Эшенбах Фон - Парцифаль
В бою мой старший брат убит.
Его, мечом промятый, щит
Повернут вверх... О, бог всесильный!
На том щите - наш герб фамильный.
Вчера я этот щит видал..."
Анжуец горько зарыдал,
И заливали слез потоки
Его обветренные щеки.
Так, сидя в глубине шатра,
Не мог уснуть он до утра...
Но вот и утро занялось.
Немало в поле собралось
Бойцов, и молодых и старых,
Понаторевших в битвах ярых.
Притом, заметить мы должны,
Все были так измождены,
Что даже думать не хотели
О предстоящем ратном деле.
И кони, под напором стали,
Не меньше всадников устали...
Вдруг Герцелойда появилась
И к полководцу обратилась:
"Прошу вас следовать за мной!"
И за высокою женой
Все устремились в град престольный,
Где наш анжуец богомольный,
Как нам преданья говорят,
Свершал молитвенный обряд.
Вот месса светлая пропета...
Едва успел умолкнуть хор,
Наш друг услышал приговор:
"Я выбираю Гамурета!"
И зазвучал со всех сторон
Всеобщий возглас одобренья...
Сказав слова благодаренья,
"О, горе мне! - воскликнул он.
Обвенчан я с другой женою,
Дышу я только ей одною
И только ей принадлежу,
Ей повинуюсь, ей служу.
Но будь я даже неженатым,
Как птица вольным, и тогда
Могу быть только вашим братом,
А мужем... Мужем - никогда!
На то иная есть причина..."
"Вы говорите как мужчина.
И все же выкинете вы
Язычницу из головы,
Моей любовью укрощенный!
Как?! Обвенчаться с некрещеной?!
Ужель застлал вам очи мрак?
Ужель вы, христианский витязь,
От скверны не освободитесь,
Вступивши в христианский брак?..
Спасайтесь от господня гнева,
Пока не пробил страшный час!..
Но, может быть, прельщает вас
Земли французской королева,
Что посылает вам послов
С запасом сладкозвучных слов?.."
"О да, - ответил Гамурет.
Скитальца с отроческих лет
К себе Анфиса приручила,
К отваге в битвах приучила
И в годы бедности моей
Меня одаривала златом.
Но и сегодня, став богатым,
Я, верьте, нищего бедней.
Я, горемычней горемыки,
Познал утрату из утрат:
Восхищен мой любимый брат
Рукою высшего владыки!
Моим слезам утрачен счет,
Скорбя, нуждаюсь сам в защите.
Ах, госпожа! Любовь ищите,
Где Радость пышная цветет!.."
"Ну, что ж, я выслушала вас,
Мой славный друг, не без вниманья,
Однако требует отказ
Законного обоснованья..."
"Я излагаю довод свой:
Вам победитель не достался,
Поскольку здесь как таковой
Большой турнир не состоялся".
"О, все уже давным-давно
Турниром пробным решено!
При этом у князей светлейших
Нет больше сил для битв дальнейших
А тех, кто духом отощал,
Спор продолжать не приневолишь..."
"О королева, я всего лишь
Закон и совесть защищал,
И не один - со всеми вместе.
К тому же, признаюсь по чести,
Сии высокие князья
Сражались не слабей, чем я,
Своим достойнейшим оружьем.
На то, чтоб зваться вашим мужем,
Прав у меня особых нет.
Но все, кто верно вам служили,
Сегодня право заслужили
На благодарный ваш привет!"
"Пусть нас высокий суд рассудит
Как он прикажет, так и будет!"
И тут пришлось ему и ей
Избрать двух доблестных князей
Для отправленья правосудья...
И вот что порешили судьи:
"Кто здесь явился перед всеми
С короной княжеской на шлеме,
Чье имя на устах у всех
И чей заслуженный успех
Единогласно признается,
Сим приговором отдается
В мужья прекраснейшей из жен!.."
Наш друг убит, наш друг сражен,
Слеза в глазах его мерцает,
Он бессловесен, как немой.
Тут Герцелойда восклицает:
"О Гамурет! Теперь вы - мой!
Пусть нас любви связуют нити!
Смелей к груди моей прильните,
И я клянусь, что ваше горе
Со мной забудете вы вскоре!.."
Грустил он несколько недель,
А между тем прошел апрель,
Луга вокруг зазеленели,
Ручьи в долинах зазвенели.
Май по дорогам кочевал
Больные души врачевал.
И, пробужден дыханьем майским,
Весенним, теплым ветром райским,
Наш славный друг в крови своей
Услышал властный голос фей,
Прабабок голос всемогущий,[40]
К любовным радостям зовущий:
"Заветов наших не забудь!
Люби! И сам любимым будь!"
