что быть ученым дано не каждому и потому приходится иной раз довольствоваться филистерами от образования.
Ницше поднимается и уходит. Выражение филистеры от образования принадлежит ему, на днях он употребил его в своем докладе. И потому он уходит. А через некоторое время к нему в меблированную квартиру - Шютценграбен, 45 заглядывает Пиккар, один из его коллег.
И видит человека, который, дрожа от негодования, лежит на кровати в темной комнате. Пиккар подсаживается к нему, успокаивает: так, мол, в Базеле принято шутить. И тогда Ницше окидывает пришельца жутким взглядом и говорит: Но разве вы, Пиккар, не слышали, как все смеялись надо мной?
Слава богу, что кроме этого базельского общества есть еще Вагнер. Визит в идиллический Трибшен на Духов день прошел хорошо. Ницше знакомится и с Козимой, возлюбленной Вагнера, дочерью Ференца Листа, пока еще состоящей в браке с пианистом и дирижером Хансом фон Бюловом. Когда в 1865 году в Мюнхене в первый раз давали "Тристана и Изольду", а Бюлов стоял за дирижерским пультом, неверная ему Козима родила от Вагнера дочь, которую и нарекли Изольдой. Спустя два года на свет появилась Ева. Теперь Козима вновь беременна от возлюбленного. И все еще не разведена.
При всем том Козима против эмансипации. И против евреев. Категорически. Как и Вагнер. И против социализма. Но - за аристократизм. Ее взгляды полностью совпадают с мировоззрением Вагнера. А оно сводится к возвеличиванию германской расы. Да, Козима останется со своим Рихардом, хотя супруг нередко снится ей поседевший, плачущий.
Ницше - он на семь лет моложе - смущен и очарован женщиной, которая вот-вот должна родить. Спокойный, приятный визит, запишет она в дневник, имея в виду появление Ницше на вилле в Трибшене, и добавит, что молодой человек основательно знаком с произведениями Рихарда и даже цитирует его в своих лекциях. Так и должно быть! У Вагнера будет приверженец и ученик.
Поэтому она сразу же приглашает ученого навестить их снова - в субботу, 22 мая. Это день рождения Вагнера. Но Ницше не отваживается, находит отговорку: Злосчастная цепь его профессии не позволяет оторваться от базельской конуры. И поздравляет просто письмом.
Лишь два года спустя Ницше увидит, как празднуют дни рождения маэстро в Трибшене - будто на сцене театра. Бюст виновника торжества украшают венками из живых цветов, дети скачут по дому в костюмах Сенты и Изольды, Козима облачается в одеяние Зиглинды из "Валькирии", которая, усыпив нелюбимого супруга Хундинга снотворным зельем, в страстном порыве бросается в объятья брата-близнеца из рода Вельзунгов. Вагнер потрясен. И посреди этого помпезного действа - Ницше.
Но это будет потом, а поначалу он стесняется. Он вообще робок, даже боязлив в общении. Приехав однажды в Лозанну, он не смог найти кафедральный собор и очень сожалеет об этом. Да, но почему же вы не спросили кого-нибудь из прохожих? Коллега Пиккар обескуражен такой непрактичностью. Знаете, надо мной бы посмеялись! - отвечает Ницше чуть ли не сконфуженно.
Вот таков он. Боязлив в общении с людьми, но не в обращении со словами. Тут его отваге пределов нет. Пишет весной 1869 года в уже упомянутом письме Вагнеру, как он счастлив принадлежать к тем немногим, кто его действительно понял, кому суждено видеть свет и греться в его лучах, в то время как толпа стоит еще в холодном тумане и мерзнет.
Да, он, Ницше, намерен бороться за всемирное признание гения. После победы, однако, рассчитывает получить соизволение маэстро сидеть одесную от него. Иметь некое право на завоевание гения, так он это формулирует. Называет воинственный ученик в своем письме, разумеется, и те силы, что явно отвлекают от бога оперного искусства, - убожество политики, безобразие философии и настырность еврейства.
Антисемиту Вагнеру это, понятно, нравится. Как нравится и то, что Ницше ставит его вровень с Шопенгауэром. И он прав. Ведь именно Шопенгауэр сказал, что мировая воля находит абсолютное выражение в музыке.
Но прочее в письме? Вздор! Молодой человек мелет что-то об одиноко и особняком стоящей личности... Вагнер не одинок. Вагнер пользуется всемирной известностью. Как автор "Летучего голландца", "Тангейзера", "Лоэнгрина", "Тристана и Изольды", "Майстерзингеров". Ему благоволит и оказывает финансовую поддержку баварский король Людвиг II, строящий в настоящее время замок Нойшванштайн. Так-то.
Нет, он не собирается отвечать на это письмо. Но Козима, рослая женщина с внушительным животом - она на девятом месяце, - считает, что письмо очень милое, и просит Рихарда вновь пригласить Ницше - пусть навестит их в конце недели.
Ладно. Приезжайте-ка в субботу после полудня, оставайтесь на воскресенье и возвращайтесь в понедельник утром: такое по силам любому ремесленнику, тем более профессору. Лучше, пожалуй, не скажешь. Должно пронять. Нерешительность Ницше действует Вагнеру на нервы.
И Ницше приезжает. Чудесная погода. Летний жар, записывает Козима в дневник. Профессор на верху блаженства. Какая идиллия меж озером и вздымающимся к небу Пилатусом! Вот только фауна в вагнеровской обители приводит его в легкий трепет: ньюфаундленд, пинчер, лошади с кличками Фриц этого еще не хватало! - и Гране. Гране - подарок короля Людвига. По саду шастают куры, таращат глаза овцы, куда-то вечно крадется кошка, а Козима кормит Вотана и Фрикку - павлинью пару.
Вечер с Ницше провел сносно, записывает Вагнер в конце дня. Около одиннадцати пожелал спокойной ночи. Гость пока не замечает царящей в доме нервозности. Козима - в ожидании родов. Около полудня просит Рихарда не поднимать никакого шума. Ницше пусть остается. Ему придется есть с детьми, но ничего не поделаешь. Впрочем, у него своя комната.
Прислуга - в состоянии боевой готовности. Приезжает акушерка. Ночью начинаются схватки. Козима кричит благим матом. Хлопают двери. Всеобщая суматоха. Ранним утром Козима разрешается наконец от бремени. Младенец по имени Зигфрид выглядит настоящим богатырем. Неподвижный взгляд Вагнера, напишет Козима в дневнике, был исполнен значительности и величия.