И, вдохновленный этим словом,
В блаженном озаренье новом,
Он Герцелойде молвил так:
"Да будет прочен этот брак!
Но пусть отныне и вовеки
Не будет надо мной опеки!
Прошу вас внять моей мольбе
И не приковывать к себе.
Моя любовь к вам тем вернее,
Чем я в делах своих вольнее,
И в месяц - ну, хотя бы раз
Позвольте покидать мне вас
Во имя рыцарских забав.
Что делать, уж таков мой нрав.
А нет, - поверьте, я не лгу,
Опять не выдержу: сбегу,
Как от любимой Белаканы.
(Ах, мне не по сердцу капканы!)
О, как она меня ласкала,
Но ни на шаг не отпускала,
И бросить мне пришлось жену,
Ее народ, ее страну!"
Испанка молвит: "Вы свободны
Так поступать, как вам угодно.
Я только вам принадлежу,
Но вас насильно не держу".
"Чем я вольней, тем постоянней.
Жить не могу я без ристаний.
Раз в месяц - бой, то тут, то там,
Раз в месяц - копья пополам,
И славой мы любовь украсим!.."
Она ответила согласьем.
Так подружился он с женой
И завладел ее страной...
Молва ту новость принесла
В шатер французского посла.
И капеллан бежит тайком
К герою в замок, прямиком,
И тут же, как бы по секрету,
Тихонько шепчет Гамурету:
"Той, кем вы с детства дорожили,
О вас подробно доложили,
Ей было радостно узнать,
Что вы смогли завоевать,
В своем геройстве неустанны,
Двух королев сердца, и страны,
Великий заслужив почет.
Теперь она вам отдает
В придачу к двум другим коронам
Себя, отечество свое..."
"Я научился у нее
Быть верным рыцарским законам.
И коль велел высокий суд,
Я принужден остаться тут!
Пускай мне боль терзает душу,
Законов чести не нарушу,
Своих отцов не оскорблю.
Слова ей передайте эти,
Добавив, что на белом свете
Я лишь одну ее люблю,
И к ней стремиться буду вечно!"
Так он сказал чистосердечно
И одарить хотел посла
Дарами, коим несть числа,
Но тот священник узколобый
Его дары отверг со злобой.
Зато три князя молодых
Слезами горько обливались,
Когда с анжуйцем расставались.
И он, рыдая, обнял их.
. . . . . . . . . . . . .
Тут до анжуйских войск дошло,
Что с князем их произошло:
Пал властелин на бранном поле,
Но восседает на престоле
Его геройский младший брат,
Муж Герпелойды величавой,
Увенчанный военной славой,
О коей всюду говорят...
И к венценосцу самому
Явились рыцари с поклоном:
"Стань и для нас отцом законным"
"Быть,- он ответил,- посему!
Хотя судьба неумолима,
А наша скорбь неутолима,
Ее должны мы превозмочь!
Живущий да к живым вернется,
И скорбь отвагой обернется!
Слезами горю не помочь.
Рожденный доблестным Гандином,
Я стану вашим властелином
С моей возлюбленной женой.
Отныне к верному причалу
Моя судьба меня примчала.
Здесь я бросаю якорь свой!
И, положась на доблесть вашу,
Пантерой этот щит украшу:[41]
Пусть славный герб моих отцов
Вселяет в грудь моих бойцов
Неукротимую отвагу!.."
Все принесли ему присягу.
. . . . . . . . . . . . .
Он, Герцелойдою влекомый,
В покой вступает незнакомый.
Дверь королева заперла
И в эту полночь отдала
Анжуйцу девственность свою.
Нет, я от вас не утаю,
Как наш герой, в боях суровый,
Рот целовал ее пунцовый,
Как оба не щадили губ,
И - пусть рассказ мой слишком скуп,
Сменились радостью печали,
Те, что их душу омрачали...
А вскорости на целый мир
Был справлен ими брачный пир
И - господу благодаренье!
Тем состоялось примиренье
Досель враждующих сторон...
Князь Гамурет, взойдя на трон,
Оставленный погибшим братом,
Всех одарил арабским златом:
От достославнейших бойцов
Вплоть до бродячих игрецов.
. . . . . . . . . . . . .
Так завершилось торжество...
Не раз пантера, - герб его,
Что щит анжуйский украшала,
Князей строптивых укрощала.
Носил герой поверх кольчуги
Рубашку царственной супруги,
В которую была она
В часы любви облачена,
И в той священнейшей рубашке
Он в битвах не давал промашки...
В конце свидания ночного
Рубашку получал он снова:
Их восемнадцать набралось,
Пронзенных копьями насквозь.
. . . . . . . . . . . . .
Да, обделен он не был славой,
И княжество его цвело.
